МУШКАРЦЫ НА ЯДРИЛИЦЕ. Часть Вторая
16 января, 2017 10:47 дп
PHIL SUZEMKA
PHIL SUZEMKA:
… Лодка шла вблизи берегов, я читал путеводитель, пытаясь соотнести увиденное и прочитанное. Например я вычитал, что «глубина моря в Будве не превышает 35 метров, а его дно песчаное», да так и не понял, для кого это написано.
Видимо, на пляж могут придти люди ростом 36 метров, чтоб спокойно потолкаться на 35-метровой глубине по песку?… Черт его знает. Так, может, и «пернатые дикие животные» рано или поздно вдруг нарисуются…
Так же я не осилил пассаж про «урегулирование». Желько говорит, что сложными вопросами урегулирования на тутошних берегах занимались все кому не лень — от иллирийцев с римлянами до венецианцев с турками.
Они уже почти все урегулировали, да и я уже почти понял, как сложно в Черногории что-либо регулировать, как тут Желько возьми и сообщи: «предполагается, что урегулирование упало в море во время землетрясения».
Вот теперь сиди и думай, что у них там на этом песчаном дне лежит! Такое «урегулирование» прощёлкали, зла не хватает!..
А между делом мы на лодке сварили картошку, порезали сало с селедкой и устроили очередное пиршество с нескончаемой вильямовкой. Селедку, хлеб и сало приволок я. Как сказал бы Татар — «капитан привез Иосиф платок».
Вот вы в состоянии понять из этого предложения, кто кому платок привозил? Я — нет! Поэтому отвечаю только за селёдку с салом — «Фил сало Лёха привёз селёдка»…
За рюмкой часто вспоминалась фраза из путеводителя, где одного горемыку «деградировали в вице-адмиралы». Мы с Лёхой так высоко не поднимались, поэтому деградировали самостоятельно.
Мне опять рассказали вечную прибрежную легенду о трех вдовах, не дождавшихся мужей с рыбалки. Между Герцег-Нови и Котором она звучит, хоть и кратко, но выразительно:
Ожидая любимых, одна сестра умирала за другой.
Как одна за другой сестры умирали, так их окна были замурованы.
После третьей не было никого замуровать окно.
Недавно два окна на боках открыты.
Третье окно аутентичное.
Мне кажется, это просто самая старая реклама стеклопакетов.
Напротив Петроваца мы бросили якорь и сгоняли на тендере к островку, о часовне на вершине которого Татар дает совершенно уже противоречивые сведения:
«согласно легенде, церковь была построена от вклада моряка, а другая говорит, что церковь построил матрос».
Ну вот и где тут правда? Кому верить? Лёха стоял за матроса, а я, со своим конформистским универсализмом, решил, что церковь все-таки построил моряк…
Тут мы в очередной раз бросили якорь и поныряли с борта. Есть особая прелесть в том, чтобы плавать в море, не будучи никак связанным ни с какими пляжами, отелями, шезлонгами, купальными костюмами и т.д.
Поэтому для всех на борту одними из лучших моментов путешествия были именно такие остановки. Я всегда первым стоял за то, чтоб скрутить паруса и сразу же нырял поглубже. Никто, правда, не знал, что я не просто так прыгал в воду и добровольно там мок. На самом-то деле я по-прежнему не терял надежды найти на дне пропавшее «урегулирование»…
Иногда, по прочтении той или иной фразы из путеводителя мне казалось, что пора заняться спортом и вообще бросить пить. Но проснувшись поутру, я понимал, что это не я, а Желько должен бросить пить, чтоб не сводить меня с ума волшебными изречениями, вроде такого:
«на площади находится дворец бильярда, в честь бильярда Негоша, который играл в бильярд».
А однажды я сник на полдня, разбираясь в логических ходах такого, к примеру, сообщения:
«Лепетане — кольцо на Вмраце, которое получило название в честь семьи Перештанская».
Из того, что тут сказано, по моему разумению, хотя бы два имени из трех должны быть одинаковыми. Но это я так думаю. Татар думает иначе и, наверное, он прав. Просто тогда получается, что, скажем, в России можно сказать что-нибудь вроде: «Трактор, изобретенный Ворошиловым, в честь Троцкого назвали Хрущовым», ну или что-то в этом роде…
Еще я читал то, что Желько сообщал про местные сражения:
«поскольку ночь была темная, врагам атак выглядел очень странно. В день нападения падали кометы после 6/10 1042, то есть 7/10».
