Кузбасс, который Путину не покажут
7 июля, 2021 10:33 дп
Мэйдэй
Вчера Путин посетил Кузбасс — по случаю 300-летия со дня обнаружения тут первых залежей угля. «Сибирь. Реалии» опубликовали подборку очень атмосферных работ местной фотохудожницы — Кузбасс, который вряд ли покажут деду.
…
На что живут люди в Сураново? Есть маленькая железнодорожная подстанция, где пара человек трудится. Немногие ездят на работу в Тайгу. У остальных пенсия. И лесом живут, грибами. Бежит из деревни народ. Но бывают и исключения – встретила там молодую женщину, многодетную мать. Местные рассказали, что переехала к ним из Томска. Без мужа. Дом завалюшный купила на материнский капитал. «А на что они живут?» – спрашиваю. «А на детские и живут».
Но больше всего поразило, как в Сураново хоронили. Умершего грузили в электричку и везли в Анжеро-Судженск на вскрытие, а потом назад на электричке в деревню. И это ХХI век. В гробах, наверное, возили, подробностями не интересовалась. Зимой дорогу до кладбища лопатами расчищали, и хоронить везли на саночках. Начались публикации, пошёл резонанс, власти опомнились, стали выделять дрезины, чтобы в них покойников по рельсам возить, а не вместе с пассажирами.
– Недавно созванивалась с женщиной, с которой в Сураново общалась. Она, как и многие, переехала в Тайгу. В деревне осталось меньше ста человек. Рассказала, что за зимником от деревни до Тайги стали немного следить, и сейчас зимой покойников возят на вскрытие в Тайгу не на дрезинах, а на автомобилях. В сурановской школе сделали дорогой капремонт. Перенесли в неё музей, который был закрыт в 2017-м из-за обвала крыши, но отопление в школе по-прежнему печное, правда, кочегарку вынесли на улицу. В школе осталось десять учеников. На следующий год в первый класс пойдёт последний ребёнок в деревне. Больше детей дошкольного возраста в Сураново нет. Построили в деревне и новый ФАП. Но фельдшер из Яи приезжает лишь «раз в пятилетку». Недавно у местного пенсионера сердце прихватило. Фельдшерицы нет, он поехал в Тайгу в поликлинику, но на приём так и не попал.
Совсем скоро мы будем праздновать 300-летие региона. Но все эти праздники – не для деревень, ведь они, как и их жители, по большому счёту – нелюбимые дети Кузбасса.
Единственное, с чем в наших деревнях неплохо, – это экология. А вот с дорогами беда. Во все деревни, кроме тех, что у федеральной трассы, трудно добраться. До многих надо ехать грунтовками, которые осенью и весной размывает, а зимой никто не чистит.
Старый комод, печка и палатка над кроватью, в которой и спит. Наверное, топить тяжело, а в палатке теплее. У меня первая мысль: «Совсем денег нет». А она: «Да у меня денег – во!» – и показывает квиток. Труженица тыла, пенсия почти 22 тысячи. Живёт одна. На что тратит деньги, спрашивать неудобно.
Все её ценности – фотоальбом, маленький радиоприёмник, да плакат с портретом Тулеева (предыдущий губернатор Кузбасса, возглавлявший регион 20 лет. – С.Р.). И лодка надувная. «Я хорошо живу, всё лето на речке, рыбачу». Соседи рассказали, что приезжали какие-то томичи, говорили, что дом – памятник архитектуры, и предлагали ей большие деньги и переезд в Томск. Но она отказалась. Ценности у неё другие – нематериальные.
Много таких отшельников. Зимой были в Бутовке – это бывший шахтёрский посёлок, который теперь окраина Кемерова. Увидели землянку. Только окно и дверь из-под снега торчат. И выходит из этой землянки чумазый дядька. Разговорились. Геодезистом работал. Одинокий человек, семья не сложилась. Думаем: «Асоциальный тип. Наверное, запивается в своей землянке». А он: «Я вообще не пью и не курю!» Пенсия у него минималка – 13 тыс. » Не скучно?» – «А чего мне скучать? Я собачек люблю, у меня их пять штук. Посажу 2–3 ведра картошки, выкопаю десять. Круп накуплю. Нам с собачками хватает».
Спрашиваю чисто гипотетически: «Если бы вдруг государство вам квартиру предоставило, переехали бы?» – «А зачем? Мне и тут хорошо».
Подозреваю я в подобные моменты лукавство. Кажется, просто у человека не осталось надежды. Смирился с тем, что так свою жизнь и доживёт.
Мне кажется, в деревнях ещё сохранилась особая вера, у которой мало общего с казённым православием. В деревнях верят истинно.
Почти в каждом доме полочка с иконой. В городах многие вспоминают о вере только на Пасху или на Троицу, а в деревне вера другая – простая, каждодневная…
Сама я в церковь редко хожу, но меня поразила в деревне Корнилово под Томском служба, где батюшка не читает, а поёт. Это впечатляет даже неверующих.
Это неблагоустроенный дом, в котором мы жили в Тайге с 2000 по 2005 год. Там родилась моя дочь Дарья. Когда делала эту фотографию в прошлом году, с ужасом подумала: «Что бы выросло из моего ребёнка, проведи она там всё своё детство?!» В центре снимка девочка с коляской, значит, в доме по-прежнему живут. И я им, честно говоря, не завидую. Каким-то чудом тогда нам удалось продать квартиру в этом бомжатнике и переехать в частный сектор. Но в конце концов из Тайги мы уехали в Кемерово. Когда сорок лет живёшь в городе, ходишь по одной улице на работу и видишь, как с каждым годом твой родной и некогда любимый город потихоньку умирает, – это угнетает, выть хочется. Долгое время и на дом не находилось покупателя. Был момент, когда готова была его просто бросить от безысходности.
