«Напиши, как ты потерял девственность и приобрёл нехорошую болезнь…»
27 августа, 2018 8:12 дп
Валерий Зеленогорский
Игорь Бродский поделился
Валерий Зеленогорский.
Из интервью Игорю Черному. 2016 г.
Семь страниц за три часа.
В писательство меня привела собственная алчность. Я до 2008 года занимался досугом небедных людей. Олигархов, больших корпораций. Устраивал развлечения. Одним из клиентов в ту пору был Альфред Кох. Он приобрёл мужской журнал «Медведь», самое значимое глянцевое издание в ту пору.
Должны были отмечать десятилетие журнала, и Кох как хозяин предложил устроить вечеринку на 1000 человек. Я был готов. Но он поставил условие: «Напиши текст, который я тебя попрошу, и ты получишь этот заказ». Мне было 55 лет, я был читателем, а не писателем. Очень уважал тех, кто трудился для меня на литературной ниве. Спрашиваю Коха, о каком тексте идет речь. Отвечает: «Напиши, как ты потерял девственность и приобрел нехорошую болезнь».
Я был ошарашен: «Альфред Рейнгольдович, я это в бане рассказывал друзьям, а для публичного пространства — это перебор». И еще у меня сын есть, он тогда учился в известной гуманитарной гимназии. Родители одноклассников были людьми определенного круга, «Медведь» им раздавался как ВИП-клиентам. Как они воспримут мое произведение?
Кох сказал, что его это не волнует. Я поехал домой прямо из бани. Взял тетрадку в клеточку, шариковую ручку. Компьютером я тогда не владел. И написал текст. Название было таким: «Секс в небольшом городе». Первая строчка: «Я закончил школу, когда еще не было дезодорантов». Часа три ковырялся, написал семь страниц. Из уважения к печатному слову я решил проконсультироваться. Послал водителя с текстом к ныне покойному Аркадию Арканову. Мы с ним часто общались.
Арканов, зрелый мастер, позвонил: «Знаешь, вполне. Можешь не волноваться». А потом этот текст забрал водитель Коха. Я сделал один трюк. Свою фамилию Гринберг я перевел с немецкого. Получился Зеленогорский. Именно этой фамилией и был подписан текст. Многие люди вообще меня не отождествили с автором. Репутационных потерь я не имел таким образом.
Рассказ попал в юбилейный номер журнала. И все, на этом все закончилось. Больше я не собирался заниматься — настаиваю на этом термине — сочинительством. «Писатель» — это что-то масштабное, особенно в русской традиции. Но где-то через пять месяцев после первого рассказа я почувствовал, что есть желание кое-что вспомнить, зафиксировать ощущения из прошлого.
У меня нет цели писать, как Джойс, создать второго «Улисса». Я понимаю, что мне не грозит слава Довлатова. Сочинительство — это моя психотерапия.
Конец интервью.
Валерий Зеленогорский
Игорь Бродский поделился
Из интервью Игорю Черному. 2016 г.
Семь страниц за три часа.
В писательство меня привела собственная алчность. Я до 2008 года занимался досугом небедных людей. Олигархов, больших корпораций. Устраивал развлечения. Одним из клиентов в ту пору был Альфред Кох. Он приобрёл мужской журнал «Медведь», самое значимое глянцевое издание в ту пору.
Должны были отмечать десятилетие журнала, и Кох как хозяин предложил устроить вечеринку на 1000 человек. Я был готов. Но он поставил условие: «Напиши текст, который я тебя попрошу, и ты получишь этот заказ». Мне было 55 лет, я был читателем, а не писателем. Очень уважал тех, кто трудился для меня на литературной ниве. Спрашиваю Коха, о каком тексте идет речь. Отвечает: «Напиши, как ты потерял девственность и приобрел нехорошую болезнь».
Я был ошарашен: «Альфред Рейнгольдович, я это в бане рассказывал друзьям, а для публичного пространства — это перебор». И еще у меня сын есть, он тогда учился в известной гуманитарной гимназии. Родители одноклассников были людьми определенного круга, «Медведь» им раздавался как ВИП-клиентам. Как они воспримут мое произведение?
Кох сказал, что его это не волнует. Я поехал домой прямо из бани. Взял тетрадку в клеточку, шариковую ручку. Компьютером я тогда не владел. И написал текст. Название было таким: «Секс в небольшом городе». Первая строчка: «Я закончил школу, когда еще не было дезодорантов». Часа три ковырялся, написал семь страниц. Из уважения к печатному слову я решил проконсультироваться. Послал водителя с текстом к ныне покойному Аркадию Арканову. Мы с ним часто общались.
Арканов, зрелый мастер, позвонил: «Знаешь, вполне. Можешь не волноваться». А потом этот текст забрал водитель Коха. Я сделал один трюк. Свою фамилию Гринберг я перевел с немецкого. Получился Зеленогорский. Именно этой фамилией и был подписан текст. Многие люди вообще меня не отождествили с автором. Репутационных потерь я не имел таким образом.
Рассказ попал в юбилейный номер журнала. И все, на этом все закончилось. Больше я не собирался заниматься — настаиваю на этом термине — сочинительством. «Писатель» — это что-то масштабное, особенно в русской традиции. Но где-то через пять месяцев после первого рассказа я почувствовал, что есть желание кое-что вспомнить, зафиксировать ощущения из прошлого.
У меня нет цели писать, как Джойс, создать второго «Улисса». Я понимаю, что мне не грозит слава Довлатова. Сочинительство — это моя психотерапия.
Конец интервью.