Наше единственное культурное наследие — ГУЛАГ
8 декабря, 2020 12:36 пп
Мэйдэй
«Нас подвели к вахте – а там лежат 6 человек, истерзанные собаками. И надзиратель говорит: вот всем такая будет участь, кто убежит. И мы стояли возле этих истерзанных мужчин, смотрели. А на нас с вышки смотрел «попка» – так называли дежурного. Он мог застрелить любого».
На месте сталинского лагеря «Днепровский» на Колыме, где работал рудник по добыче олова, будет создан культурно-исторический комплекс. Сотрудники Музея истории ГУЛАГа и Фонда Памяти подали в правительство Магаданской области заявку о присвоении «Днепровскому» статуса объекта культурного наследия.
Это первый шаг к созданию масштабного мемориального комплекса, важной частью которого будут рассказы о судьбах узников Колымы.
«Сибирь. Реалии» собрал рассказы бывших узников ГУЛАГа.
Петр Филатов – сын Тамары Филатовой, урожденной Петендорф. Она имела несчастье родиться немкой в СССР, и первый раз расплачиваться за это ей пришлось в годы войны.
Из воспоминаний Тамары Филатовой (Петендорф): «Моя мама работала в кремлевской столовой, на овощах. Когда война началась, маму уволили по сокращению штата, так как она немка. Мы вместе с ней попали на высылку. Пришел дворник и сказал: собирайтесь, вас выселяют. Нас всех, русских немцев, стали выселять из Москвы. Погрузили в какой-то грязный товарный поезд и повезли в Карагандинскую область, Тельманский район, село Покорное. Мы туда приехали – там уже были землянки для нас. Мне было 13 лет, и я пошла на сельские работы. Делала всё: сажала, поливала. Выполняла все колхозные работы: и на тракторе работала, и прицепщицей… В общем, всё. А когда немножко подросла, стала возить продукты на склад в город Самарканд. И как-то, когда я возвращалась оттуда, меня позвали в клуб. Там мне вручили медаль за доблестный труд в дни Отечественной войны. Это было в 1945 году».
До 1948 года Тамара проработала в колхозе, но потом решила вернуться в Москву. С огромным трудом добравшись до столицы, сразу пошла в милицию и рассказала, что была выслана как немка. Но теперь, когда война закончилась, снова хочет жить в родном городе.
Из воспоминаний Тамары Филатовой (Петендорф): «Мне тут же дали паспорт, прописку. И я стала работать дворником. И вот захожу во двор – стоит черный воронок и два вооруженных солдата. Они меня хватают, толкают в машину и везут в Таганку. Сколько я там просидела, я не знаю».
Тамару осудили по национальному признаку без суда и следствия.
Из воспоминаний Тамары Филатовой (Петендорф): «Я захожу в подвал – сидят три военных. Один читает: вы осуждены на 20 лет каторжных трудовых работ. Ваша фамилия теперь – Н-309».
Так 19-летняя Тамара оказалась в «Бутугычаге». Сначала работала на лесоповале, потом – в шахте.
– Я там побывал, – рассказывает Петр Филатов. – Наверху, на сопке Сопливой, был женский лагерь. Мама работала в рудниках, на шахте, где добывали касситерит (минерал, из которого получают олово. – Прим. С.Р.). Никакой механизации, разумеется, не было. Кайло в руки – и вперед, добывать руду. Потом ее грузили в железную вагонетку и на тросах спускали вниз. Нижний лагерь был мужским. Там на больших жаровнях делали прожарку, чтобы обогащать руду.
Заключенные работали с рассвета и до заката. Вместе горячего обеда – скудный сухпай. Хоть немного согреться удавалось лишь вечером, в лагере. В бараках все спали на нарах прямо в бушлатах, никаких подушек и одеял не было.
Из воспоминаний Тамары Филатовой (Петендорф): «А такие нары были – все доски в сучках. На этих досках и спали мокрые. Не сделал норму – в изолятор. Сделал – значит, хлеб тебе дадут. Хлеба давали вот такой маленький паёчек. Приходишь на хлеборезку – там машинка отрезает кусочек сырого хлеба, не больше, не меньше. Вот тебе на весь день хлеб.
