«Не поеду больше в Питер!..»
23 июля, 2018 5:56 пп
Олег Утицин
Олег Утицин:
…А началось всё с того, что Лёха — водила Лёни Милославского, поставил машину на ремонт, а выпить с нам ему давно хотелось, только руль мешал всю дорогу.
А тут ещё мы тексты свои сдали досрочно.
Сам Бог велел.
Лёха сгонял в магазин и принёс перцовки.
Не успели пригубить — с охраны орут по громкой связи: «Олег, к тебе тут иностранцы!
Иностранец был один, а при нём переводчик длинный такой, хоть и русский. «Баскетболист перспективный», — подумал я.
— Маркус, — сказал иностранец.
— Хороший тост, — сказал Лёха.
Выпили по одной, разговор завязался. Маркус оказался швейцарским журналистом, которому швейцарская редакция дала недельную командировку в Россию, чтобы он нашёл золото КПСС. К моменту нашей встречи, трое суток он уже проебал где-то в России вместе с суточными, золота партии не нашёл, конечно, нашёл меня.
… Лёха налил по второй.
Евреи из отдела политики пшикали на нас, чтобы не мешали им работать, Лёха им вежливо старался объяснить, что хрен его знает, когда машина в следующий раз сломается. Лёня Милославский, Игорь Свинаренко, Глеб Пьяных и Андрей Васильев вообще махнули на нас не скажу чем.
Я, тем временем, старался объяснить швейцарскому коллеге, что золото партии днём с огнём не сыщешь, за годы. Потом оно нашлось, конечно, это отдельная песня. И я предложил Маркусу, чтобы пустым на Родину не возвращался, написать о русской мафии, которую я ему тут же покажу, если он платёжеспособен.
Лёха разлил ещё по одной и спросил: «Борисыч, а можно я ему про русскую мафию расскажу?..»
— Валяй! Гласность у нас или в стакане?…
Налили ещё по одной, и Лёха начал рассказывать про битву за гаражи в подмосковном Крыжополе, швейцарец опух, переводчик не мог переводить — рот был занят выпивкой и немым смехом в коротких перерывах, евреи из отдела политики заслушались, только Вася один набрал номер директора еврейского мафиозного кафе и сказал, чтобы нас ждали, а то мы работать мешаем.
Лёха переводил сам — жестами. Строк на десять для колонки на первой полосе уже хватало.
…Еврейская оргпреступность в Москве, должен вам сказать, это никакая вам там американская с Лас-Вегасами всякими.
Это тихие ботаники, которые приходили в открывшиеся кооперативные кафе, заказывали себе чашечку кофе, смотрели вокруг себя и подсчитывали прибыль, которую способно приносить это заведение.
И тут мы приехали — их считать. Как честные русские евреи, деньги за наш визит они отказались брать сразу и бесповоротно. Хотя мы уговаривали…
Лёхи уже не было с нами, он остался на полу в отделе, на память обо мне. Я учил швейцарца Маркуса русскому матерному языку в еврейском мафиозном кафе. И когда вышли на воздух, под чёрное мутное небо, и таксёр просвистел мимо, я спросил: «Маркус? Что нужно сказать?»
Он поднял палец к невидимым звёздам и сказал волшебное — «Билять..».
А переводчик сказал — » в журналистику хочу, не хочу в переводчики…»
…
Он в неё попал потом и сделал головокружительную карьеру, но на первых шагах ему пришлось как-то со мной в Питер поехать. И второй раз туда же, но уже самому, без меня.
Вернулся расстроенный, начал кричать сразу, дверь в отдел не закрыв: «Не поеду больше в Питер!!!»
Я сбежался его успокаивать, пока все остальные прислушивались.
— Что случилось? — спрашиваю, веером ему так лицо, веером, чтобы слёз никто не заметил…
— Приезжаю, — рассказывает, прихлёбывая из стакана, — на поезде. Там ещё памятник Ленину внутри вокзала. И у постамента труп лежит. Трёхсуточной давности, судя по окоченению. И народ, бодро так мимо снуёт. Я не выдержал и заорал на весь вокзал: «Вы чего тут, в Питере совсем уже ох…и? После блокады вообще не убирались?!»
