На что жил Лермонтов?
25 сентября, 2024 9:33 дп
Яков Миркин
Яков Миркин:
Лермонтов 26 лет? А жил – на что? Можно ли сопоставить, как мы живем? Вдруг чему научишься? Не был ни игроком, ни мотом, хотя деньги давались легко, будто черпались из воздуха, и давали все возможности быть и в большом свете, и в бренных удовольствиях гусар и пехотинцев, когда дым – коромыслом.
245 рублей серебром жалованья пехотного подпоручика. Это – не жизнь, так – тягостное бытие, существование. Но у него есть денежный секрет.
«Нашей почтенной Елизавете Алексеевне сокрушенье — всё думает, что Мишу женят, все ловят… Эта компания ловят или богатых, или чиновных, а Миша для них беден. Что такое 20 тысяч его доходу? Здесь толкуют: сто тысяч — мало, говорят, беден. А старуха сокрушается, боится большого света» (письмо Е. Верещагиной 1838 г.).
Елизавета Алексеевна – это Арсеньева, «великая бабушка» русской литературы, души не чаявшая в единственном внуке, взявшая его от отца (мать умерла) на полный кошт и воспитание.
20 тысяч в год, если в серебре – это сегодня 45 – 50 млн руб., доход для абсолютного большинства недостижимый. Если в ассигнациях (бумажных рублях) – то больше 10 млн. руб. Тоже – мечта.
Где взять? Кем нужно быть? Ответ первый – владельцем душ, земель, поместья. «За ним состоит Тверской губернии 150 и за бабкою в Пензенской губернии 500 душ крестьян» (формулярный список). Эти числа умножаем на два – имелись в виду только мужские души.
Ответ второй – быть внуком, счастьем всей жизни. «Арсеньева боготворила внука своего Лермонтова; бедная, она пережила всех своих, и один Мишель остался ей утешением и подпорою на старость; она жила им одним и для исполнения его прихотей» (Сушкова Е. Из записок. 1830 г.). «Мой родной внук Михайло Юрьевич Лермантов, которому… имею неограниченную любовь и привязанность, как единственному предмету услаждения остатка дней моих и совершенного успокоения горестного моего положения» (завещание Е.А. Арсеньевой).
Выкормить образованного дворянина – это дорого. Она – выкормила. Учитель английского – 3000 руб. в год. Учиться в Московском Университетском Благородном Пансионе – за полгода 325 руб. Попробуйте пересчитать на нынешние рубли! Юные забавы? Бабушка, «вышли «сто»! «Я на днях купил лошадь у генерала и прошу вас если есть деньги прислать мне 1580 рублей» (Лермонтов – Арсеньевой, 1836).
«До смерти мне грустно, что ты нуждаешься в деньгах, я к тебе буду посылать всякие три месяца по две тысячи по пятьсот рублей, а всякой месяц хуже слишком по малу, а может иной месяц мундир надо сшить… береги свое здоровье, мой милой, ты здоров, весел, хорошо себя ведешь, и я счастлива и… забываю все горести и со слезами благодарю Бога, что он на старости послал в тебе мне утешения, лошадей тройку тебе купила и говорят, как птицы летят.., домашних лошадей шесть, выбирай любых, пара темно-гнедых, пара светло-гнедых и пара серых…» (Арсеньева – Лермонтову, 1835).
Выбирай любых! Тройку тебе купила! Это – страстная, бесконечная любовь, когда всё совершишь, лишь бы накормить, утешить, умиротворить, дать веру, дать уверенность, дать радость. «…Посылаю теперь тебе, мой милый друг, тысячу четыреста рублей ассигнациями да писала к брату…, чтоб он тебе послал две тысячи рублей».
Но что имела Елизавета Алексеевна? Что это за бабушка – утес в Пензенской губернии? Доходы-то откуда?
В 1845 г., когда внука уже не было и перед тем, как самой уйти, она составила новое завещание, в котором завещано брату «недвижимое имение, состоящее Пензенской губернии Чембарского уезда в селе… мужска пола шестьсот одна душа, с их женами, обоего пола детьми… с пашенною и не пашенною землею, с лесом, сенными покосы… Господский Дом со всеми службами…». Плюс 300 тысяч руб. ассигнациями (раздать по родным). Это и есть тот источник, из которого она кормила внука. Большее 1200 душ крепостных.
Как зарабатывала? (расчет доходов – П. Фролов, Тарханский вестник, 2002). Первым делом хлеб, больше 3000 десятин пашни. Или – более 3000 га. Из них минус крестьянские посевы, земли под пар, земли под овес, просо, гречиху, горох, чечевицу (трехпольное земледелие), значит, барской земли засевалось рожью не менее 500 десятин. По расчетам, могло выйти дохода больше 17000 руб.
