Мне показалось, что он сказал «Пли!»
8 октября, 2020 9:09 дп
Лена Пчёлкина
Лена Пчёлкина:
О нужности образования…
Много лет назад, как говорят за два мужа до того, я каким-то волшебным и непостижимым образом оказалась в составе правительственной делегации, основное мероприятие которой было в Вифлееме. По-моему это было накануне 2000 года — Миллениум, Мир во всем мире и что-то еще. За некоторое время до этого Вифлеем отошел Палестинской автономии, и все это время новые хозяева с толком употребили на то, чтобы как следует засрать новые завоевания. Кворум был представителен – приехал Ельцин и еще много президентов бывших союзных республик и каких-то стран. Меры безопастности со стороны принимающей стороны были приняты серьезные, но в предлагаемых обстоятельствах. Через каждые 50 метров стояли патрули из наспех одетых в военное мужчин – от 14 до 100 лет — с калашами. Стояли они по пять человек и, простите за подробность, почесывали промежности, зевали и посматривали по сторонам. Их сразу оттеснили спецслужбы представителей других государств, что им сразу скажу, не понравилось. Единственная гостиница, в которую заселили не таких важных людей, как Борис Николаевич, недавно (или давно) подверглась обстрелу . Выглядела она примерно как сквот для состоятельных панков и хиппи. С водой были перебои, как и со всем остальным. Вот этой жертвой чистоплотности я и оказалась. После основных мероприятий, все, включая моего тогдашнего мужа уехали на банкет в единственный местный ресторан, который напоминал стекляшку из 80-_х советских времен. А я осталась ждать воду. Что меня так вштырило помыть голову, я не знаю, но когда я вышла вся такая праздничная — все уехали. Посмотрев через следы обстрела на улицу, я не заметила стоянки такси, и решила воспользоваться ресепшеном. Это был разговор глухого со слепым, при этом создавалось впечатление, что оба участника полоумные, но с разными диагнозами. Все, чему меня учили в спецшколе, а потом в институте, пока не выгнали, не пригодилось. Мне кажется, что гранатомет был бы получить легче, но через полчаса, нарисовав (а это совсем не мой конек) машину на бумажке, я почти добилась успеха и присела на какую-то лавку в ожидании счастья. В этот момент спустилась еще одна отставшая пара — покойный уже министр образования Ягодин и его жена. Очень милые и очень пожилые люди. Жена, кстати, первый раз выехала за границу. Они очень обрадовались, увидев меня, и сели ждать трансфера рядом. Трансфер был великолепен, водитель вызывал уважение уже тем, что мог привести эту шайтан машину в действие. У меня был адрес, записанный по-арабски, я знала слово «мархаба», и мне казалось, что я уже ориентируюсь в этих предлагаемых обстоятельствах. Министр образования смотрел на меня с уважением. Они сели назад, я — вперед и мы тронулись с места, оскорбляя своей поездкой всех экологов мира. Минут через пять нас остановил патруль, на нас направили калаши, водитель съ@ался… Патруль был усиленный- человек 10, и видимо они решили испробовать на нас все методы, которым их обучили, и которые не удалось применить на практике из-за спесивых спецслужб других государств. Я поняла, что слова «мархаба» будет явно недостаточно. Я еще знала одно арабское ругательство, которому меня научила подруга-арабистка, но я его решила приберечь на совсем конец, как Зоя Космодемьянская. По силе вложенного в него смысла, оно было примерно как «Всех не перевешаете». Уровень полемики с патрулем подсказывал мне, что скоро оно пойдет в ход. Немного утешало то, что я успела помыть голову. Эта мысль переключила меня на седовласую голову министра Ягодина, который был вместе с женой уже на грани обморока. Я тоже была не то чтобы такой смелой, но это был тот случай, когда кто, если не я. Со страху я даже вспомнила уроки НВП, которые прогуляла. И, строго посмотрев на главного, лет 17-и, произнесла по-русски, потом по-английски, потом добавила «мархаба», чтобы закрепить материал: — Это президент Ельцин, охрана отстала, ты, ты и ты (бесцеремонно тыкнув в них пальцем- мама мне сделала бы замечание) будете нас сопровождать до места- тут я раскрыла бумажку. В качестве главного аргумента я ткнула в свою грудь (которая сдулась со страху) на которой висел бедж участника этого конгресса за мир во всем мире. Из всей моей тирады они поняли только слово «Ельцин». Грудь впечатления не произвела. Наступила тишина, пауза затягивалась, калаши наставлены, я припоминала арабское ругательство. Хотелось жить. Наконец главный, что-то сказал своим коллегам. Мне показалось, что он сказал «Пли!» . Но случилось чудо. Водителя вернули, точнее он вернулся сам, нам дали вторую машину в охранение и довезли до места. У министра Ягодина взяли автограф, он не понимал, что от него хотят, я сказала, что бы он расписался Ельцин, и от этого зависит наша жизнь. Меня отпаивали виски, пожилую пару валидолом. Министр выбросил валидол и налил водки. Потом он пригласил меня на танец. Да-да – там еще были танцы. И сказал, что вы, Лена- вы настоящий русский (!) человек, спасли нам жизнь, я могу многое с сфере образования, просите, чего хотите. Это был мой шанс получить высшее образование, отсутствием которого меня до сих пор попрекает вся моя семья. Получить его здесь и сейчас, минуя нудные формальности обучения. Я не попросила. Потому что именно десять минут назад поняла, что все обучение бессмысленно. Мы танцевали и у обоих были глаза на мокром месте. Я горевала, когда прочитала, что он умер. Высшего образования у меня нет до сих пор.