Обиделись сначала коренные ленинградцы, потом санкт-петербуржцы, потом гамбургержцы, и милиционеры, в первую очередь…
Я тоже в Питер стараюсь ни ногой больше…
Олег Утицин
Олег Утицин:
…А началось всё с того, что Лёха — водила Лёни Милославского, поставил машину на ремонт, а выпить с нам ему давно хотелось, только руль мешал всю дорогу.
А тут ещё мы тексты свои сдали досрочно.
Сам Бог велел.
Лёха сгонял в магазин и принёс перцовки.
Не успели пригубить — с охраны орут по громкой связи: «Олег, к тебе тут иностранцы!
Иностранец был один, а при нём переводчик длинный такой, хоть и русский. «Баскетболист перспективный», — подумал я.
— Маркус, — сказал иностранец.
— Хороший тост, — сказал Лёха.
Выпили по одной, разговор завязался. Маркус оказался швейцарским журналистом, которому швейцарская редакция дала недельную командировку в Россию, чтобы он нашёл золото КПСС. К моменту нашей встречи, трое суток он уже проебал где-то в России вместе с суточными, золота партии не нашёл, конечно, нашёл меня.
… Лёха налил по второй.
Евреи из отдела политики пшикали на нас, чтобы не мешали им работать, Лёха им вежливо старался объяснить, что хрен его знает, когда машина в следующий раз сломается. Лёня Милославский, Игорь Свинаренко, Глеб Пьяных и Андрей Васильев вообще махнули на нас не скажу чем.
Я, тем временем, старался объяснить швейцарскому коллеге, что золото партии днём с огнём не сыщешь, за годы. Потом оно нашлось, конечно, это отдельная песня. И я предложил Маркусу, чтобы пустым на Родину не возвращался, написать о русской мафии, которую я ему тут же покажу, если он платёжеспособен.
Лёха разлил ещё по одной и спросил: «Борисыч, а можно я ему про русскую мафию расскажу?..»
— Валяй! Гласность у нас или в стакане?…
Налили ещё по одной, и Лёха начал рассказывать про битву за гаражи в подмосковном Крыжополе, швейцарец опух, переводчик не мог переводить — рот был занят выпивкой и немым смехом в коротких перерывах, евреи из отдела политики заслушались, только Вася один набрал номер директора еврейского мафиозного кафе и сказал, чтобы нас ждали, а то мы работать мешаем.
Лёха переводил сам — жестами. Строк на десять для колонки на первой полосе уже хватало.
…Еврейская оргпреступность в Москве, должен вам сказать, это никакая вам там американская с Лас-Вегасами всякими.
Это тихие ботаники, которые приходили в открывшиеся кооперативные кафе, заказывали себе чашечку кофе, смотрели вокруг себя и подсчитывали прибыль, которую способно приносить это заведение.
И тут мы приехали — их считать. Как честные русские евреи, деньги за наш визит они отказались брать сразу и бесповоротно. Хотя мы уговаривали…
Лёхи уже не было с нами, он остался на полу в отделе, на память обо мне. Я учил швейцарца Маркуса русскому матерному языку в еврейском мафиозном кафе. И когда вышли на воздух, под чёрное мутное небо, и таксёр просвистел мимо, я спросил: «Маркус? Что нужно сказать?»
Он поднял палец к невидимым звёздам и сказал волшебное — «Билять..».
А переводчик сказал — » в журналистику хочу, не хочу в переводчики…»
…
Он в неё попал потом и сделал головокружительную карьеру, но на первых шагах ему пришлось как-то со мной в Питер поехать. И второй раз туда же, но уже самому, без меня.
Вернулся расстроенный, начал кричать сразу, дверь в отдел не закрыв: «Не поеду больше в Питер!!!»
Я сбежался его успокаивать, пока все остальные прислушивались.
— Что случилось? — спрашиваю, веером ему так лицо, веером, чтобы слёз никто не заметил…
— Приезжаю, — рассказывает, прихлёбывая из стакана, — на поезде. Там ещё памятник Ленину внутри вокзала. И у постамента труп лежит. Трёхсуточной давности, судя по окоченению. И народ, бодро так мимо снуёт. Я не выдержал и заорал на весь вокзал: «Вы чего тут, в Питере совсем уже ох…и? После блокады вообще не убирались?!»
Обиделись сначала коренные ленинградцы, потом санкт-петербуржцы, потом гамбургержцы, и милиционеры, в первую очередь…
Я тоже в Питер стараюсь ни ногой больше…