– Мама выдержала года три. Потом попала в госпиталь в Снежной долине, на 23-м километре, куда отправляли всех зэков, – продолжает Петр Филатов. – Какой точно диагноз ей поставили, не знаю, но в этот госпиталь все попадали с истощением и авитаминозом. Чтобы хоть как-то продержаться, зэки заваривали и пили стланик. Это спасало, но ненадолго.
После госпиталя Тамару отправили работать грузчиком на базу, на которую приходили грузы для золотых приисков.
Из воспоминаний Тамары Филатовой (Петендорф): «Сейчас, говорят, московская комиссия приедет. Приехал какой-то лейтенант – и у него в руках папки. И вот он читает: «Н-309». Я поднимаю руку: «Я»! Он берет мое дело и говорит: «А за что ты сидела? У тебя ни следствия, ничего нет». А я ему отвечаю: «А я немка». Он: «В зону ее!» Отправили меня обратно в зону, в барак посадили. Думаю: «Господи, за что же? Судить судили, каторгу дали. Теперь, наверное, убьют».
На зоне, в общем бараке метров под 50 в длину, Тамара провела еще два года. Освободили ее 16 марта 1955 года.
Тамара Филатова (слева) после освобождения, год снимка неизвестен
Из воспоминаний Тамары Филатовой (Петендорф): «Потом прокурор посмотрел мое дело и сказал: «Ты была освобождена еще в 1953 году, когда умер Сталин». Получается, что два года я просидела вольной. Моя мама все это время оставалась в ссылке в Караганде. Я думаю: поеду туда, чего-нибудь добьюсь и маму заберу. Но пока я добивалась, мама умерла. Она работала истопником на складах с картошкой. И я не знаю, где ее могила».
Выйдя на свободу, Тамара Петендорф вышла замуж за Василия Филатова, с которым познакомилась в лагере. Уехать из Магадана было нельзя, и выбирать, где работать, особо не приходилось. Поэтому Тамара Филатова трудилась все в тех же бараках, из которых сделали склады. Правда, теперь уже не как заключенная, а добровольно.
– Я родился в 1964 году, – вспоминает Петр Филатов. – Мы тогда жили в бараке в Магадане. Все наши соседи были с судимостями. Рядом с нами жила немка из Саратова, которую, как и маму, осудили за национальность. Были и репрессированные по 58-й статье – интеллигенция, в основном евреи. Были и откровенные предатели, как один наш сосед, не буду называть его имя. Он застрелил солдата и забрал его документы. Соседка тетя Шура была подкапой – это вроде сержанта – в женском концлагере. Тетя Феня была из «лесных братьев». Она была такой убежденной националистской, что до самой своей смерти не сказала ни единого слова на русском языке. Были и воры, как дядя Саша, которого посадили за то, что он угнал отару овец.
Уголовники получали по 10 лет максимум, а осужденные по 58-й статье (контрреволюционная деятельность) – от 10 до 25 лет, причем без права переписки.
– В моем детстве и политические, и уголовники, и охранники – все вместе сидели за одним столом. Никто никому ничего не вспоминал, не намекал и не упрекал. Потому что если бы начали, это было бы страшно. Поубивали бы друг друга, а зачем это нужно? И мы, дети, все вместе росли. Я с самого детства знал, кто сколько отсидел, как отсидел и за что. И все остальные всё знали, но никогда не обсуждали. Мы понимали цену своих слов. Просто так ляпнуть – такого не было. Все всё знали, но словами не бросались.
Лишь в результате горбачевской перестройки семья Филатовых смогла добиться возвращения в Москву. Тамара Филатова 17 лет проработала куратором в обществе «Мемориал», скончалась в 2017 году. Петр Филатов часто бывает в музее ГУЛАГа – раньше с мамой, а после ее смерти один.
– Я своим детям пытаюсь рассказывать о судьбе бабушки. Но они не хотят слушать. Им неинтересно. И дети, и племянники – они всё знают, но не понимают. Что поделать, это, пожалуй, закономерно. Я всю жизнь прожил с зэками, а они не прожили эту жизнь. Если побывают в «Бутугычаге» – может, поймут что-то, почувствуют жалость в душе. Забывать о ГУЛАГе не надо. Нужно помнить о невинных жертвах.
