«максимум воспроизводства и как можно меньше секса…»
22 августа, 2016 10:33 дп
Самвел Аветисян
ТРУСЫ В РОМАШКУ
В те теплые майские дни, когда мы были во всеоружии готовы к запуску рекламной кампании, и, казалось, ничего не предвещало проблем, федеральные телеканалы неожиданно воспротивились крутить нашу рекламу, ссылаясь на введенный с января запрет изображения людей и животных в пивной рекламе. А у нас в одном из роликов как раз были изображены мишки. Пусть и плюшевые, но мишки.
Ярдов был, мягко говоря, в бешенстве. То ли на меня, что проявил, так сказать, преступную халатность и без юридической экспертизы утвердил сценарий, то ли на перебдевшие на пустом месте каналы.
Я как мог оправдывался:
— Каналы, видимо, когда-то обожглись на молоке, а теперь вот дуют на воду в тёмной комнате, где нет чёрной кошки.
— Что за хуйню ты плетешь? — Ярдов изучающе посмотрел на меня.
— Извини, перемудрил, — от желания быть остроумным я смешал в одну кучу известную притчу Конфуция про «трудно найти чёрную кошку в тёмной комнате, особенно если её там нет» и русскую пословицу про молоко и воду.
— Какой канал больше всех упорствует?
— СТС.
Ярдов при мне позвонил гендиректору СТС Александру Роднянскому:
— Саша, что за мозгоёбство? Нахуя… При чём… Понял. Письма будет достаточно?
Ярдов повернулся ко мне:
— Не знаю, как и через кого ты сделаешь эту бумагу, но каналу нужно письмо от антимонопольного комитета, что у него нет к нам претензий.
Говорят, друзья приходят и уходят, а враги накапливаются. Вот и мой друг Жора куда-то делся. Перестал приходить, перестал общаться. Хотя не сосчитать, сколько было сказано тостов и выпито за дружбу до гроба, за мужскую солидарность, за верность, пронесенную через годы.
Благодаря таланту завязывать нужные связи Жора заслужил негласное звание заслуженного тамады России. Не знаю, правда это или нет, но прошла информация, что Bureau International des Poids et Mesures в Женеве (Международное бюро мер и весов) собирается вводить новую единицу коммуникабельности — 1(один) жорик.
Поэтому первым, к кому я обратился, был Георгий, он же Жора, он же…ну и так далее.
— Конечно, давай встретимся, родной. О чем речь? — предложил Жора, несмотря на обиду. На что он обиделся, я так и не понял, но вот уже полгода, как не звонил, не заходил в гости, не звал в «Петрович», где мы любили полночи зажигать, а потом еще полночи отмокать в сауне.
Встретились мы, разумеется, в «Петровиче»:
— Жора, нужен выход на МАП. На кону — судьба всего проекта. Не запустим рекламу, Ярдов не продаст компанию. Не продаст компанию — я не получу бонус, — пока мы продирались сквозь толпу к дальнему столу в углу ресторана, Жора поздоровался и перецеловался со всеми на торном своем пути — от гардеробщицы до Бильжо.
— Сколько взять? Триста грамм или сразу… Дорогая, принеси-ка нам сразу графин хреновухи, ну, и сама знаешь, туда-сюда закуски, — Жора всегда заранее совал в карман официантке пять тысяч, ну, типа на чай, чтоб не было сомнений, кто тут важнее всех.
— Закажи еще посол Советского Союза и судьбу барабанщика.
— Как ты все это запоминаешь, а? Посол, я догадался, это огурцы малосольные, а барабанщик?
— Люля-кебаб. И еще язык им. Виктора Степановича Черномырдина закажи.
— Ты что-то неважно выглядишь. Небось, по девкам всё, а?
— Девочка красивая спит в кустах нагой. Другой бы изнасиловал, а я лишь пнул ногой. Жора, я две ночи не спал, понимаешь. Был на съёмках в Питере. Нет, стихи не мои, Олега Григорьева, питерского поэта. Спился давно.
— Снимаешь с другими. Нас, как всегда, обошел стороной. Что за продакшн?
— Питерские. Lumierе pictures Елены Янбухтиной. Один из роликов мы сняли без монтажа, единым планом. С высоты полета мухи, залетевшей в комнату студента, где повсюду бардак — разбросаны брюки, конверсы, носки, нокиа, эриксон, пачка от презервативов, юбка, футболка, лиф и трусы в ромашку. А за кадром доносится секс. Весь день репетировали. Я, ты знаешь, зауважал Сокурова. Его полуторачасовой «Русский ковчег» снят также одним планом, да еще с массовкой. Невероятно!