Если кто понимает чё к чему в Монтенегро, скажите мне — когда все же падали кометы?! Тем более, что «дальнейший прогресс шумного атака со всех сторон испугал греков, которые это связали с докладом гражданина из Бара и они начали убежать».
После пятой страницы такого текста я тоже начал убежать!
Потом я еще узнал про то, что «город Хай-Нехай построен венецианцами» и долго пытался представить себе венецианца, давшего городу именно такое название — Хай-Нехай. Так себе венецианец у меня получался — из-под Конотопа такой себе венецианец…
Пока мы шли по Бока-Которскому заливу, я узнал про то, как в одном из местных городов «на площади рабов обрёлся известный Сервантес». Так-то я раньше думал, что вообще-то он у себя в Испании обрёлся, но, как выяснилось, ошибался.
Кстати, об ошибках! Однажды перед нами встал вопрос — идти или не идти в ресторан? Да и как не встать такому вопросу после шикарного Желькиного объявления:
— Не ошибьтесь в выборе блюда
— Ресторан является жемчужиной гостеприимства
— 15-летний опыт посвящен своим гостям
— Блюдо из краб
— Из цветов преобладают пальмы и кактусы
— У ресторана с его одной стороны — набережная, со другой — тропинка.
— Для общества (друзьях) существуют скамейки
— Предложения, которые включают в себя круглое обслуживание,
можете исползовать как вам угодно
В ресторан мы все-таки пошли, чтоб «исползовать как угодно». Но ни круглого обслуживания, ни блюда из краб я не помню. Желько вообще об этом вечере сказал бы куда проще — «вкладено много денег». Но самая страшная для меня ресторанная реклама звучала так:
«Блюда готовятся по забытым рецептам»
Я правда испугался. Меня спасло только неожиданно грамотное сообщение о том, что ресторан «посещали советские космонавты под руководством Юрия Гагарина». Я подумал, что Юрию Алексеевичу, как человеку авантюрной жилки, я вполне могу доверять. К тому ж на стене висела «фотография из спутника», — (не знаю, кто был автор — может, Белка и Стрелка), отчего истории про Гагарина хотелось верить.
А забытые рецепты здесь, судя по вкусу еды, здесь похоже, как ни мучились, так-таки и не вспомнили.
Напротив Пераста, в церкви «Богоматерь Утеса» (Госпа от Шкрипела), где «доминирует 10 метров длинная икона» мы рассматривали вышивку работы некой «Яцинты Кунич-Миёвич из 1828 года», которая «во время вышивания начинала быть седой».
Спустя какое-то время мы с Лёхой (из 2011 года) тоже чуть не начали быть седыми, в темноте едва не столкнувшись с рыбацкой лодкой, на которой не было ни одного ходового огня.
— Ты б, гад, хоть сигаретку б зажёг, что ли! — крикнул Лёшка рыболову.
— А я курить бросил! — горделиво и застенчиво раздалось с лодки, после чего она снова растаяла во тьме.
Чертов рыбак не понимал того, что давно известно Татару — что «вода здесь дикая и неуловимая невидимому глазу зрителя». Я был зритель и у меня был невидимый глаз. И у рыбака невидимый. Так что мы могли запросто потонуть в этой дикой и неуловимой воде.
В Которе к нам снова присоединился Руст и вернувшийся на море Костэба. Руст обратил внимание, что мы с Лёхой уже просто-таки «пахнем своим великолепием» и предложил сходить «в церковь, где почетно и постоянно будут подвергать», но мы не хотели, чтоб нас подвергали.
К этому времени я уже научился туманно отвечать на любые вопросы фразами Желько Татара. Например, на вопрос, собираюсь ли я снова в океан, мною было заявлено: «угри плавают Саргаско море и умирают, а маленькие угри плавают назад 3 года». Чем не ответ! Все просто онемели от восторга.
А на вопрос, поеду ль я в Подгорицу, надменно процитировал: «пять холодных рек стараются расхладить административный центр, но зря!»
Удивительно, что даже сюда в свое время дошли монголы. Путеводитель сообщает, что «1242 года напала монгольская орда на быстрых лошадей». Я не в курсе, зачем орда напала на быстрых лошадей именно тут и почему нельзя было напасть на коней прямо у себя в Монголии, если так прям без кумыса невмоготу?
Вообще, исторические экскурсы Лутоваца и Татара грешат определенной недосказанностью. Например, из сообщения «город заняло 62-е австро-унгарское войско» я не понял, куда делось еще шестьдесят одно войско и было ли у унгарцев еще и шестьдесят третье.
Так же я не понял, как черногорцы считают века, потому что о столице есть такие сведения — «Подгорица с 1946 г. Титоград, а в 20 веке возвратила название Подгорица». Это… 1946 год — это какой век вообще?!
