Нам нравится, как они убивают

Все-таки один из самых «интересных» вопросов современности для жителя РФ — это вопрос «Что мы делаем в Сирии?» Забавно, что — вообще-то! — у этого вопроса есть как бы очевидный, широко-гуманистический, прямо-таки общечеловеческий ответ, типа «мы боремся с человеконенавистнической группировкой ИГИЛ, ради защиты женщин, детей и стариков от убийств и изнасилований». Однако в силу полного отсутствия эмпатии, присущего, как я уже неоднократно писал, всем постсоветским обывателям — такое объяснение абсолютно, что называется, «не канает» и даже почти не используется пропагандой. Именно потому, что российским телезрителям оно просто непонятно, его невозможно «усвоить». Спасать? КОГО?? Вот тех чучмеков, «бородатых», чернож…х, которых ходят, завернувшись в эти свои белые тряпки??

Российский обыватель в массе даже не то что жесток — он скорее чрезвычайный сноб. Причем это относится не только к малообразованным или там деревенским слоям населения, отнюдь нет: снобизм определенного типа чрезвычайно распространен и в среде людей с высшим образованием и достаточно высоким уровнем дохода — это такой своеобразный «снобизм белого человека». Проживая в абсолютно азиатской по типу управления стране, российские обыватели (именно поэтому) чрезвычайно «гордятся» своей «белизной», а их самоидентификация во многом строится на «ну мы ж не чучмеки какие-нибудь!» Ну и как возбудить в таких хотя бы тень сочувствия «жертвам ИГИЛ»? Естественно, это совершенно безнадежная задача.

В России даже благотворительность в отношении как бы «своих» находится в полном загоне (по сравнению с уровнем в большинстве западных стран) — тем труднее объяснять рособывателям, зачем они должны платить хотя бы что-то (а тем более — кровью) за каких-то арабов в Сирии (отсюда же, кстати, абсолютно полное — и вот тут уже на полную катушку эксплуатируемое пропагандой — непонимание россиянами мотивации европейцев по приему беженцев с Ближнего Востока; обыватель готов рассматривать самую крутую и сложную конспирологию, но любые гуманитарные мотивы воспринимаются публикой как какая-то абракадабра, как слова на незнакомом языке).

Но если самое очевидное (и официально принятное Россией «для внешнего мира») объяснение нашего присутствия в Сирии не воспринимается публикой — почему же эта война остается сравнительно популярной? К сожалению, если гуманитарное объяснение явным образом не подходит — приходится принять противоположное, некрофильское. Общество в России больно, поэтому причина популярности тоже абсолютно антигуманная: россиянам нравится, что их армия в Сирии УБИВАЕТ. Это брутально, круто и вообще типа правильно. Отсюда же, кстати, и абсолютно спокойная реакция в обществе на просочившиеся на госканалы западные обвинения в «военных преступлениях» типа бомбежки жилых кварталов и гуманитарных караванов.

Характерно, что никто, кроме российского Минобороны, не делает особых попыток опровергать это «по существу» — да и эти отбрехиваются как-то вяло; в соцсетях же господствующая реакция по типу «ну бомбим, ну и что» и «на войне так положено — убивать гражданских». Поскольку с эмпатией в обществе вообще туго, а уж в отношении «чучмеков»…

В итоге образ российского обывателя вырисовывается какой-то неприятный. Конечно, хочется думать, что «на самом деле» у нас «русский народ очень добрый», просто вот, увы, «от него ничего не зависит» — и привычно переложить вину за все происходящее на «власти», которые мы любим представлять как некую отдельную, засланную к нам с Марса «сущность». Я, однако, склонен думать, что в любой стране народ контролирует всё и в ответе за всё. Но это, конечно, крайне непопулярная точка зрения.