Любить легко и ненатужно
7 июля, 2025 12:30 пп
Евгения Лещинская
Евгения Лещинская:
Из очень прошлой жизни.
Моя подруга Маня когда-то, еще в Советском Союзе, учила английскому языку на дому. У нее контингент был хороший, благодарный – валютные проститутки и отъезжанты. Но они к делу подходили очень утилитарно. Им нужно было нахвататься самого необходимого, чтобы сразу применить к возникшим обстоятельствам. Так что, никто не вдавался в тонкости произношения и нюансы прошедшего завершенного времени паст перфект. Кроме того, состав менялся с быстротой поездов на перегоне. Месячишко-другой, одни отваливают, другие на очереди. А Маня была хорошая училка, добросовестная. Она свою профессию нежно любила. Ей хотелось увлекать и волновать, то есть, буквально посадить сад, поливать его, холить, лелять и вырастить настоящие розы. Не на продажу. И вот она придумала взять в обучение подопытную детскую группу. Совсем малолеток, дошкольников. Они же все еще отзывчивые, радостные и бескорыстные, к тому же впитывают, как губка. И значит через год — другой у них уже можно будет спрашивать: ту би о нот ту би?
Короче, кинули клич, желающих родителей образовалась куча. Для детей никаких денег не жалко. Начались занятия. Окрыленная Маня такая затейница, придумывает всякие штуки, поет и скачет зайчиком, а дети сидят, как истуканы, спинка прямая, ручки сложены, глазки выпучены. А если у них чего спросишь, вздрагивают и невнятно бормочут. Что за черт, думает Маня. Вон и отъезжанты веселые, и проститутки полны энтузиазма, а дети –ДЕТИ! – как перемороженные овощи, квелые и нелюбопытные, со взором потухшим .
В какой-то момент Маня не выдержала, цапнула одного ребятенка, другого, и давай их тормошить. В чем дело? Неинтересно? Непонятно?
Страшно, отвечают дети.
Почему страшно?-изумляется Маня. Вроде все по-доброму, по-семейному, с шутками-прибаутками.
А оказывается родители, которые сдали в люди своих младенцев, стали требовать от них усидчивости, прилежания, внимания и ответственности. Потому что без труда не вынешь рыбку из пруда. А терпение и труд все перетрут. И кто не работает, тот не ест. То есть всего того, чем их самих мордовали с младых ногтей. А детки маленькие. Они только позавчера родились. Они еще не устали наслаждаться жизнью. И вдруг такой облом.
Маня ужасно рассердилась и устроила родительское собрание. Первый и последний раз в жизни. И, как серьезный педагог, выступила с такой речью.
— У меня есть замужняя подруга, — сказала Маня, — а у нее женатый любовник. – И всякий раз, когда она с этим любовником конспиративно встречается на тайной квартире, вместо того, чтобы без перерыва заниматься любимым делом, постоянно его пилит. Ты, говорит, женатый человек, а таскаешься по бабам.
— По каким?–уточняет любовник.
— А я что, не женщина?–обижается подруга.
И вот так пилит и пилит. Как вы думаете, долго он еще будет к ней ходить?
Родительское собрание оживилось, а отдельные индивиды закручинились. Как в кровожадном рассказе классика Толстого про то, как папка-садист прилюдно разоблачил маленького мальчика, спершего со стола одну сливу:«Все засмеялись, а Ваня заплакал».
Но один дошлый родитель, из профсоюзных работников, решил призвать к порядку и спросил строго, а какая связь?
— А такая, — ответила педагог Маня. – Какой предмет ни возьми, женский ли, мужской или английский, занудством и палкой влюбиться не заставишь. Любить, так легко и ненатужно. Иначе – бессрочная каторга. Я запрещаю вам требовать от детей зубрежки, долбежки, запоминалки, отсидки и тупой жизни для хорошей отметки. Кто нарушит, тому отставка.
С тех пор пошло дело.
И как-то даже Маня хвасталась, что к ней в гости заезжал один бывший младенец. Он теперь служит переводчиком – синхронистом в какой-то жутко важной международной конторе.