Источник №2 – овцы, руно, древнее искусство (больше 700 десятин пастбищ и сенокосов). В год – 500 – 800 руб. №3 – винокурение. Четвертый – денежный оброк с крепостных, тех, кто торговал на стороне. Таких было более десятка, с каждого от 500 до 1000 руб. И, наконец, источник №5 – торговля крепостными + деньги от них за выкуп самих себя. За «женский пол» — от 50 до 500 руб., а за мужской (торговцы, желающие стать вольными) – до нескольких тысяч руб. В целом, 20 тыс. руб. в год внуку набирается.
Где бы взять такую бабушку? А, если серьезно, известная легкость в деньгах у Лермонтова была. «Я редко встречал человека беспечнее его относительно материальной жизни, кассиром был его Андрей, действовавший совершенно бесконтрольно» (А. Шан-Гирей. Лермонтов в воспоминаниях). Только в 1840 г., в 25 лет, будучи уже знаменитым, «он подрядился за деньги писать в журналах. Прежде все давал даром, но Елисавета Алекс[евна] уговорила его деньги взять, нынче очень год тяжел — ей половину доходу не получить» (Е. Верещагина, 1840).
Что ж, денежную лямку не тянул, был накормлен с верхом, достаточно, чтобы быть «всякой день на балах и в милости у модных дам» (Е. Верещагина, 1840). А если бы денег было в обрез? Был бы он бережнее с самим собой? Был бы не так язвителен, не так остер, не так неосторожен в том, чтобы задеть другого смертельно?
Ответа на этот вопрос нет. И все-таки существование ребенка, пусть даже 24 – 26 лет, пусть даже взрослого ребенка, пехотного офицера, прошедшего огни и воды, когда на него изливается поток денег от старших, — такое денежное бытие утраивает риски потерять его – физически или духовно, даже если он стал поэтом №1. Легкость в деньгах изумительно плоха, потому что, кто бы мы ни были, добавляет чувство превосходства, нарушающее жизнь, какой она должна быть. Чувство превосходства, задевающее души других людей, гибельно.
Может быть, запомнить эту «денежную модель» Лермонтова? Мы – наши дети – наши внуки – строим свои «модели» сами. Но все равно кажется, что вторим друг другу, пусть даже через 200 лет. Делаем всё то же и так же. И часто с теми же рисками. Или нет?
Яков Миркин
Яков Миркин:
Лермонтов 26 лет? А жил – на что? Можно ли сопоставить, как мы живем? Вдруг чему научишься? Не был ни игроком, ни мотом, хотя деньги давались легко, будто черпались из воздуха, и давали все возможности быть и в большом свете, и в бренных удовольствиях гусар и пехотинцев, когда дым – коромыслом.
245 рублей серебром жалованья пехотного подпоручика. Это – не жизнь, так – тягостное бытие, существование. Но у него есть денежный секрет.
«Нашей почтенной Елизавете Алексеевне сокрушенье — всё думает, что Мишу женят, все ловят… Эта компания ловят или богатых, или чиновных, а Миша для них беден. Что такое 20 тысяч его доходу? Здесь толкуют: сто тысяч — мало, говорят, беден. А старуха сокрушается, боится большого света» (письмо Е. Верещагиной 1838 г.).
Елизавета Алексеевна – это Арсеньева, «великая бабушка» русской литературы, души не чаявшая в единственном внуке, взявшая его от отца (мать умерла) на полный кошт и воспитание.
20 тысяч в год, если в серебре – это сегодня 45 – 50 млн руб., доход для абсолютного большинства недостижимый. Если в ассигнациях (бумажных рублях) – то больше 10 млн. руб. Тоже – мечта.
Где взять? Кем нужно быть? Ответ первый – владельцем душ, земель, поместья. «За ним состоит Тверской губернии 150 и за бабкою в Пензенской губернии 500 душ крестьян» (формулярный список). Эти числа умножаем на два – имелись в виду только мужские души.
Ответ второй – быть внуком, счастьем всей жизни. «Арсеньева боготворила внука своего Лермонтова; бедная, она пережила всех своих, и один Мишель остался ей утешением и подпорою на старость; она жила им одним и для исполнения его прихотей» (Сушкова Е. Из записок. 1830 г.). «Мой родной внук Михайло Юрьевич Лермантов, которому… имею неограниченную любовь и привязанность, как единственному предмету услаждения остатка дней моих и совершенного успокоения горестного моего положения» (завещание Е.А. Арсеньевой).