— Мы бы сняли лучше.
— Жора, во-первых, твое агентство в два раза дороже, а, во-вторых, ты не даешь откаты, дорогой.
— Паясничаешь все. Давай выпьем за дружбу до гроба и расскажи, что стряслось!
— Телевизор, кстати, не единственный канал коммуникации. Помимо сайта знакомств, куда уже сейчас, не поверишь, заходят более трехсот человек в день, у нас будет много наружки. В News Outdoor заказали 2500 щитов в 196 городах страны. Представил масштаб? Плюс лотерея с главным призом — полётом для двоих на воздушном шаре над Лондоном — и сто тысяч плюшевых мишек, завернутых в трусы в ромашку.
— Трусы в ромашку? Прикол такой?
— Что-то в этом роде. Новое поколение выбирает не статус, а фан, не стринги от Кальвина Кляйна, а трусы в ромашку.
— Как босс? По-прежнему, прессует?
— За последний месяц ни разу не обматерил. Ему сейчас не до меня. С банками бодается. Он тут интервью дал, что в процесс не лезет, полностью доверился мне. Это правда. Не знаю, может заранее умывает руки, чтобы если что, свалит все на меня… Ладно, давай по делу. Нужно письмо, официальное, от МАПа, что нарушений нет. У тебя есть там кто?
— Дай подумать.
Жора думал полдня. На следующий день в обед позвонил:
— Долбежкин Василий Иванович готов встретиться. Он в МАПе курирует как раз социальную сферу, торговлю и заодно рекламу. Надо только оказать небольшое уважение. Чисто символически.
— Жора, ты знаешь, мы взяток не даем.
— Счет хотя бы закроешь в ресторане, а?
В ресторане «Марио» шло закрытое мероприятие. Гулял олигарх Махмудов, но нас пустили. У Жоры и тут оказались знакомства.
— Георгий Суренович вкратце изложил суть вопроса, — мы сели в vip-зале, других мест не было, — наше ведомство само не инициирует рассмотрение дел. Необходимо обращение от гражданина или компании с изложением признаков нарушения рекламного законодательства. По этой причине, бумагу, которую Вы просите, мы дать не можем. Если хотите знать мое частное мнение, нарушение усматривается.
Я недоуменно взглянул на Жору. Во взгляде моем читался вопрос: и нафиг тогда встретились?
— Позвольте, Василий Иванович, в законе говорится, что запрещено использовать образы людей и животных. Но плюшевый мишка в нашей рекламе — это не животное и даже не его образ, — смертельно «раненый», я все же не хотел сдаваться.
— А что же, по-Вашему?
— Это образ мимолетного легкого знакомства, символ флирта. Ну, вот как буквы являются знаками звуков, так и мишка этот является изобразительным знаком невинного флирта. Сами по себе звуки ничего не значат без дополнительной коннотации, без означаемого. Ведь для кого-то apple всего лишь яблоко, а reebok — антилопа. Понимаете?
— Понимаю. Отчего же не понять.
— Когда мы говорим «на душе кошки скребут», или «гусь свинье не товарищ», мы же не живность имеем в виду? Или эти фразеологизмы тоже под запретом в рекламе пива?
— Друзья, давайте выпьем и закусим, чтобы и волки были сыты, и овцы целы, — Жора наступил мне на ногу, подавая знак не накалять обстановку.
— При этом компания Heineken, к примеру, грубо нарушает закон и это ей сходит с рук .
— Каким образом?
— В рекламе их показывается, как соблазнительно сползает этикетка с запотевшей бутылки, что рождает у зрителя однозначный образ томной красавицы.
— Я бы даже сказал, не просто красавицы, а женщины с пониженной социальной ответственностью, — Жора решил пошутить.
— Подайте на Хайнекен жалобу, мы рассмотрим, — Долбежкин явно склонялся в нашу сторону, — а лучше замените мишек на сердечки и проблема исчезнет.
— Василий Иванович, мы, конечно, компания скандальная и циничная, но мы не кляузники и не садисты. Я правильно Вас понимаю, Вы предлагаете распотрошить мишек и вынуть из них сердца?..
