«Кубанские казаки» — царство божие
26 февраля, 2017 3:56 пп
Диляра Тасбулатова
Васечка говорит что в первый раз видит женщину которая с «удовольствием» читает книги типа «Сталин и его подручные».
— Такие только в Москве есть (говорит Васечка).
— Ерунда. Всюду есть.
— Нет, не всюду. Разве что в больших городах. В деревне жизнь такая тяжелая, что ещё читать, что эти подручные вытворяли — точно повесишься.
— И в городе все почти от него пострадали.
— А в деревне до сих пор страдают. Поэтому там всем нравятся «Кубанские казаки». Вроде как и брехня, зато весёлая брехня. И потом там все думают, что это не брехня — что такой колхоз где-то был, просто им не повезло в таком оказаться.
— Русские вообще мечтатели.
— А что нам остается? Только мечтать и остается.
— «Кубанские казаки» — царство божие?
— Ага. То, чего нету или будет после смерти, если будешь себя вести прилично, не пить и не блядовать. Но, по-моему, никто не выдерживает. Потому что когда пьёшь — а я в одно время сильно закладывал с этим Петровичем — у тебя какие-то видения, вроде вот это царства божьего. Ну и разговоры — правда, не с Петровичем, всё же — какие-то другие.
-Ты же говорил, что в России, садясь пить с кем-нибудь, не знаешь, останешься ли в живых?
— Эт да — мало ли кому чё в голову придёт? Могут и прирезать. Но пока не прирезали и выпито ещё не всё — интересные вещи можно услышать. Не про банки-склянки, и мат этот перемат, как по трезвяне, а про мореходку, про тюрягу, про рассветы и закаты. Или как по этапу гнали. Даже про баб пьяные говорят как-то более уважительно: не то что трезвые.
— Странно.
— Поначалу, когда только-только пошло, всё хорошо. Потом озверение, конечно, начнётся. Но я хитрый, соображаю неплохо: как только начинает из собутыльника зверь глядеть — как в фильмах ужасов, когда шерстью покрываются и скалятся, — я смываюсь. Типо пошел, извини, до ветру. А сам в калитку — и был таков. Я начеку всегда — иначе давно бы убили. Мать страсть как боялась поэтому за меня.
— Не все же звереют-то?
— Не все, слава тебе Господи. И с тем, кто не звереет, так хорошо! Такие бывают разговоры интересные! Там же больше ничего нет: ни оперы, куда ты ходишь, не концертов, одни танцы с драками в клубе, и всё.
Диляра Тасбулатова
Васечка говорит что в первый раз видит женщину которая с «удовольствием» читает книги типа «Сталин и его подручные».
— Такие только в Москве есть (говорит Васечка).
— Ерунда. Всюду есть.
— Нет, не всюду. Разве что в больших городах. В деревне жизнь такая тяжелая, что ещё читать, что эти подручные вытворяли — точно повесишься.
— И в городе все почти от него пострадали.
— А в деревне до сих пор страдают. Поэтому там всем нравятся «Кубанские казаки». Вроде как и брехня, зато весёлая брехня. И потом там все думают, что это не брехня — что такой колхоз где-то был, просто им не повезло в таком оказаться.
— Русские вообще мечтатели.
— А что нам остается? Только мечтать и остается.
— «Кубанские казаки» — царство божие?
— Ага. То, чего нету или будет после смерти, если будешь себя вести прилично, не пить и не блядовать. Но, по-моему, никто не выдерживает. Потому что когда пьёшь — а я в одно время сильно закладывал с этим Петровичем — у тебя какие-то видения, вроде вот это царства божьего. Ну и разговоры — правда, не с Петровичем, всё же — какие-то другие.
-Ты же говорил, что в России, садясь пить с кем-нибудь, не знаешь, останешься ли в живых?
— Эт да — мало ли кому чё в голову придёт? Могут и прирезать. Но пока не прирезали и выпито ещё не всё — интересные вещи можно услышать. Не про банки-склянки, и мат этот перемат, как по трезвяне, а про мореходку, про тюрягу, про рассветы и закаты. Или как по этапу гнали. Даже про баб пьяные говорят как-то более уважительно: не то что трезвые.
— Странно.
— Поначалу, когда только-только пошло, всё хорошо. Потом озверение, конечно, начнётся. Но я хитрый, соображаю неплохо: как только начинает из собутыльника зверь глядеть — как в фильмах ужасов, когда шерстью покрываются и скалятся, — я смываюсь. Типо пошел, извини, до ветру. А сам в калитку — и был таков. Я начеку всегда — иначе давно бы убили. Мать страсть как боялась поэтому за меня.
— Не все же звереют-то?
— Не все, слава тебе Господи. И с тем, кто не звереет, так хорошо! Такие бывают разговоры интересные! Там же больше ничего нет: ни оперы, куда ты ходишь, не концертов, одни танцы с драками в клубе, и всё.