«Кто ушёл босой и забыл ботинки?..»

10 сентября, 2021 3:14 пп

Лена Пчёлкина

Лена Пчёлкина:

Раньше было просто, об этом заботился Местком. Тетя в хале и значком отличника какого-то соревнования, на необъятной груди, выписывала тебе путевку/курсовку или что-то еще, совместно с первым отделом. Такими объединенными усилиями, они точно знали, как именно тебя развлекать, что можно тебе показать и к какой именно могиле тебя отвезти, чтобы возложить цветы, что называется, от каждого по способностям. Обед организовывали в местной столовой, алкоголь, особо ответственный работники, прятали в портфелях, а на обратном пути все пели про пешеходов по лужам, про Катюшу или про смуглянку. Если поездка предполагала ночевку, то останавливались в доме колхозника (это, по-ихнему, хостел) строго по гендерному признаку, поэтому романы исключались. Кроме того, за этим пристально следил профорг. Хотя, чего греха таить, все-таки, они случались под каким то кустом, при этом, один из фигурантов обязательно придерживал рукой портфель, в котором что-то булькало. Не мог он оставить его в доме колхозника без надежного пригляда. Потом все писали доносы и разбирали на профсоюзном собрании. Писали все: во-первых, фигуранты друг на друга, во-вторых, завистливые коллеги, которым не досталось сладкого на фигурантов и комендант дома колхозника на всю организацию. Вот такой вот КВН. Оступившихся прорабатывали, брали на поруки и дальше распределяли по разным поездкам прямо по песне «Дан приказ ему на запад, ей — в другую сторону».
Но времена диктуют нравы. Перестройка признала право ходить к могилам по желанию, и даже подприоткрыла ошеломительные знания, что отношения случаются не только между мужем и женой. Кроме того, она заколотила дома колхозников, а волшебное слово «подселение» зарегистрировала за хостелами и отдала молодежи, а также, перенесла спиртосодержащие напитки в свободный доступ.
Растерянные граждане стали сбиваться в кружки по интересам и развлекать себя согласно собственному житейскому опыту и тому смыслу, не обязательно здравому, который они вкладывали в понятие отдых.
Мне стало тяжело. Я человек, воспитанный в СССРе, у меня есть городской телефон, при виде домуправа я вздрагиваю, сантехнику Байраму я кланяюсь в пояс, и, перефразируя Евгения Рейна, который писал: «Мне скучно без Довлатова», мне скучно без Месткома., может быть даже не так скучно, как непонятно.
Но у каждого свой Эверест и Местком именно тот, которого он заслуживает, поэтому выбор мой пал на Михаила Довженко, который взял на себя нелегкий труд быть моим или нашим Профоргом. Оказалось, что в юности он был пионервожатым, поэтому старая выверенная школа организации досуга граждан, все-таки, сохранилась. Но с точностью до наоборот. И если раньше организаторы делали все, что противоречит человеческому естеству , чтобы этот самый человек блюл себя до достойной смерти в последнем бою, то Михаил организовывает все так, как будто последний бой наступил и надо, как следует, позабавиться напоследок.
У нас было очень много поездок: мы громили небольшие города и даже одну столицу кавказской республики, мы были за полярным кругом, мы почти угнали ледокол Ленин в Норвегию, но поездка в Ивановскую область переплюнула сразу все эти мелкие безобразия.
Начать с того, что называлась она «Интеллектуальные игры в Конопле». Это название, да еще с центром дислокации в городе невест, собственно, и заложило некоторые вводные в контент.
