Невкусный художник
8 мая, 2023 12:57 пп
Мэйдэй
Игорь Поночевный:
Невзоров вывесил мой рисунок, а Ходорковский его осудил: я изобразил русского солдата в оскорбительном виде, это недопустимо.
Принято считать, что художник должен обладать вкусом, и работы его делаются со вкусом, они соразмерные и приятные, и формируют такой же вкус у зрителя, подтягивая его, человека еще быть может некультурного, до соответствующего благородному человеку уровня. Это рассматривается как noblesse oblige (благородство обязывает), и я с этим совершенно согласен.
Таким был, например, блистательный Леонардо, приличные манеры которого мы легко можем наблюдать в музеях мира. А современные русские художники последние пятьдесят лет следуя его доброй традиции, изображают на своих полотнах только благопристойное: или грустного клоуна или печального арлекина — апофеоз нонкомформизма в русском изобразительном искусстве.
Не таким был Ван Гог: с выпавшими то ли от сифилиса, то ли от абсента зубами, в объятиях жены проститутки, померший то ли от самоубийственной пули, то ли от выстрела мальчика-любовника, ищущий непонятно чего в живописи, не умеющий совершенно рисовать, и принесший в изобразительное искусство (далее неразборчиво). Культура постмодерна рисует его совсем другим, но это уже на ее совести.
Кто-то скажет, что его жизненный путь не равно изображение на его холстах. Что ж, возьмем Эгона Шилле, и его похабные гениталии навыпуск. Тут все ясно: это непристойно.
Было бы.
Если бы не висело в музеях. Сложный в самом деле для художника выбор: почёт при жизни или слава после смерти?
Однако, меня не затруднит этот выбор, мне не нужно мучительно выбирать, рисовать ли мне троицу или абстрактные хуи: потому что я вообще не художник. Я стебок. Я стебусь, выстебывую, обстебываю и насмехаюсь.
У меня есть цель, и мой внутренний долг этой цели следовать. Я делаю плакат, рисую лубок. Простой, понятный, глупый, доступный. Для газеты, в которую солдат завернет махорку.
Цель проста. Мне нужен смеющийся друг, на землю которого пришел мой неадекватный народ, и мне нужен плачущий враг, не понимающий, почему все над ним смеются?
Через этот смех и стеб к нему и придет, быть может, понимание. А коли не придет — да и бог с ним: удовольствуюсь дружеским смехом.
Поэтому для достижения этой цели я хочу отказаться от noblesse oblige, и вообще от правил приличия. Вычеркните меня из художников. Я могу делать, что хочу. Могу рисовать безобразное. Могу быть конъюнктурщиком.
Мэйдэй
Игорь Поночевный:
Невзоров вывесил мой рисунок, а Ходорковский его осудил: я изобразил русского солдата в оскорбительном виде, это недопустимо.
Принято считать, что художник должен обладать вкусом, и работы его делаются со вкусом, они соразмерные и приятные, и формируют такой же вкус у зрителя, подтягивая его, человека еще быть может некультурного, до соответствующего благородному человеку уровня. Это рассматривается как noblesse oblige (благородство обязывает), и я с этим совершенно согласен.
Таким был, например, блистательный Леонардо, приличные манеры которого мы легко можем наблюдать в музеях мира. А современные русские художники последние пятьдесят лет следуя его доброй традиции, изображают на своих полотнах только благопристойное: или грустного клоуна или печального арлекина — апофеоз нонкомформизма в русском изобразительном искусстве.
Не таким был Ван Гог: с выпавшими то ли от сифилиса, то ли от абсента зубами, в объятиях жены проститутки, померший то ли от самоубийственной пули, то ли от выстрела мальчика-любовника, ищущий непонятно чего в живописи, не умеющий совершенно рисовать, и принесший в изобразительное искусство (далее неразборчиво). Культура постмодерна рисует его совсем другим, но это уже на ее совести.
Кто-то скажет, что его жизненный путь не равно изображение на его холстах. Что ж, возьмем Эгона Шилле, и его похабные гениталии навыпуск. Тут все ясно: это непристойно.
Было бы.
Если бы не висело в музеях. Сложный в самом деле для художника выбор: почёт при жизни или слава после смерти?
Однако, меня не затруднит этот выбор, мне не нужно мучительно выбирать, рисовать ли мне троицу или абстрактные хуи: потому что я вообще не художник. Я стебок. Я стебусь, выстебывую, обстебываю и насмехаюсь.
У меня есть цель, и мой внутренний долг этой цели следовать. Я делаю плакат, рисую лубок. Простой, понятный, глупый, доступный. Для газеты, в которую солдат завернет махорку.
Цель проста. Мне нужен смеющийся друг, на землю которого пришел мой неадекватный народ, и мне нужен плачущий враг, не понимающий, почему все над ним смеются?
Через этот смех и стеб к нему и придет, быть может, понимание. А коли не придет — да и бог с ним: удовольствуюсь дружеским смехом.
Поэтому для достижения этой цели я хочу отказаться от noblesse oblige, и вообще от правил приличия. Вычеркните меня из художников. Я могу делать, что хочу. Могу рисовать безобразное. Могу быть конъюнктурщиком.