«Мы не научились продавать себя…»
17 ноября, 2018 6:21 дп
Валерий Зеленогорский
Дорогие мои старики.
Мне кажется, что я знаю, что с нами стало и почему советское прошлое многих не отпускает.
Я смотрю на себя тридцатилетнего. Мы все почти одинаковы по доходам, пиджакам и количеством квадратных метров на рыло.
Мы каждый день ходим на работу, ждём обеда и радуемся если попадаем на свежую выпечку в буфете в три часа.
Женщины любят мужчин, мужчины женщин, мамы — детей и престарелых родителей. Всё, как у всех, я уже прочитал Солженицына, я не вышел в 1968 году на Красную площадь, сходил в армию, женился, родил ребенка и так могло длиться до наших дней.
Но после распада СССР много чего произошло, но самое главное случилось с нами, мы НЕ научились продавать себя.
В то время, даже за контрольную неловко было спросить с заочника конкретные деньги, невозможно было продать юзаную коляску, можно было только отдать, добавив от себя комбинезон от выросшего ребенка.
Невозможно было найти плиточника, хорошего парикмахера и сапожника.
Никто не мог встать на профсоюзном собрании и сказать, а давайте погоним в шею Попкина, я возглавлю отдел и мы будем выпускать самые зуборезные станки в мире.
Невозможно представить девушку продающую девственность, унылая библиотекарша никогда не сказала, глядя в журнал Советский экран, что Светличная захапала Ивашова, а я бы ему дала больше.
Только закрытые академики пили виски и понимали фактуру в американских романах (напитки, магнитофоны, фирменные сигареты).
Я не сетую, в моём прошлом нет ничего, что меня держит, но когда сегодня от семидесятилетних и даже пятидесятилетних требуют конкурентоспособности, умение набирать СМС двумя пальцами и не верить СМИ, канадским менеджерам по продаже кастрюль и БАДов…
Подумайте что им пришлось преодолеть, какой разлом перепрыгнуть, человек — не машина, он мягкий, тёплый его надо защищать.
Валерий Зеленогорский
Дорогие мои старики.
Мне кажется, что я знаю, что с нами стало и почему советское прошлое многих не отпускает.
Я смотрю на себя тридцатилетнего. Мы все почти одинаковы по доходам, пиджакам и количеством квадратных метров на рыло.
Мы каждый день ходим на работу, ждём обеда и радуемся если попадаем на свежую выпечку в буфете в три часа.
Женщины любят мужчин, мужчины женщин, мамы — детей и престарелых родителей. Всё, как у всех, я уже прочитал Солженицына, я не вышел в 1968 году на Красную площадь, сходил в армию, женился, родил ребенка и так могло длиться до наших дней.
Но после распада СССР много чего произошло, но самое главное случилось с нами, мы НЕ научились продавать себя.
В то время, даже за контрольную неловко было спросить с заочника конкретные деньги, невозможно было продать юзаную коляску, можно было только отдать, добавив от себя комбинезон от выросшего ребенка.
Невозможно было найти плиточника, хорошего парикмахера и сапожника.
Никто не мог встать на профсоюзном собрании и сказать, а давайте погоним в шею Попкина, я возглавлю отдел и мы будем выпускать самые зуборезные станки в мире.
Невозможно представить девушку продающую девственность, унылая библиотекарша никогда не сказала, глядя в журнал Советский экран, что Светличная захапала Ивашова, а я бы ему дала больше.
Только закрытые академики пили виски и понимали фактуру в американских романах (напитки, магнитофоны, фирменные сигареты).
Я не сетую, в моём прошлом нет ничего, что меня держит, но когда сегодня от семидесятилетних и даже пятидесятилетних требуют конкурентоспособности, умение набирать СМС двумя пальцами и не верить СМИ, канадским менеджерам по продаже кастрюль и БАДов…
Подумайте что им пришлось преодолеть, какой разлом перепрыгнуть, человек — не машина, он мягкий, тёплый его надо защищать.