«MAYDAY,MAYDAY,MAYDAY SAILING YAHT ROXANI!..»
14 мая, 2018 1:00 пп
Seva Novgorodsev
Сегодняшний пост я бы озаглавил — «Приключения Севика и Лелика в Эгегейском море».
Севик, это я. Лелик — это супруга, Ольга. Ее так давно прозвали собственные дети, хотя понятно, что «Лелик» — это двойное уменьшительно-ласкательное, от имени «Леонид» и настоящим всесоюзным Леликом был только Леонид Ильич Брежнев.
«Эгегейским» я назвал море у берегов Греции в припадке молодечества. И, надо сказать, совершенно напрасно.
Начну по порядку. Я давно хотел показать Лелику древнюю Грецию, острова, где все зарождалось, особенно раскопки на острове Делос.
Как писал Сартр, «ад — это другие», в смысле другие люди, посторонние. Помня наставление писателя и философа, на день рождения Лелика я решил держаться подальше от этих «других» и зафрахтовал яхту на неделю.
Прилетели в Афины, оттуда на машине в близлежащий Лаврион. Был вечер, но яхту нам оставили открытой, так что можно было на ней устраиваться на ночь. Название мне понравилось — «Роксани», мне казалось, что в нем было что то рокенрольное.
Наутро, оформив документы, вышли в море. Остановились на острове Кия, но пошли дальше. Я искал спокойную безлюдную якорную стоянку, была у меня задумка, как сейчас говорят, «проект».
В свое время киноактриса Изабелла Росселини рассказала мне о похоронах своей матери, Ингрид Бергман. По реке плыли белые лепестки роз, а на острове играл невидимый саксофон. Мне, подобным образом, хотелось сыграть на одинокой флейте на фоне вечной природы, так, чтобы слышали только древние горы.
Такая бухта отыскалась на острове Серифос. Отмечена на карте красным якорьком, название «Купола», наверное потому, что две ее части напоминают церковные купола. Вообще, в русском языке от греков очень много.
Погода стояла тишайшая, поэтому прогноз погоды я искать не стал. Бросили якорь, открыли небольшую палубу на корме, стали нырять и купаться. Поужинали, село солнце. Я лег спать наверху, под открытым небом, на длинном сиденье в кокпите. Проснулся ночью от дуновения ветерка, но повода для тревоги не было, и я снова заснул.
Следующее пробуждение было кошмаром наяву. Четыре часа утра, кромешная темнота. Вой ветра, плеск волн, страшный скрежет. В свете якорного огня на вершине мачты увидели гранитную скалу, до которой можно было дотянуться рукой. Стало ясно — ветром нас сорвало с якоря, протащило через бухту, прижало к камням. 13-ти метровая дорогущая яхта скреблась по острым каменным выступам.
Я бросился заводить двигатель, но шум стоял такой, что невозможно было понять — заработал он или нет. Тогда я схватил рацию, включил аварийный 16-й канал и, как положено, три раза произнес: «MAYDAY,MAYDAY,MAYDAY SAILING YAHT ROXANI»
Из штурманского стола мы достали два фонарика и стали посылать в темноту световой сигнал SOS – три коротких, три длинных, три коротких, три длинных…
Яхта оставалась на плаву. «Не волнуйся, Лелик, — прокричал я жене сквозь вой ветра, — мы не потонем. В крайнем случае, высадимся на камни!».
(Продолжение следует)
Seva Novgorodsev
Сегодняшний пост я бы озаглавил — «Приключения Севика и Лелика в Эгегейском море».
Севик, это я. Лелик — это супруга, Ольга. Ее так давно прозвали собственные дети, хотя понятно, что «Лелик» — это двойное уменьшительно-ласкательное, от имени «Леонид» и настоящим всесоюзным Леликом был только Леонид Ильич Брежнев.
«Эгегейским» я назвал море у берегов Греции в припадке молодечества. И, надо сказать, совершенно напрасно.
Начну по порядку. Я давно хотел показать Лелику древнюю Грецию, острова, где все зарождалось, особенно раскопки на острове Делос.
Как писал Сартр, «ад — это другие», в смысле другие люди, посторонние. Помня наставление писателя и философа, на день рождения Лелика я решил держаться подальше от этих «других» и зафрахтовал яхту на неделю.
Прилетели в Афины, оттуда на машине в близлежащий Лаврион. Был вечер, но яхту нам оставили открытой, так что можно было на ней устраиваться на ночь. Название мне понравилось — «Роксани», мне казалось, что в нем было что то рокенрольное.
Наутро, оформив документы, вышли в море. Остановились на острове Кия, но пошли дальше. Я искал спокойную безлюдную якорную стоянку, была у меня задумка, как сейчас говорят, «проект».
В свое время киноактриса Изабелла Росселини рассказала мне о похоронах своей матери, Ингрид Бергман. По реке плыли белые лепестки роз, а на острове играл невидимый саксофон. Мне, подобным образом, хотелось сыграть на одинокой флейте на фоне вечной природы, так, чтобы слышали только древние горы.
Такая бухта отыскалась на острове Серифос. Отмечена на карте красным якорьком, название «Купола», наверное потому, что две ее части напоминают церковные купола. Вообще, в русском языке от греков очень много.
Погода стояла тишайшая, поэтому прогноз погоды я искать не стал. Бросили якорь, открыли небольшую палубу на корме, стали нырять и купаться. Поужинали, село солнце. Я лег спать наверху, под открытым небом, на длинном сиденье в кокпите. Проснулся ночью от дуновения ветерка, но повода для тревоги не было, и я снова заснул.
Следующее пробуждение было кошмаром наяву. Четыре часа утра, кромешная темнота. Вой ветра, плеск волн, страшный скрежет. В свете якорного огня на вершине мачты увидели гранитную скалу, до которой можно было дотянуться рукой. Стало ясно — ветром нас сорвало с якоря, протащило через бухту, прижало к камням. 13-ти метровая дорогущая яхта скреблась по острым каменным выступам.
Я бросился заводить двигатель, но шум стоял такой, что невозможно было понять — заработал он или нет. Тогда я схватил рацию, включил аварийный 16-й канал и, как положено, три раза произнес: «MAYDAY,MAYDAY,MAYDAY SAILING YAHT ROXANI»
Из штурманского стола мы достали два фонарика и стали посылать в темноту световой сигнал SOS – три коротких, три длинных, три коротких, три длинных…
Яхта оставалась на плаву. «Не волнуйся, Лелик, — прокричал я жене сквозь вой ветра, — мы не потонем. В крайнем случае, высадимся на камни!».
(Продолжение следует)