Евгения Лещинская
Евгения Лещинская:
Из очень прошлой жизни.
Моя подруга Маня когда-то, еще в Советском Союзе, учила английскому языку на дому. У нее контингент был хороший, благодарный – валютные проститутки и отъезжанты. Но они к делу подходили очень утилитарно. Им нужно было нахвататься самого необходимого, чтобы сразу применить к возникшим обстоятельствам. Так что, никто не вдавался в тонкости произношения и нюансы прошедшего завершенного времени паст перфект. Кроме того, состав менялся с быстротой поездов на перегоне. Месячишко-другой, одни отваливают, другие на очереди. А Маня была хорошая училка, добросовестная. Она свою профессию нежно любила. Ей хотелось увлекать и волновать, то есть, буквально посадить сад, поливать его, холить, лелять и вырастить настоящие розы. Не на продажу. И вот она придумала взять в обучение подопытную детскую группу. Совсем малолеток, дошкольников. Они же все еще отзывчивые, радостные и бескорыстные, к тому же впитывают, как губка. И значит через год — другой у них уже можно будет спрашивать: ту би о нот ту би?
Короче, кинули клич, желающих родителей образовалась куча. Для детей никаких денег не жалко. Начались занятия. Окрыленная Маня такая затейница, придумывает всякие штуки, поет и скачет зайчиком, а дети сидят, как истуканы, спинка прямая, ручки сложены, глазки выпучены. А если у них чего спросишь, вздрагивают и невнятно бормочут. Что за черт, думает Маня. Вон и отъезжанты веселые, и проститутки полны энтузиазма, а дети –ДЕТИ! – как перемороженные овощи, квелые и нелюбопытные, со взором потухшим .
В какой-то момент Маня не выдержала, цапнула одного ребятенка, другого, и давай их тормошить. В чем дело? Неинтересно? Непонятно?
Страшно, отвечают дети.
Почему страшно?-изумляется Маня. Вроде все по-доброму, по-семейному, с шутками-прибаутками.
А оказывается родители, которые сдали в люди своих младенцев, стали требовать от них усидчивости, прилежания, внимания и ответственности. Потому что без труда не вынешь рыбку из пруда. А терпение и труд все перетрут. И кто не работает, тот не ест. То есть всего того, чем их самих мордовали с младых ногтей. А детки маленькие. Они только позавчера родились. Они еще не устали наслаждаться жизнью. И вдруг такой облом.
Маня ужасно рассердилась и устроила родительское собрание. Первый и последний раз в жизни. И, как серьезный педагог, выступила с такой речью.
— У меня есть замужняя подруга, — сказала Маня, — а у нее женатый любовник. – И всякий раз, когда она с этим любовником конспиративно встречается на тайной квартире, вместо того, чтобы без перерыва заниматься любимым делом, постоянно его пилит. Ты, говорит, женатый человек, а таскаешься по бабам.
— По каким?–уточняет любовник.
— А я что, не женщина?–обижается подруга.
И вот так пилит и пилит. Как вы думаете, долго он еще будет к ней ходить?
Родительское собрание оживилось, а отдельные индивиды закручинились. Как в кровожадном рассказе классика Толстого про то, как папка-садист прилюдно разоблачил маленького мальчика, спершего со стола одну сливу:«Все засмеялись, а Ваня заплакал».
Но один дошлый родитель, из профсоюзных работников, решил призвать к порядку и спросил строго, а какая связь?
— А такая, — ответила педагог Маня. – Какой предмет ни возьми, женский ли, мужской или английский, занудством и палкой влюбиться не заставишь. Любить, так легко и ненатужно. Иначе – бессрочная каторга. Я запрещаю вам требовать от детей зубрежки, долбежки, запоминалки, отсидки и тупой жизни для хорошей отметки. Кто нарушит, тому отставка.
С тех пор пошло дело.
И как-то даже Маня хвасталась, что к ней в гости заезжал один бывший младенец. Он теперь служит переводчиком – синхронистом в какой-то жутко важной международной конторе.