Мэйдэй
Вчера Путин посетил Кузбасс — по случаю 300-летия со дня обнаружения тут первых залежей угля. «Сибирь. Реалии» опубликовали подборку очень атмосферных работ местной фотохудожницы — Кузбасс, который вряд ли покажут деду.
…
На что живут люди в Сураново? Есть маленькая железнодорожная подстанция, где пара человек трудится. Немногие ездят на работу в Тайгу. У остальных пенсия. И лесом живут, грибами. Бежит из деревни народ. Но бывают и исключения – встретила там молодую женщину, многодетную мать. Местные рассказали, что переехала к ним из Томска. Без мужа. Дом завалюшный купила на материнский капитал. «А на что они живут?» – спрашиваю. «А на детские и живут».
Но больше всего поразило, как в Сураново хоронили. Умершего грузили в электричку и везли в Анжеро-Судженск на вскрытие, а потом назад на электричке в деревню. И это ХХI век. В гробах, наверное, возили, подробностями не интересовалась. Зимой дорогу до кладбища лопатами расчищали, и хоронить везли на саночках. Начались публикации, пошёл резонанс, власти опомнились, стали выделять дрезины, чтобы в них покойников по рельсам возить, а не вместе с пассажирами.
– Недавно созванивалась с женщиной, с которой в Сураново общалась. Она, как и многие, переехала в Тайгу. В деревне осталось меньше ста человек. Рассказала, что за зимником от деревни до Тайги стали немного следить, и сейчас зимой покойников возят на вскрытие в Тайгу не на дрезинах, а на автомобилях. В сурановской школе сделали дорогой капремонт. Перенесли в неё музей, который был закрыт в 2017-м из-за обвала крыши, но отопление в школе по-прежнему печное, правда, кочегарку вынесли на улицу. В школе осталось десять учеников. На следующий год в первый класс пойдёт последний ребёнок в деревне. Больше детей дошкольного возраста в Сураново нет. Построили в деревне и новый ФАП. Но фельдшер из Яи приезжает лишь «раз в пятилетку». Недавно у местного пенсионера сердце прихватило. Фельдшерицы нет, он поехал в Тайгу в поликлинику, но на приём так и не попал.
Совсем скоро мы будем праздновать 300-летие региона. Но все эти праздники – не для деревень, ведь они, как и их жители, по большому счёту – нелюбимые дети Кузбасса.
Единственное, с чем в наших деревнях неплохо, – это экология. А вот с дорогами беда. Во все деревни, кроме тех, что у федеральной трассы, трудно добраться. До многих надо ехать грунтовками, которые осенью и весной размывает, а зимой никто не чистит.
Старый комод, печка и палатка над кроватью, в которой и спит. Наверное, топить тяжело, а в палатке теплее. У меня первая мысль: «Совсем денег нет». А она: «Да у меня денег – во!» – и показывает квиток. Труженица тыла, пенсия почти 22 тысячи. Живёт одна. На что тратит деньги, спрашивать неудобно.
Все её ценности – фотоальбом, маленький радиоприёмник, да плакат с портретом Тулеева (предыдущий губернатор Кузбасса, возглавлявший регион 20 лет. – С.Р.). И лодка надувная. «Я хорошо живу, всё лето на речке, рыбачу». Соседи рассказали, что приезжали какие-то томичи, говорили, что дом – памятник архитектуры, и предлагали ей большие деньги и переезд в Томск. Но она отказалась. Ценности у неё другие – нематериальные.
Много таких отшельников. Зимой были в Бутовке – это бывший шахтёрский посёлок, который теперь окраина Кемерова. Увидели землянку. Только окно и дверь из-под снега торчат. И выходит из этой землянки чумазый дядька. Разговорились. Геодезистом работал. Одинокий человек, семья не сложилась. Думаем: «Асоциальный тип. Наверное, запивается в своей землянке». А он: «Я вообще не пью и не курю!» Пенсия у него минималка – 13 тыс. » Не скучно?» – «А чего мне скучать? Я собачек люблю, у меня их пять штук. Посажу 2–3 ведра картошки, выкопаю десять. Круп накуплю. Нам с собачками хватает».
Спрашиваю чисто гипотетически: «Если бы вдруг государство вам квартиру предоставило, переехали бы?» – «А зачем? Мне и тут хорошо».
Подозреваю я в подобные моменты лукавство. Кажется, просто у человека не осталось надежды. Смирился с тем, что так свою жизнь и доживёт.
Мне кажется, в деревнях ещё сохранилась особая вера, у которой мало общего с казённым православием. В деревнях верят истинно.
Почти в каждом доме полочка с иконой. В городах многие вспоминают о вере только на Пасху или на Троицу, а в деревне вера другая – простая, каждодневная…
Сама я в церковь редко хожу, но меня поразила в деревне Корнилово под Томском служба, где батюшка не читает, а поёт. Это впечатляет даже неверующих.
Это неблагоустроенный дом, в котором мы жили в Тайге с 2000 по 2005 год. Там родилась моя дочь Дарья. Когда делала эту фотографию в прошлом году, с ужасом подумала: «Что бы выросло из моего ребёнка, проведи она там всё своё детство?!» В центре снимка девочка с коляской, значит, в доме по-прежнему живут. И я им, честно говоря, не завидую. Каким-то чудом тогда нам удалось продать квартиру в этом бомжатнике и переехать в частный сектор. Но в конце концов из Тайги мы уехали в Кемерово. Когда сорок лет живёшь в городе, ходишь по одной улице на работу и видишь, как с каждым годом твой родной и некогда любимый город потихоньку умирает, – это угнетает, выть хочется. Долгое время и на дом не находилось покупателя. Был момент, когда готова была его просто бросить от безысходности.