А еще, видимо, здесь давно выпускают Ariel или Tide, потому как известно, что «взрыв порошка в 1818 году уничтожил город».
При нас порошок не взрывался. Тихо все было, мирно. Никто не нападал на быстрых лошадей, никто не пугал австро-унгарским войском №62, все спокойно «наслаждались в местных блюдах».
…Та неделя пролетела до обидного быстро. Хотелось снова вернуться на Адриатику и, может быть, сделать это месяца через два, предварительно взбодрившись текстами из путеводителя. А может, приехать зимой погонять на лыжах, благо горы тут «хребристые» и сделаны на четыре стороны.
Да и вообще, чего тут, по Жельке, только нет:
«Зимой можете наслаждаться снегом.
Летом можете наслаждаться солнцем.
Особенно можете наслаждаться ущельем».
Выбирай не хочу! Так и хочется сказать что-нибудь вроде «а когда придет мой последний час…»
Почему так хочется сказать? Да очень просто! — после татарова заявления о том, что «вы почувствуете огромное возбуждение, покинувши мир», я теперь нигде, кроме Монтенегро, покидать мир не собираюсь.
Прямо, знаете, так и подмывает испытать такое удовольствие (это я про возбуждение) именно в момент покидания! Не в курсе, прилично ли это будет выглядеть со стороны покойника, так что надо бы мне, кстати, в этот момент на всякий случай держать за руку Татара: во-первых, на меня с моим последним, хоть маленько и неожиданным возбуждением меньше внимания будет, а, во-вторых — чтоб Желько не уплыл, как маленький угорь в Саргаско море или не убежал в последний момент подобно «дикому пернатому зверю» в свое международное болото…
…Самолет шел над Бока-Которским заливом. Там внизу, в маринах, у причалов городов и деревень, на открытой воде залива и на выходе в Адриатику волны плескались в борта ядрилиц, на палубах которых неспешно пили вино мушкарцы.
Или, говоря по-русски, мужчины на своих парусниках разливали по стаканам Vranac и Wiliams.
Суровые моряки, милые женщины, красивые лодки.
Люты мушкарцы. Благи девойки. Лепы ядрилицы Монтенегро.
23-30 июля 2011 года
Желько Татар & Фил (Гжелько) Суземка
PHIL SUZEMKA
PHIL SUZEMKA:
… Лодка шла вблизи берегов, я читал путеводитель, пытаясь соотнести увиденное и прочитанное. Например я вычитал, что «глубина моря в Будве не превышает 35 метров, а его дно песчаное», да так и не понял, для кого это написано.
Видимо, на пляж могут придти люди ростом 36 метров, чтоб спокойно потолкаться на 35-метровой глубине по песку?… Черт его знает. Так, может, и «пернатые дикие животные» рано или поздно вдруг нарисуются…
Так же я не осилил пассаж про «урегулирование». Желько говорит, что сложными вопросами урегулирования на тутошних берегах занимались все кому не лень — от иллирийцев с римлянами до венецианцев с турками.
Они уже почти все урегулировали, да и я уже почти понял, как сложно в Черногории что-либо регулировать, как тут Желько возьми и сообщи: «предполагается, что урегулирование упало в море во время землетрясения».
Вот теперь сиди и думай, что у них там на этом песчаном дне лежит! Такое «урегулирование» прощёлкали, зла не хватает!..
А между делом мы на лодке сварили картошку, порезали сало с селедкой и устроили очередное пиршество с нескончаемой вильямовкой. Селедку, хлеб и сало приволок я. Как сказал бы Татар — «капитан привез Иосиф платок».
Вот вы в состоянии понять из этого предложения, кто кому платок привозил? Я — нет! Поэтому отвечаю только за селёдку с салом — «Фил сало Лёха привёз селёдка»…
За рюмкой часто вспоминалась фраза из путеводителя, где одного горемыку «деградировали в вице-адмиралы». Мы с Лёхой так высоко не поднимались, поэтому деградировали самостоятельно.
Мне опять рассказали вечную прибрежную легенду о трех вдовах, не дождавшихся мужей с рыбалки. Между Герцег-Нови и Котором она звучит, хоть и кратко, но выразительно:
Ожидая любимых, одна сестра умирала за другой.
Как одна за другой сестры умирали, так их окна были замурованы.
После третьей не было никого замуровать окно.
Недавно два окна на боках открыты.
Третье окно аутентичное.
Мне кажется, это просто самая старая реклама стеклопакетов.