Выкормить образованного дворянина – это дорого. Она – выкормила. Учитель английского – 3000 руб. в год. Учиться в Московском Университетском Благородном Пансионе – за полгода 325 руб. Попробуйте пересчитать на нынешние рубли! Юные забавы? Бабушка, «вышли «сто»! «Я на днях купил лошадь у генерала и прошу вас если есть деньги прислать мне 1580 рублей» (Лермонтов – Арсеньевой, 1836).
«До смерти мне грустно, что ты нуждаешься в деньгах, я к тебе буду посылать всякие три месяца по две тысячи по пятьсот рублей, а всякой месяц хуже слишком по малу, а может иной месяц мундир надо сшить… береги свое здоровье, мой милой, ты здоров, весел, хорошо себя ведешь, и я счастлива и… забываю все горести и со слезами благодарю Бога, что он на старости послал в тебе мне утешения, лошадей тройку тебе купила и говорят, как птицы летят.., домашних лошадей шесть, выбирай любых, пара темно-гнедых, пара светло-гнедых и пара серых…» (Арсеньева – Лермонтову, 1835).
Выбирай любых! Тройку тебе купила! Это – страстная, бесконечная любовь, когда всё совершишь, лишь бы накормить, утешить, умиротворить, дать веру, дать уверенность, дать радость. «…Посылаю теперь тебе, мой милый друг, тысячу четыреста рублей ассигнациями да писала к брату…, чтоб он тебе послал две тысячи рублей».
Но что имела Елизавета Алексеевна? Что это за бабушка – утес в Пензенской губернии? Доходы-то откуда?
В 1845 г., когда внука уже не было и перед тем, как самой уйти, она составила новое завещание, в котором завещано брату «недвижимое имение, состоящее Пензенской губернии Чембарского уезда в селе… мужска пола шестьсот одна душа, с их женами, обоего пола детьми… с пашенною и не пашенною землею, с лесом, сенными покосы… Господский Дом со всеми службами…». Плюс 300 тысяч руб. ассигнациями (раздать по родным). Это и есть тот источник, из которого она кормила внука. Большее 1200 душ крепостных.
Как зарабатывала? (расчет доходов – П. Фролов, Тарханский вестник, 2002). Первым делом хлеб, больше 3000 десятин пашни. Или – более 3000 га. Из них минус крестьянские посевы, земли под пар, земли под овес, просо, гречиху, горох, чечевицу (трехпольное земледелие), значит, барской земли засевалось рожью не менее 500 десятин. По расчетам, могло выйти дохода больше 17000 руб.
Источник №2 – овцы, руно, древнее искусство (больше 700 десятин пастбищ и сенокосов). В год – 500 – 800 руб. №3 – винокурение. Четвертый – денежный оброк с крепостных, тех, кто торговал на стороне. Таких было более десятка, с каждого от 500 до 1000 руб. И, наконец, источник №5 – торговля крепостными + деньги от них за выкуп самих себя. За «женский пол» — от 50 до 500 руб., а за мужской (торговцы, желающие стать вольными) – до нескольких тысяч руб. В целом, 20 тыс. руб. в год внуку набирается.
Где бы взять такую бабушку? А, если серьезно, известная легкость в деньгах у Лермонтова была. «Я редко встречал человека беспечнее его относительно материальной жизни, кассиром был его Андрей, действовавший совершенно бесконтрольно» (А. Шан-Гирей. Лермонтов в воспоминаниях). Только в 1840 г., в 25 лет, будучи уже знаменитым, «он подрядился за деньги писать в журналах. Прежде все давал даром, но Елисавета Алекс[евна] уговорила его деньги взять, нынче очень год тяжел — ей половину доходу не получить» (Е. Верещагина, 1840).
Что ж, денежную лямку не тянул, был накормлен с верхом, достаточно, чтобы быть «всякой день на балах и в милости у модных дам» (Е. Верещагина, 1840). А если бы денег было в обрез? Был бы он бережнее с самим собой? Был бы не так язвителен, не так остер, не так неосторожен в том, чтобы задеть другого смертельно?
Ответа на этот вопрос нет. И все-таки существование ребенка, пусть даже 24 – 26 лет, пусть даже взрослого ребенка, пехотного офицера, прошедшего огни и воды, когда на него изливается поток денег от старших, — такое денежное бытие утраивает риски потерять его – физически или духовно, даже если он стал поэтом №1. Легкость в деньгах изумительно плоха, потому что, кто бы мы ни были, добавляет чувство превосходства, нарушающее жизнь, какой она должна быть. Чувство превосходства, задевающее души других людей, гибельно.
Может быть, запомнить эту «денежную модель» Лермонтова? Мы – наши дети – наши внуки – строим свои «модели» сами. Но все равно кажется, что вторим друг другу, пусть даже через 200 лет. Делаем всё то же и так же. И часто с теми же рисками. Или нет?