«Мне голос был» и «Окаянные дни»
15 мая, 2022 12:34 пп
Денис Драгунский
Denis Dragunsky:
Бунин эмигрировал из России, Ахматова осталась.
Вопрос: кому стало лучше от того, что Ахматова «была со своим народом»? Ей? Вряд ли. В эмиграции у нее бы не расстреляли мужа и не арестовали бы сына (если бы они уехали всей семьей), не устраивали бы травлю в печати. Представьте себе французского или английского министра, который кричит с трибуны, что стихи Ахматовой вредны молодежи. Смешно.
Читателям лучше? Ее творчество было столь герметично, что она могла писать про перчатку и потемневшее трюмо хоть в Ницце, хоть в Лондоне — поэтому читатели не остались бы в накладе. Ах, да, «Реквием»… Но что за римское какое-то злодейство — требовать от поэта мучений, чтобы читателю было слаще? Ахматова прекрасно бы вернулась к русскому (а то и советскому) читателю, как вернулся Бунин.
А если бы Бунин не эмигрировал? Вряд ли он смог бы затаиться и стать природоведом вроде Пришвина. И уж конечно, не написал бы ничего, славящего большевиков. Скорее всего, его бы расстреляли или сгубили в ссылке. То есть в СССР ему было бы хуже, чем в небогатой эмиграции. А читателю? Читатель не получил бы «Темные аллеи», «Жизнь Арсеньева», «Митину любовь», «Освобождение Толстого».
(листки из дневника. 14.04.2016)
Денис Драгунский
Denis Dragunsky:
Бунин эмигрировал из России, Ахматова осталась.
Вопрос: кому стало лучше от того, что Ахматова «была со своим народом»? Ей? Вряд ли. В эмиграции у нее бы не расстреляли мужа и не арестовали бы сына (если бы они уехали всей семьей), не устраивали бы травлю в печати. Представьте себе французского или английского министра, который кричит с трибуны, что стихи Ахматовой вредны молодежи. Смешно.
Читателям лучше? Ее творчество было столь герметично, что она могла писать про перчатку и потемневшее трюмо хоть в Ницце, хоть в Лондоне — поэтому читатели не остались бы в накладе. Ах, да, «Реквием»… Но что за римское какое-то злодейство — требовать от поэта мучений, чтобы читателю было слаще? Ахматова прекрасно бы вернулась к русскому (а то и советскому) читателю, как вернулся Бунин.
А если бы Бунин не эмигрировал? Вряд ли он смог бы затаиться и стать природоведом вроде Пришвина. И уж конечно, не написал бы ничего, славящего большевиков. Скорее всего, его бы расстреляли или сгубили в ссылке. То есть в СССР ему было бы хуже, чем в небогатой эмиграции. А читателю? Читатель не получил бы «Темные аллеи», «Жизнь Арсеньева», «Митину любовь», «Освобождение Толстого».
(листки из дневника. 14.04.2016)