Напротив Петроваца мы бросили якорь и сгоняли на тендере к островку, о часовне на вершине которого Татар дает совершенно уже противоречивые сведения:
«согласно легенде, церковь была построена от вклада моряка, а другая говорит, что церковь построил матрос».
Ну вот и где тут правда? Кому верить? Лёха стоял за матроса, а я, со своим конформистским универсализмом, решил, что церковь все-таки построил моряк…
Тут мы в очередной раз бросили якорь и поныряли с борта. Есть особая прелесть в том, чтобы плавать в море, не будучи никак связанным ни с какими пляжами, отелями, шезлонгами, купальными костюмами и т.д.
Поэтому для всех на борту одними из лучших моментов путешествия были именно такие остановки. Я всегда первым стоял за то, чтоб скрутить паруса и сразу же нырял поглубже. Никто, правда, не знал, что я не просто так прыгал в воду и добровольно там мок. На самом-то деле я по-прежнему не терял надежды найти на дне пропавшее «урегулирование»…
Иногда, по прочтении той или иной фразы из путеводителя мне казалось, что пора заняться спортом и вообще бросить пить. Но проснувшись поутру, я понимал, что это не я, а Желько должен бросить пить, чтоб не сводить меня с ума волшебными изречениями, вроде такого:
«на площади находится дворец бильярда, в честь бильярда Негоша, который играл в бильярд».
А однажды я сник на полдня, разбираясь в логических ходах такого, к примеру, сообщения:
«Лепетане — кольцо на Вмраце, которое получило название в честь семьи Перештанская».
Из того, что тут сказано, по моему разумению, хотя бы два имени из трех должны быть одинаковыми. Но это я так думаю. Татар думает иначе и, наверное, он прав. Просто тогда получается, что, скажем, в России можно сказать что-нибудь вроде: «Трактор, изобретенный Ворошиловым, в честь Троцкого назвали Хрущовым», ну или что-то в этом роде…
Еще я читал то, что Желько сообщал про местные сражения:
«поскольку ночь была темная, врагам атак выглядел очень странно. В день нападения падали кометы после 6/10 1042, то есть 7/10».
Если кто понимает чё к чему в Монтенегро, скажите мне — когда все же падали кометы?! Тем более, что «дальнейший прогресс шумного атака со всех сторон испугал греков, которые это связали с докладом гражданина из Бара и они начали убежать».
После пятой страницы такого текста я тоже начал убежать!
Потом я еще узнал про то, что «город Хай-Нехай построен венецианцами» и долго пытался представить себе венецианца, давшего городу именно такое название — Хай-Нехай. Так себе венецианец у меня получался — из-под Конотопа такой себе венецианец…
Пока мы шли по Бока-Которскому заливу, я узнал про то, как в одном из местных городов «на площади рабов обрёлся известный Сервантес». Так-то я раньше думал, что вообще-то он у себя в Испании обрёлся, но, как выяснилось, ошибался.
Кстати, об ошибках! Однажды перед нами встал вопрос — идти или не идти в ресторан? Да и как не встать такому вопросу после шикарного Желькиного объявления:
— Не ошибьтесь в выборе блюда
— Ресторан является жемчужиной гостеприимства
— 15-летний опыт посвящен своим гостям
— Блюдо из краб
— Из цветов преобладают пальмы и кактусы
— У ресторана с его одной стороны — набережная, со другой — тропинка.
— Для общества (друзьях) существуют скамейки
— Предложения, которые включают в себя круглое обслуживание,
можете исползовать как вам угодно
В ресторан мы все-таки пошли, чтоб «исползовать как угодно». Но ни круглого обслуживания, ни блюда из краб я не помню. Желько вообще об этом вечере сказал бы куда проще — «вкладено много денег». Но самая страшная для меня ресторанная реклама звучала так:
«Блюда готовятся по забытым рецептам»
Я правда испугался. Меня спасло только неожиданно грамотное сообщение о том, что ресторан «посещали советские космонавты под руководством Юрия Гагарина». Я подумал, что Юрию Алексеевичу, как человеку авантюрной жилки, я вполне могу доверять. К тому ж на стене висела «фотография из спутника», — (не знаю, кто был автор — может, Белка и Стрелка), отчего истории про Гагарина хотелось верить.
А забытые рецепты здесь, судя по вкусу еды, здесь похоже, как ни мучились, так-таки и не вспомнили.
Напротив Пераста, в церкви «Богоматерь Утеса» (Госпа от Шкрипела), где «доминирует 10 метров длинная икона» мы рассматривали вышивку работы некой «Яцинты Кунич-Миёвич из 1828 года», которая «во время вышивания начинала быть седой».