На Heineken мы жалобу подавать не стали. Но написали письмо на имя руководителей каналов, где недвусмысленно дали понять, в каком дурацком положении они окажутся, продолжая множить невежество и обскурантизм. К удовольствию нашему и к чести руководителей, они вняли нашим научно обоснованным доводам, и рекламная кампания запустилась в срок.
Ниже — выдержки из этого письма.
Уважаемый господа,
как вам доподлинно известно, в эпоху сексуального освобождения доминировал максимум сексуальности и минимум воспроизводства. Сегодня же мечтой нашего геномодифицированного общества является максимум воспроизводства и как можно меньше секса. Прежде тело было метафорой души. Сегодня оно — лишь вместилище желаний.
Принятый Думой запрет показа людей и животных законодательно закрепил мимикрию тела. Сегодня любая попытка репрезентации тел людей и животных сводится к их редукции. Другими словами, чтобы изобразить людей или животных, надо их не показывать…
Согласно основателю структурализма Ф. де Соссюру любые невербальные знаки, (в нашем случае, плюшевые мишки) обозначают интеллигибельное присутствие образа в трансцендентной сфере языка. Поэтому бессмысленным и глупым выглядит ваша попытка запретить то, чего нет в нашей рекламе, но всегда присутствует в коллективном бессознательном нашего потребителя.
Вы также знаете, что реклама строится на том, чтобы предоставить человеку возможность реализовать свое невротическое либидо. По способу удовлетворения либидо реклама подразделяется на три типа:
1. Человеку с оральными фиксациями реклама предлагает то, что сосут, пьют, жуют, глотают. Это реклама пива, сока, кофе и всякой еды.
2. Человеку с анальными фиксациями реклама предлагает идею чистоты, свежести. Это реклама мыла, шампуней, порошка, белья, пылесосов, стиральных машин и т.п.
3. Человек с фаллическим типом удовлетворяет свое либидо через культ тела, красоты и власти. Это реклама машин, яхт, предметов роскоши.
В нашей рекламе успешно решены все три задачи: оральная (показано пиво), анальная (изображение трусов) и фаллическая (плюшевый мишка).
Уважаемые господа, вам следует согласиться с нашими доводами и не препятствовать продвижению нашего пива к сердцам потребителей.
С искренним и трезвым приветом компания Yardoff
(продолжение следует)
Самвел Аветисян
ТРУСЫ В РОМАШКУ
В те теплые майские дни, когда мы были во всеоружии готовы к запуску рекламной кампании, и, казалось, ничего не предвещало проблем, федеральные телеканалы неожиданно воспротивились крутить нашу рекламу, ссылаясь на введенный с января запрет изображения людей и животных в пивной рекламе. А у нас в одном из роликов как раз были изображены мишки. Пусть и плюшевые, но мишки.
Ярдов был, мягко говоря, в бешенстве. То ли на меня, что проявил, так сказать, преступную халатность и без юридической экспертизы утвердил сценарий, то ли на перебдевшие на пустом месте каналы.
Я как мог оправдывался:
— Каналы, видимо, когда-то обожглись на молоке, а теперь вот дуют на воду в тёмной комнате, где нет чёрной кошки.
— Что за хуйню ты плетешь? — Ярдов изучающе посмотрел на меня.
— Извини, перемудрил, — от желания быть остроумным я смешал в одну кучу известную притчу Конфуция про «трудно найти чёрную кошку в тёмной комнате, особенно если её там нет» и русскую пословицу про молоко и воду.
— Какой канал больше всех упорствует?
— СТС.
Ярдов при мне позвонил гендиректору СТС Александру Роднянскому:
— Саша, что за мозгоёбство? Нахуя… При чём… Понял. Письма будет достаточно?
Ярдов повернулся ко мне:
— Не знаю, как и через кого ты сделаешь эту бумагу, но каналу нужно письмо от антимонопольного комитета, что у него нет к нам претензий.
Говорят, друзья приходят и уходят, а враги накапливаются. Вот и мой друг Жора куда-то делся. Перестал приходить, перестал общаться. Хотя не сосчитать, сколько было сказано тостов и выпито за дружбу до гроба, за мужскую солидарность, за верность, пронесенную через годы.
Благодаря таланту завязывать нужные связи Жора заслужил негласное звание заслуженного тамады России. Не знаю, правда это или нет, но прошла информация, что Bureau International des Poids et Mesures в Женеве (Международное бюро мер и весов) собирается вводить новую единицу коммуникабельности — 1(один) жорик.