Мы заселились в самую дорогую гостиницу области со звездами и принадлежащую международной сети. Это я пишу не для того, чтобы похвастаться, а для того, чтобы осмыслить, что было в других. И вот мы выехали на первую нашу экскурсию по городу Иваново. Лично меня поразило то, что дыханием революции там было пронизано все. Например, прямо из-за угла, огромным барельефом из стены торчал нос революционного поэта Авенира Ноздрина. Что он написал, и был ли он поэтом – все это поглотило горнило революции, но его необычный экзистанс прямо из-за угла, не скрою, впечатлял. Если такое увидеть в сумерках и чуть под хмельком, то последний бой может случиться чуть раньше, чем на горизонте покажутся белые. Все герои революции увековечены в городе по два раза — один раз по фамилии, а второй раз — по кличке. Меня поразило несколько персонажей. Во-первых, Малахий Белов, которому даже революционеры не дали кличку, так как справедливо посчитали, что достаточно гордого наименования Малахий, во–вторых, Михаил Евлампиевич Заботин по кличке «Грешник» ( даже страшно предположить, что в это вкладывалось), и госпожа Луковкина по кличке «Фея», или «Бесстрашная Фея». Видимо бесстрашной она становилась, когда навещала Грешника.
Кстати, у нас на ресепции распорядителем ресторана сидела женщина Инна, вероятно, правнучка «Бесстрашной Феи». Хамила она без разбору всем, и даже напугала наших мужчин. Наверняка у нее был маузер с собой и кровь недобитков в анамнезе. Традиции бесстрашия и некоего революционного задора, в городе Иваново, прослеживались через столетие от красного террора в 1918-ом до заказа столика в 2021.
Дальше нам всем следовало переодеться в чистое (зачеркнуто) в карнавальное. Выбрано было цыгано-балканское, дабы окрасить конопляное поле разноцветным. Кровь революционеров стучала в сердце как Пепел Клааса. Наша группа, уже своим девиантным поведением, пугала сограждан, а когда все приоделись, то площадка у отеля вообще опустела. Незыблемой оставалась только «фея», так как ее генетика вообще не подразумевала понятия страх, а безусловные рефлексы были уничтожены еще в начале прошлого века. Стол на вечер заказывать никто не решился. Мы решили сделать это марш-броском по возвращении из конопляного поля, надеясь на целебные свойства этой сельскохозяйственной культуры, придающие индивидууму доблесть и бесстрашие.
В музыкальной паузе должен был выступать композитор и певец с репертуаром Фрэнка Синатры. Он был в костюме тройка, белоснежной рубашке под запонки, в шляпе и в образе. Но если во времена профкома всем строго-настрого запрещалось выпивать перед титульным мероприятием, то мы помним, что в нашем профсоюзе все наоборот. На каком-то ухабе, певец, кстати очень талантливый, вылил на белоснежную рубашку стакан красного вина. Таким образом он стал абсолютно в тренде революционного дыхания города. Выглядело это как «пуля врага пронзила пламенный мотор», но он пытается допеть своим товарищам, что честно погиб за рабочих. Конечно, в этом случае вместо шляпы больше бы подошел грязный окровавленный бинт, но мы не участвовали в программе «Точь-в-точь».
Шуя — это город интеллектуальной направленности, местные граждане свысока смотрят на ивановцев и недоумевают, почему не они столица области. Чтобы окончательно подтвердить свое превосходство, уже в новой истории , в городе было организовано дворянское собрание, можно сказать ассамблея, куда был приглашен весь местный истеблишмент. Мероприятие было широко распиарено и по новой традиции был присвоен хэштег. Помните как у Довлатова ….
Так вот хэштегом этого масштабного бала случился следующий: #вшуебал. В одно слово,, как положено и понимай как хочешь. Ивановцы посмеивались. Хэштег сняли. Полетели головы администрации. Мы тоже отметились прочтением у центрального собора стихотворением Вулыха «Молитва шуйской мадонне». На словах «чтобы у всех россиянок был бы свой Заибат» забили колокола. Видимо, там наверху, с пониманием отнеслись к потребностям российских женщин.
Дорога в конопляное поле, точнее ее отсутствие, далась сложно как печени так и многим костюмам. Говорили о настоящем. Женщины группы сговаривались купить постельное белье и кухонные полотенца. Мужчины делали вид, что этот вопрос неинтересен, хотя записывали адрес.