Спустя какое-то время мы с Лёхой (из 2011 года) тоже чуть не начали быть седыми, в темноте едва не столкнувшись с рыбацкой лодкой, на которой не было ни одного ходового огня.
— Ты б, гад, хоть сигаретку б зажёг, что ли! — крикнул Лёшка рыболову.
— А я курить бросил! — горделиво и застенчиво раздалось с лодки, после чего она снова растаяла во тьме.
Чертов рыбак не понимал того, что давно известно Татару — что «вода здесь дикая и неуловимая невидимому глазу зрителя». Я был зритель и у меня был невидимый глаз. И у рыбака невидимый. Так что мы могли запросто потонуть в этой дикой и неуловимой воде.
В Которе к нам снова присоединился Руст и вернувшийся на море Костэба. Руст обратил внимание, что мы с Лёхой уже просто-таки «пахнем своим великолепием» и предложил сходить «в церковь, где почетно и постоянно будут подвергать», но мы не хотели, чтоб нас подвергали.
К этому времени я уже научился туманно отвечать на любые вопросы фразами Желько Татара. Например, на вопрос, собираюсь ли я снова в океан, мною было заявлено: «угри плавают Саргаско море и умирают, а маленькие угри плавают назад 3 года». Чем не ответ! Все просто онемели от восторга.
А на вопрос, поеду ль я в Подгорицу, надменно процитировал: «пять холодных рек стараются расхладить административный центр, но зря!»
Удивительно, что даже сюда в свое время дошли монголы. Путеводитель сообщает, что «1242 года напала монгольская орда на быстрых лошадей». Я не в курсе, зачем орда напала на быстрых лошадей именно тут и почему нельзя было напасть на коней прямо у себя в Монголии, если так прям без кумыса невмоготу?
Вообще, исторические экскурсы Лутоваца и Татара грешат определенной недосказанностью. Например, из сообщения «город заняло 62-е австро-унгарское войско» я не понял, куда делось еще шестьдесят одно войско и было ли у унгарцев еще и шестьдесят третье.
Так же я не понял, как черногорцы считают века, потому что о столице есть такие сведения — «Подгорица с 1946 г. Титоград, а в 20 веке возвратила название Подгорица». Это… 1946 год — это какой век вообще?!
А еще, видимо, здесь давно выпускают Ariel или Tide, потому как известно, что «взрыв порошка в 1818 году уничтожил город».
При нас порошок не взрывался. Тихо все было, мирно. Никто не нападал на быстрых лошадей, никто не пугал австро-унгарским войском №62, все спокойно «наслаждались в местных блюдах».
…Та неделя пролетела до обидного быстро. Хотелось снова вернуться на Адриатику и, может быть, сделать это месяца через два, предварительно взбодрившись текстами из путеводителя. А может, приехать зимой погонять на лыжах, благо горы тут «хребристые» и сделаны на четыре стороны.
Да и вообще, чего тут, по Жельке, только нет:
«Зимой можете наслаждаться снегом.
Летом можете наслаждаться солнцем.
Особенно можете наслаждаться ущельем».
Выбирай не хочу! Так и хочется сказать что-нибудь вроде «а когда придет мой последний час…»
Почему так хочется сказать? Да очень просто! — после татарова заявления о том, что «вы почувствуете огромное возбуждение, покинувши мир», я теперь нигде, кроме Монтенегро, покидать мир не собираюсь.
Прямо, знаете, так и подмывает испытать такое удовольствие (это я про возбуждение) именно в момент покидания! Не в курсе, прилично ли это будет выглядеть со стороны покойника, так что надо бы мне, кстати, в этот момент на всякий случай держать за руку Татара: во-первых, на меня с моим последним, хоть маленько и неожиданным возбуждением меньше внимания будет, а, во-вторых — чтоб Желько не уплыл, как маленький угорь в Саргаско море или не убежал в последний момент подобно «дикому пернатому зверю» в свое международное болото…
…Самолет шел над Бока-Которским заливом. Там внизу, в маринах, у причалов городов и деревень, на открытой воде залива и на выходе в Адриатику волны плескались в борта ядрилиц, на палубах которых неспешно пили вино мушкарцы.
Или, говоря по-русски, мужчины на своих парусниках разливали по стаканам Vranac и Wiliams.
Суровые моряки, милые женщины, красивые лодки.
Люты мушкарцы. Благи девойки. Лепы ядрилицы Монтенегро.
23-30 июля 2011 года
Желько Татар & Фил (Гжелько) Суземка