Поэтому первым, к кому я обратился, был Георгий, он же Жора, он же…ну и так далее.
— Конечно, давай встретимся, родной. О чем речь? — предложил Жора, несмотря на обиду. На что он обиделся, я так и не понял, но вот уже полгода, как не звонил, не заходил в гости, не звал в «Петрович», где мы любили полночи зажигать, а потом еще полночи отмокать в сауне.
Встретились мы, разумеется, в «Петровиче»:
— Жора, нужен выход на МАП. На кону — судьба всего проекта. Не запустим рекламу, Ярдов не продаст компанию. Не продаст компанию — я не получу бонус, — пока мы продирались сквозь толпу к дальнему столу в углу ресторана, Жора поздоровался и перецеловался со всеми на торном своем пути — от гардеробщицы до Бильжо.
— Сколько взять? Триста грамм или сразу… Дорогая, принеси-ка нам сразу графин хреновухи, ну, и сама знаешь, туда-сюда закуски, — Жора всегда заранее совал в карман официантке пять тысяч, ну, типа на чай, чтоб не было сомнений, кто тут важнее всех.
— Закажи еще посол Советского Союза и судьбу барабанщика.
— Как ты все это запоминаешь, а? Посол, я догадался, это огурцы малосольные, а барабанщик?
— Люля-кебаб. И еще язык им. Виктора Степановича Черномырдина закажи.
— Ты что-то неважно выглядишь. Небось, по девкам всё, а?
— Девочка красивая спит в кустах нагой. Другой бы изнасиловал, а я лишь пнул ногой. Жора, я две ночи не спал, понимаешь. Был на съёмках в Питере. Нет, стихи не мои, Олега Григорьева, питерского поэта. Спился давно.
— Снимаешь с другими. Нас, как всегда, обошел стороной. Что за продакшн?
— Питерские. Lumierе pictures Елены Янбухтиной. Один из роликов мы сняли без монтажа, единым планом. С высоты полета мухи, залетевшей в комнату студента, где повсюду бардак — разбросаны брюки, конверсы, носки, нокиа, эриксон, пачка от презервативов, юбка, футболка, лиф и трусы в ромашку. А за кадром доносится секс. Весь день репетировали. Я, ты знаешь, зауважал Сокурова. Его полуторачасовой «Русский ковчег» снят также одним планом, да еще с массовкой. Невероятно!
— Мы бы сняли лучше.
— Жора, во-первых, твое агентство в два раза дороже, а, во-вторых, ты не даешь откаты, дорогой.
— Паясничаешь все. Давай выпьем за дружбу до гроба и расскажи, что стряслось!
— Телевизор, кстати, не единственный канал коммуникации. Помимо сайта знакомств, куда уже сейчас, не поверишь, заходят более трехсот человек в день, у нас будет много наружки. В News Outdoor заказали 2500 щитов в 196 городах страны. Представил масштаб? Плюс лотерея с главным призом — полётом для двоих на воздушном шаре над Лондоном — и сто тысяч плюшевых мишек, завернутых в трусы в ромашку.
— Трусы в ромашку? Прикол такой?
— Что-то в этом роде. Новое поколение выбирает не статус, а фан, не стринги от Кальвина Кляйна, а трусы в ромашку.
— Как босс? По-прежнему, прессует?
— За последний месяц ни разу не обматерил. Ему сейчас не до меня. С банками бодается. Он тут интервью дал, что в процесс не лезет, полностью доверился мне. Это правда. Не знаю, может заранее умывает руки, чтобы если что, свалит все на меня… Ладно, давай по делу. Нужно письмо, официальное, от МАПа, что нарушений нет. У тебя есть там кто?
— Дай подумать.
Жора думал полдня. На следующий день в обед позвонил:
— Долбежкин Василий Иванович готов встретиться. Он в МАПе курирует как раз социальную сферу, торговлю и заодно рекламу. Надо только оказать небольшое уважение. Чисто символически.
— Жора, ты знаешь, мы взяток не даем.
— Счет хотя бы закроешь в ресторане, а?
В ресторане «Марио» шло закрытое мероприятие. Гулял олигарх Махмудов, но нас пустили. У Жоры и тут оказались знакомства.
— Георгий Суренович вкратце изложил суть вопроса, — мы сели в vip-зале, других мест не было, — наше ведомство само не инициирует рассмотрение дел. Необходимо обращение от гражданина или компании с изложением признаков нарушения рекламного законодательства. По этой причине, бумагу, которую Вы просите, мы дать не можем. Если хотите знать мое частное мнение, нарушение усматривается.