Раньше в поле, творческая и техническая интеллигенция (не ниже доцента) оказывалась только под предлогом помочь колхозникам убрать урожай. Но у нас же все контр. Щедро накрытые столы, Интеллектуальные игры в конопле, комбайн под парами на «покататься» и титульная песня Синатры «I know the end is near» были точно по брифу антиместкома. Честно говоря, если бы мне кто-то сказал, что это вообще возможно, я бы не поверила. Немного огорчило то, что конопля была технической — из нее можно было сделать рубаху, полотенце, веревку и еще много полезного, но радость она приносила только созерцательную и сельскохозяйственную. Жалко, конечно, что организаторы не оставили одну грядку той, настоящей, которая бы придала нам пылу, чтобы не бояться Феи.
К ночи вернулись, собрались в каком-то номере, где долго и страстно говорили как поэты-шестидесятники на прокуренных кухнях. Тем я не помню. Наверняка собирались встать пораньше и купить кухонные полотенца.
Утром собрались в Палех. Первое, что спросил водитель, который никогда больше не пойдет в цирк:
— Кто ушел босой и забыл ботинки? Видимо ночью что-то было вне кухонных полотенец. Но не помню — значит не было, как меня учили старшие товарищи.
Палех был прекрасен — солнышко, наличники, художники, маленький городок, лаковая миниатюра, музеи, магазин Красное и Белое…. Наверное, в этом месте надо поставить отточие.
Как у каждой организованной группы у нас был ланч. Он проходил прямо на траве, в чистом поле, под наливки и, с трудом сохраненного, храма. К нам вышел батюшка- красавец мужчина, практически без недостатков, кроме пятерых детей (я поинтересовалась). Организаторы не могли представить масштаб бедствия, поэтому наливки кончились довольно быстро. Но христианский канон — это всегда чудо, поэтому батюшка, чтобы загладить неловкость относительно пятерых детей, принес мне бутылку коллекционного коньяка. Можно сказать, я единственный человек в истории, который что-то отжал, кроме большевиков, конечно, у нашей ортодоксальной церкви. Более того, получила надежду сразу. И все тело мое наполнилось благодатью прямо в реальном времени. Если бы все священники так бы несли слово Божье своей пастве, то нас бы стало значительно больше. Низкий ему поклон.
Село Холуй – это тоже лаковая миниатюра. Оно находится так далеко, что каждый выживает там как может. Поэтому на месте создаются спонтанные музеи. Один- официальный, мы посетили, мне нравилось все, особенно после батюшкиных даров.
А вот во второй нас повел некий дядя Миша. Он был совершенно довлатовский дядя Миша, только трезвый из-за экскурсии. Музей он сообразил ровно такой, какой каждый может сделать в своей квартире- это ложка, это пепельница, это что-то еще. И он доставал свои сокровища из каких-то ящиков в покосившейся избушке. Сразу опосля какого-то бивня мамонта (не знаю какое отношение это имеет к лаковой миниатюре) он извлек диковинный предмет, довольно объемный, и дал его в руки нашего товарища, не переставая нахваливать свой скарб. И совершенно он нем забыл. Через 15 минут, я услышала:
— Скажите, а долго эту хуйню еще держать, тяжело.
Дядя Миша не обиделся, видимо этот вопрос ему задавали часто и он был к нему готов.
Обратная дорогая была странная. Наша подруга захотела замуж. Здесь и сейчас. Бриф был строг — за миллиардера. На перегоне Холуй- in the middle of somewhere это осуществить было совершенно невозможно, поэтому мы предложили ей выбирать из того, что есть. Или дождаться города, тем более дорога была такая, что лимфодренажный массаж, сулящий бразильсую жопу за огромные деньги, был просто детской игрушкой по сравнению с колдобинами местной трассы. Так что в город предполагалось въехать обновленными.
