Наше поколение могло изменить вообще всё. А не изменило вообще ничего
27 июня, 2022 11:16 дп
Мэйдэй
Пошли ночью в Питере гулять (ну разумеется). Все гуляли, а я подслушивала.
Три парнишки разговаривают:
— и мой батя совсем раздавлен. настроение ужасное ни с кем не говорит, лежит.
— что такое?
— говорит, презирает себя. Говорит невыносимо понимать, что так жизнь и закончится.
— ну это глупо.
— нет, не глупо, это депрессия. Как лёг в феврале, так и лежит почти все время.
— а мать?
— мать говорит «надо уезжать».
— ну так и уедете. Не нужно думать, что он мог что-то изменить.
— он говорит, что их поколение могло изменить вообще всё. А не изменило вообще ничего.
Я аккуратно обернулась: ну, лет по 16-17.
И этот «батя в депрессии» — моё поколение.
И это мы могли вообще всё.
А Питер красив при этом!
И ночь.
И мои друзья шампанское пьют.
А мальчики говорят «и уезжать жалко и папу жалко и всех нас жалко».
И это правда.
Мэйдэй
Пошли ночью в Питере гулять (ну разумеется). Все гуляли, а я подслушивала.
Три парнишки разговаривают:
— и мой батя совсем раздавлен. настроение ужасное ни с кем не говорит, лежит.
— что такое?
— говорит, презирает себя. Говорит невыносимо понимать, что так жизнь и закончится.
— ну это глупо.
— нет, не глупо, это депрессия. Как лёг в феврале, так и лежит почти все время.
— а мать?
— мать говорит «надо уезжать».
— ну так и уедете. Не нужно думать, что он мог что-то изменить.
— он говорит, что их поколение могло изменить вообще всё. А не изменило вообще ничего.
Я аккуратно обернулась: ну, лет по 16-17.
И этот «батя в депрессии» — моё поколение.
И это мы могли вообще всё.
А Питер красив при этом!
И ночь.
И мои друзья шампанское пьют.
А мальчики говорят «и уезжать жалко и папу жалко и всех нас жалко».
И это правда.