Я недоуменно взглянул на Жору. Во взгляде моем читался вопрос: и нафиг тогда встретились?
— Позвольте, Василий Иванович, в законе говорится, что запрещено использовать образы людей и животных. Но плюшевый мишка в нашей рекламе — это не животное и даже не его образ, — смертельно «раненый», я все же не хотел сдаваться.
— А что же, по-Вашему?
— Это образ мимолетного легкого знакомства, символ флирта. Ну, вот как буквы являются знаками звуков, так и мишка этот является изобразительным знаком невинного флирта. Сами по себе звуки ничего не значат без дополнительной коннотации, без означаемого. Ведь для кого-то apple всего лишь яблоко, а reebok — антилопа. Понимаете?
— Понимаю. Отчего же не понять.
— Когда мы говорим «на душе кошки скребут», или «гусь свинье не товарищ», мы же не живность имеем в виду? Или эти фразеологизмы тоже под запретом в рекламе пива?
— Друзья, давайте выпьем и закусим, чтобы и волки были сыты, и овцы целы, — Жора наступил мне на ногу, подавая знак не накалять обстановку.
— При этом компания Heineken, к примеру, грубо нарушает закон и это ей сходит с рук .
— Каким образом?
— В рекламе их показывается, как соблазнительно сползает этикетка с запотевшей бутылки, что рождает у зрителя однозначный образ томной красавицы.
— Я бы даже сказал, не просто красавицы, а женщины с пониженной социальной ответственностью, — Жора решил пошутить.
— Подайте на Хайнекен жалобу, мы рассмотрим, — Долбежкин явно склонялся в нашу сторону, — а лучше замените мишек на сердечки и проблема исчезнет.
— Василий Иванович, мы, конечно, компания скандальная и циничная, но мы не кляузники и не садисты. Я правильно Вас понимаю, Вы предлагаете распотрошить мишек и вынуть из них сердца?..
На Heineken мы жалобу подавать не стали. Но написали письмо на имя руководителей каналов, где недвусмысленно дали понять, в каком дурацком положении они окажутся, продолжая множить невежество и обскурантизм. К удовольствию нашему и к чести руководителей, они вняли нашим научно обоснованным доводам, и рекламная кампания запустилась в срок.
Ниже — выдержки из этого письма.
Уважаемый господа,
как вам доподлинно известно, в эпоху сексуального освобождения доминировал максимум сексуальности и минимум воспроизводства. Сегодня же мечтой нашего геномодифицированного общества является максимум воспроизводства и как можно меньше секса. Прежде тело было метафорой души. Сегодня оно — лишь вместилище желаний.
Принятый Думой запрет показа людей и животных законодательно закрепил мимикрию тела. Сегодня любая попытка репрезентации тел людей и животных сводится к их редукции. Другими словами, чтобы изобразить людей или животных, надо их не показывать…
Согласно основателю структурализма Ф. де Соссюру любые невербальные знаки, (в нашем случае, плюшевые мишки) обозначают интеллигибельное присутствие образа в трансцендентной сфере языка. Поэтому бессмысленным и глупым выглядит ваша попытка запретить то, чего нет в нашей рекламе, но всегда присутствует в коллективном бессознательном нашего потребителя.
Вы также знаете, что реклама строится на том, чтобы предоставить человеку возможность реализовать свое невротическое либидо. По способу удовлетворения либидо реклама подразделяется на три типа:
1. Человеку с оральными фиксациями реклама предлагает то, что сосут, пьют, жуют, глотают. Это реклама пива, сока, кофе и всякой еды.
2. Человеку с анальными фиксациями реклама предлагает идею чистоты, свежести. Это реклама мыла, шампуней, порошка, белья, пылесосов, стиральных машин и т.п.
3. Человек с фаллическим типом удовлетворяет свое либидо через культ тела, красоты и власти. Это реклама машин, яхт, предметов роскоши.
В нашей рекламе успешно решены все три задачи: оральная (показано пиво), анальная (изображение трусов) и фаллическая (плюшевый мишка).
Уважаемые господа, вам следует согласиться с нашими доводами и не препятствовать продвижению нашего пива к сердцам потребителей.
С искренним и трезвым приветом компания Yardoff
(продолжение следует)