«Наверняка, этот Спартак инвалид после такого-то…»

Зашла Бабыра меня поздравить.
А я ей говорю:
— Нашли с чем. Было бы мне двадцать или хотя бы тридцать… С другой стороны Керку Дугласу вон то ли сто, то ли сто один год.
— А кто это?
— Который Спартака играл
— В сто один год играл?
— В девяносто. Спартака на пенсии.
— Спартака вроде убили и до пенсии он не дожил?
— Да кто его знает, дожил или нет (сказал Васечка). — Может, дожил и теперь ему, бл..ь, плати её. Подставил всех сцуко. А пенсфонд слухи распространяет что типа умер чтобы пенсию не платить.
-Там еще кафицент растет (деловито сказала Бабыра). Плюс инвалидность — наверняка, этот Спартак инвалид после такого-то. Мне вот триста рэ прибавили, когда 80 стукнуло.
— А этому Спартаку, прикиньте, уже сто два. Там такой кафицент невъебе..й, разорит он их как пить дать.
— Да он где живет-то? (спросила Бабыра)
— В Америке.
— Так там, наверно, и кафицента никакого нету. Будут они — вот сам посчитай — прибавлять по триста рэ в год, это сколько ж получается?
— В какой такой год? -сказала мама. — Один раз прибавят, и всё.
— Омериканцы? (спросила Бабыра).
— Да наши.
— Ну, наши-то хоть что-то дали. А те вапще ничего не дадут. Да и наверно они его уже похоронили — типа позабыли, что есть такой и списали с довольствия. Да и он тоже какой-то странный — пора и честь знать.
— Чтобы ихний пенсфонд не разорять? (спросил Васечка).
— Ну да.
— Так что ему теперь, повеситься?
— Ну повеситься не повеситься, но надоедать-то зачем? Сиди себе тихо — много ли столетнему надо? Мне вот пока не сто, и мне тоже почти ничего не надо.
— Да он и не надоедает. Сыграл Спартака и молчит теперь.
— Спартака на пенсии?
(И так далее, я чуть со смеху не подохла)