…
Больше на «Сибирь. Реалии«
Мэйдэй
«Нас подвели к вахте – а там лежат 6 человек, истерзанные собаками. И надзиратель говорит: вот всем такая будет участь, кто убежит. И мы стояли возле этих истерзанных мужчин, смотрели. А на нас с вышки смотрел «попка» – так называли дежурного. Он мог застрелить любого».
На месте сталинского лагеря «Днепровский» на Колыме, где работал рудник по добыче олова, будет создан культурно-исторический комплекс. Сотрудники Музея истории ГУЛАГа и Фонда Памяти подали в правительство Магаданской области заявку о присвоении «Днепровскому» статуса объекта культурного наследия.
Это первый шаг к созданию масштабного мемориального комплекса, важной частью которого будут рассказы о судьбах узников Колымы.
«Сибирь. Реалии» собрал рассказы бывших узников ГУЛАГа.
Петр Филатов – сын Тамары Филатовой, урожденной Петендорф. Она имела несчастье родиться немкой в СССР, и первый раз расплачиваться за это ей пришлось в годы войны.
Из воспоминаний Тамары Филатовой (Петендорф): «Моя мама работала в кремлевской столовой, на овощах. Когда война началась, маму уволили по сокращению штата, так как она немка. Мы вместе с ней попали на высылку. Пришел дворник и сказал: собирайтесь, вас выселяют. Нас всех, русских немцев, стали выселять из Москвы. Погрузили в какой-то грязный товарный поезд и повезли в Карагандинскую область, Тельманский район, село Покорное. Мы туда приехали – там уже были землянки для нас. Мне было 13 лет, и я пошла на сельские работы. Делала всё: сажала, поливала. Выполняла все колхозные работы: и на тракторе работала, и прицепщицей… В общем, всё. А когда немножко подросла, стала возить продукты на склад в город Самарканд. И как-то, когда я возвращалась оттуда, меня позвали в клуб. Там мне вручили медаль за доблестный труд в дни Отечественной войны. Это было в 1945 году».
До 1948 года Тамара проработала в колхозе, но потом решила вернуться в Москву. С огромным трудом добравшись до столицы, сразу пошла в милицию и рассказала, что была выслана как немка. Но теперь, когда война закончилась, снова хочет жить в родном городе.
Из воспоминаний Тамары Филатовой (Петендорф): «Мне тут же дали паспорт, прописку. И я стала работать дворником. И вот захожу во двор – стоит черный воронок и два вооруженных солдата. Они меня хватают, толкают в машину и везут в Таганку. Сколько я там просидела, я не знаю».
Тамару осудили по национальному признаку без суда и следствия.
Из воспоминаний Тамары Филатовой (Петендорф): «Я захожу в подвал – сидят три военных. Один читает: вы осуждены на 20 лет каторжных трудовых работ. Ваша фамилия теперь – Н-309».
Так 19-летняя Тамара оказалась в «Бутугычаге». Сначала работала на лесоповале, потом – в шахте.
– Я там побывал, – рассказывает Петр Филатов. – Наверху, на сопке Сопливой, был женский лагерь. Мама работала в рудниках, на шахте, где добывали касситерит (минерал, из которого получают олово. – Прим. С.Р.). Никакой механизации, разумеется, не было. Кайло в руки – и вперед, добывать руду. Потом ее грузили в железную вагонетку и на тросах спускали вниз. Нижний лагерь был мужским. Там на больших жаровнях делали прожарку, чтобы обогащать руду.
Заключенные работали с рассвета и до заката. Вместе горячего обеда – скудный сухпай. Хоть немного согреться удавалось лишь вечером, в лагере. В бараках все спали на нарах прямо в бушлатах, никаких подушек и одеял не было.
Из воспоминаний Тамары Филатовой (Петендорф): «А такие нары были – все доски в сучках. На этих досках и спали мокрые. Не сделал норму – в изолятор. Сделал – значит, хлеб тебе дадут. Хлеба давали вот такой маленький паёчек. Приходишь на хлеборезку – там машинка отрезает кусочек сырого хлеба, не больше, не меньше. Вот тебе на весь день хлеб.