Лена Пчёлкина
Лена Пчёлкина:
О нужности образования…
Много лет назад, как говорят за два мужа до того, я каким-то волшебным и непостижимым образом оказалась в составе правительственной делегации, основное мероприятие которой было в Вифлееме. По-моему это было накануне 2000 года — Миллениум, Мир во всем мире и что-то еще. За некоторое время до этого Вифлеем отошел Палестинской автономии, и все это время новые хозяева с толком употребили на то, чтобы как следует засрать новые завоевания. Кворум был представителен – приехал Ельцин и еще много президентов бывших союзных республик и каких-то стран. Меры безопастности со стороны принимающей стороны были приняты серьезные, но в предлагаемых обстоятельствах. Через каждые 50 метров стояли патрули из наспех одетых в военное мужчин – от 14 до 100 лет — с калашами. Стояли они по пять человек и, простите за подробность, почесывали промежности, зевали и посматривали по сторонам. Их сразу оттеснили спецслужбы представителей других государств, что им сразу скажу, не понравилось. Единственная гостиница, в которую заселили не таких важных людей, как Борис Николаевич, недавно (или давно) подверглась обстрелу . Выглядела она примерно как сквот для состоятельных панков и хиппи. С водой были перебои, как и со всем остальным. Вот этой жертвой чистоплотности я и оказалась. После основных мероприятий, все, включая моего тогдашнего мужа уехали на банкет в единственный местный ресторан, который напоминал стекляшку из 80-_х советских времен. А я осталась ждать воду. Что меня так вштырило помыть голову, я не знаю, но когда я вышла вся такая праздничная — все уехали. Посмотрев через следы обстрела на улицу, я не заметила стоянки такси, и решила воспользоваться ресепшеном. Это был разговор глухого со слепым, при этом создавалось впечатление, что оба участника полоумные, но с разными диагнозами. Все, чему меня учили в спецшколе, а потом в институте, пока не выгнали, не пригодилось. Мне кажется, что гранатомет был бы получить легче, но через полчаса, нарисовав (а это совсем не мой конек) машину на бумажке, я почти добилась успеха и присела на какую-то лавку в ожидании счастья. В этот момент спустилась еще одна отставшая пара — покойный уже министр образования Ягодин и его жена. Очень милые и очень пожилые люди. Жена, кстати, первый раз выехала за границу. Они очень обрадовались, увидев меня, и сели ждать трансфера рядом. Трансфер был великолепен, водитель вызывал уважение уже тем, что мог привести эту шайтан машину в действие. У меня был адрес, записанный по-арабски, я знала слово «мархаба», и мне казалось, что я уже ориентируюсь в этих предлагаемых обстоятельствах. Министр образования смотрел на меня с уважением. Они сели назад, я — вперед и мы тронулись с места, оскорбляя своей поездкой всех экологов мира. Минут через пять нас остановил патруль, на нас направили калаши, водитель съ@ался… Патруль был усиленный- человек 10, и видимо они решили испробовать на нас все методы, которым их обучили, и которые не удалось применить на практике из-за спесивых спецслужб других государств. Я поняла, что слова «мархаба» будет явно недостаточно. Я еще знала одно арабское ругательство, которому меня научила подруга-арабистка, но я его решила приберечь на совсем конец, как Зоя Космодемьянская. По силе вложенного в него смысла, оно было примерно как «Всех не перевешаете». Уровень полемики с патрулем подсказывал мне, что скоро оно пойдет в ход. Немного утешало то, что я успела помыть голову. Эта мысль переключила меня на седовласую голову министра Ягодина, который был вместе с женой уже на грани обморока. Я тоже была не то чтобы такой смелой, но это был тот случай, когда кто, если не я. Со страху я даже вспомнила уроки НВП, которые прогуляла. И, строго посмотрев на главного, лет 17-и, произнесла по-русски, потом по-английски, потом добавила «мархаба», чтобы закрепить материал: — Это президент Ельцин, охрана отстала, ты, ты и ты (бесцеремонно тыкнув в них пальцем- мама мне сделала бы замечание) будете нас сопровождать до места- тут я раскрыла бумажку. В качестве главного аргумента я ткнула в свою грудь (которая сдулась со страху) на которой висел бедж участника этого конгресса за мир во всем мире. Из всей моей тирады они поняли только слово «Ельцин». Грудь впечатления не произвела. Наступила тишина, пауза затягивалась, калаши наставлены, я припоминала арабское ругательство. Хотелось жить. Наконец главный, что-то сказал своим коллегам. Мне показалось, что он сказал «Пли!» . Но случилось чудо. Водителя вернули, точнее он вернулся сам, нам дали вторую машину в охранение и довезли до места. У министра Ягодина взяли автограф, он не понимал, что от него хотят, я сказала, что бы он расписался Ельцин, и от этого зависит наша жизнь. Меня отпаивали виски, пожилую пару валидолом. Министр выбросил валидол и налил водки. Потом он пригласил меня на танец. Да-да – там еще были танцы. И сказал, что вы, Лена- вы настоящий русский (!) человек, спасли нам жизнь, я могу многое с сфере образования, просите, чего хотите. Это был мой шанс получить высшее образование, отсутствием которого меня до сих пор попрекает вся моя семья. Получить его здесь и сейчас, минуя нудные формальности обучения. Я не попросила. Потому что именно десять минут назад поняла, что все обучение бессмысленно. Мы танцевали и у обоих были глаза на мокром месте. Я горевала, когда прочитала, что он умер. Высшего образования у меня нет до сих пор.