Бесстрашной Феи мы больше не боялись – во-первых – коньяк придал нам некоторую отвагу, во вторых – была не ее смена. Ресторан был прямо на крыше нашей гостиницы. Не хотелось расставаться, все друг друга благодарили как на похоронах- только хорошее. С сентиментальностью, достойной наемных убийц, мы признавались друг другу в любви, Синатра пел, подруга хотела замуж, говорили все вместе. И тут, как гром небестный грянул, приговор: ресторан закрывается.
Мы спустились вниз. Там, как заявлено на международном сайте в сети гостиниц, должен был быть лобби бар. Но в Иваново у советских собственная гордость. Вход в лобби бар нам преградила уборщица, та самая, из серии вас много я одна, вытирайте ноги, дома небось вытираете, и задекларировала, что пол вымыт и по помытому ходить совершенно невозможно. После чего нам было предложено убраться вон. Я поняла, что зря мы боялись именно Инны.
Мы очень надеялись на столики летнего кафе, но клининг лэди объяснила нам, что их на ночь убирают потому что местное население их ворует. Как можно своровать зонтик или столик припаянный к земле, я лично не представляла, но мы были в столице народных ремесел и промыслов, и видимо, некоторые из них, были отхожими.
Мы оказались на улице. Гостиница со всеми своими звездами и неясными принадлежностями к сети, запиралась на замок, поэтому, чтобы зайти обратно, то есть прямо в лапы феи чистоты, надо было позвонить в дверь. Ряды наши редели. Наш певец был с нами, и опять в образе- в костюме, шляпе с недопитой бутылкой Джек Дэниэлс. У меня был спи…женный в ресторане стакан с остатками коньяка. Сгрудились мы все у урны. И вдруг (вот что значит положение обязывает) наш герой как-то приосанился и произнес:
— Я- Фрэнк!
— Хуенк, — прилетело ему,- стоим у помойки с недопитой бутылкой, изгнанные шваброй из уездной гостиницы Ивановской области.
— Мы сейчас все решим, — ответил он.-Погуглим. Тут же должны быть ночные заведения.
Благие намерения были прерваны тремя обдолбанными грузинами, которые трогательно вели с собой невест из местных. Надо отдать ей должное, дама со шваброй отнеслась к ним значительно более благосклонно, чем к нам, и они исчезли в горниле (пользуясь местной терминологией) гостиницы.
Подивившись на нравы, мы погуглили, оказалось, что единственное, что открыто- это стриптиз-клуб Зажигалка на выезде из города. Дискуссия, стоит ли посещать это заведение, была прервана появлением военного (в очень странной форме) и местной нимфы, которые несли с собой кучу пакетов из пятерочки. У пакетов был вид из 80-х, когда пакеты стирали. Я бы не удивилась, если бы у них был пакет с одной стороны с Боярским, с другой — с Пугачевой. Предполагаю, что в пакетах была расчлененка. И их тоже пропустили, я бы сказала, даже с некоторыми почестями.
— Я Фрэнк, — повторил наш приятель без прошлой уверенности, уже не настаивая на посещении клуба Зажигалка.
В этот момент я поняла только одно — дело было в шляпе, в прямом и переносном смысле. Уборщица видела и обдолбанных грузинов, и пьяного азербайджанца с проституткой, типаж которой я до этого видела только в фильмах, и расчлененку. Но человека в шляпе она не видела никогда — и в этом была ошибка нашей презентации. Словом, из публичного дома мы были изгнаны тряпкой за извращения. Наверное, этим стоит гордиться.
Постельное белье мы так и не купили. Обратно мы ехали на машине. Мы проезжали Петушки и щемило сердце. Конопля не отпускала, Может быть она была не только технической?
Так вот, у нас снова выездная игра. На этот раз в Калининграде, непосредственно в соборе, где похоронен старик Кант. Надеюсь, что он восстанет и не выгонит нас.

Средняя оценка 0 / 5. Количество голосов: 0