– Мама выдержала года три. Потом попала в госпиталь в Снежной долине, на 23-м километре, куда отправляли всех зэков, – продолжает Петр Филатов. – Какой точно диагноз ей поставили, не знаю, но в этот госпиталь все попадали с истощением и авитаминозом. Чтобы хоть как-то продержаться, зэки заваривали и пили стланик. Это спасало, но ненадолго.
После госпиталя Тамару отправили работать грузчиком на базу, на которую приходили грузы для золотых приисков.
Из воспоминаний Тамары Филатовой (Петендорф): «Сейчас, говорят, московская комиссия приедет. Приехал какой-то лейтенант – и у него в руках папки. И вот он читает: «Н-309». Я поднимаю руку: «Я»! Он берет мое дело и говорит: «А за что ты сидела? У тебя ни следствия, ничего нет». А я ему отвечаю: «А я немка». Он: «В зону ее!» Отправили меня обратно в зону, в барак посадили. Думаю: «Господи, за что же? Судить судили, каторгу дали. Теперь, наверное, убьют».
На зоне, в общем бараке метров под 50 в длину, Тамара провела еще два года. Освободили ее 16 марта 1955 года.
Тамара Филатова (слева) после освобождения, год снимка неизвестен
Из воспоминаний Тамары Филатовой (Петендорф): «Потом прокурор посмотрел мое дело и сказал: «Ты была освобождена еще в 1953 году, когда умер Сталин». Получается, что два года я просидела вольной. Моя мама все это время оставалась в ссылке в Караганде. Я думаю: поеду туда, чего-нибудь добьюсь и маму заберу. Но пока я добивалась, мама умерла. Она работала истопником на складах с картошкой. И я не знаю, где ее могила».
Выйдя на свободу, Тамара Петендорф вышла замуж за Василия Филатова, с которым познакомилась в лагере. Уехать из Магадана было нельзя, и выбирать, где работать, особо не приходилось. Поэтому Тамара Филатова трудилась все в тех же бараках, из которых сделали склады. Правда, теперь уже не как заключенная, а добровольно.
– Я родился в 1964 году, – вспоминает Петр Филатов. – Мы тогда жили в бараке в Магадане. Все наши соседи были с судимостями. Рядом с нами жила немка из Саратова, которую, как и маму, осудили за национальность. Были и репрессированные по 58-й статье – интеллигенция, в основном евреи. Были и откровенные предатели, как один наш сосед, не буду называть его имя. Он застрелил солдата и забрал его документы. Соседка тетя Шура была подкапой – это вроде сержанта – в женском концлагере. Тетя Феня была из «лесных братьев». Она была такой убежденной националистской, что до самой своей смерти не сказала ни единого слова на русском языке. Были и воры, как дядя Саша, которого посадили за то, что он угнал отару овец.
Уголовники получали по 10 лет максимум, а осужденные по 58-й статье (контрреволюционная деятельность) – от 10 до 25 лет, причем без права переписки.
– В моем детстве и политические, и уголовники, и охранники – все вместе сидели за одним столом. Никто никому ничего не вспоминал, не намекал и не упрекал. Потому что если бы начали, это было бы страшно. Поубивали бы друг друга, а зачем это нужно? И мы, дети, все вместе росли. Я с самого детства знал, кто сколько отсидел, как отсидел и за что. И все остальные всё знали, но никогда не обсуждали. Мы понимали цену своих слов. Просто так ляпнуть – такого не было. Все всё знали, но словами не бросались.
Лишь в результате горбачевской перестройки семья Филатовых смогла добиться возвращения в Москву. Тамара Филатова 17 лет проработала куратором в обществе «Мемориал», скончалась в 2017 году. Петр Филатов часто бывает в музее ГУЛАГа – раньше с мамой, а после ее смерти один.
– Я своим детям пытаюсь рассказывать о судьбе бабушки. Но они не хотят слушать. Им неинтересно. И дети, и племянники – они всё знают, но не понимают. Что поделать, это, пожалуй, закономерно. Я всю жизнь прожил с зэками, а они не прожили эту жизнь. Если побывают в «Бутугычаге» – может, поймут что-то, почувствуют жалость в душе. Забывать о ГУЛАГе не надо. Нужно помнить о невинных жертвах.
…
Больше на «Сибирь. Реалии«