«Кто стал банкиром, кто бандитом, а я — художником…»
17 апреля, 2019 1:34 пп
Инна Сергеевна
Nella Libman: «50 лет своей жизни посвятила детям и внукам. Решила пожить для себя! Делать только то, что нравиться, что откладывала долгие годы.
И так хорошо мне стало. Ура! Спасибо, Инна Сергеевна! Вы меня вдохновили, никогда не поздно поменять свою жизнь. »
Это — особого рода кайф, читать такие вещи на странице. Ибо… никогда не поздно, не поздно начать рисовать или писать романы, переехать в другую страну, принять решение любить себя, убеждена, без пафосных экивоков, что человек — изумительно красивый творец своей судьбы, и все наши оковы и ограничения — в голове, мы сами себе — тюремщики и сами себе- злейшие враги.
Вспомнила историю художника Виктора Сафонкина — работавшего в котельной:
— Живопись для меня стала больше чем увлечение, только в армии. Я картины писал для себя, но у нас хитрый прапорщик был… Я отдавал ему картины, и, как потом узнал, — одна «ушла» за двухкассетный японский магнитофон. А меня оставляли в покое на спортплощадке или оформлять комнату отдыха. Работал в котельной. Стоял мерный гул, я зависал между сном и явью, рисовал тетрадку за тетрадкой. В котельную заходили разные люди. И наркоманы, и такие — цепь золотая, загорелые, только из Майами. Кто стал банкиром, кто бандитом, а я — художником!
В котельной я занимал не свое место. Слова «художник» боялся. Мне дали квартиру, родные настаивали, чтоб я держался за эту работу, это же стабильность, а картины что, сегодня продается что-то, завтра — нет. Но я все бросил и решил ехать в Европу.
Никто меня не понял. Родные растерялись. Иногда ты не знаешь мотивации своих поступков… А жена вздохнула и приняла, потому что доверяла мне. И я не мог ее подвести. Раз — я в поезде, два — я в Праге, три — мы никому не нужны. И я понимаю, что жить не на что, на мне — джинсы и рваные ботинки…
Меня друг приютил, полгода я не выходил из квартиры, писал картины. Будьте не с теми, кто тусуется!
Главное, что внутри нас происходит в это время, обозначенное черточкой на памятнике.
У меня покупали работы и Гильермо дель Торо, и Терри Гильям . Дель Торо купил двухметровую работу «Георгий Победоносец» и небольшую — «Ловец туч». Я должен был делать вторую часть «Хэллбоя». У меня — выставки в Праге, Питере и Киеве. Это мой энергетический треугольник.
Тусовки не люблю. Мы боимся смотреть глубоко, ведь начинаешь понимать, что ты несовершенен, мысли у тебя примитивные, желания — еще примитивнее. Поэтому люди собираются в эти «тусовки». Выходят оттуда обезличенными и опустошенными. Все чистое, хорошее в тебе растянули по кусочку.
Польза — когда ты созидаешь: встаешь утром, чтобы работать. Идешь на тренировку. Хочется видеть это в других. Для меня важно сдерживать себя, ограничивать. Мне это помогает писать картины… Это моя энергия.
А еще для мужчины безумно важно — выбрать свою женщину. Женщина — не ведомая, она — ведущая. Для меня это ясно как белый день. Когда я с женой знакомился, была вибрация в воздухе… Все ловите этот момент. Она поверила в меня.»
Инна Сергеевна
Nella Libman: «50 лет своей жизни посвятила детям и внукам. Решила пожить для себя! Делать только то, что нравиться, что откладывала долгие годы.
И так хорошо мне стало. Ура! Спасибо, Инна Сергеевна! Вы меня вдохновили, никогда не поздно поменять свою жизнь. »
Это — особого рода кайф, читать такие вещи на странице. Ибо… никогда не поздно, не поздно начать рисовать или писать романы, переехать в другую страну, принять решение любить себя, убеждена, без пафосных экивоков, что человек — изумительно красивый творец своей судьбы, и все наши оковы и ограничения — в голове, мы сами себе — тюремщики и сами себе- злейшие враги.
Вспомнила историю художника Виктора Сафонкина — работавшего в котельной:
— Живопись для меня стала больше чем увлечение, только в армии. Я картины писал для себя, но у нас хитрый прапорщик был… Я отдавал ему картины, и, как потом узнал, — одна «ушла» за двухкассетный японский магнитофон. А меня оставляли в покое на спортплощадке или оформлять комнату отдыха. Работал в котельной. Стоял мерный гул, я зависал между сном и явью, рисовал тетрадку за тетрадкой. В котельную заходили разные люди. И наркоманы, и такие — цепь золотая, загорелые, только из Майами. Кто стал банкиром, кто бандитом, а я — художником!
В котельной я занимал не свое место. Слова «художник» боялся. Мне дали квартиру, родные настаивали, чтоб я держался за эту работу, это же стабильность, а картины что, сегодня продается что-то, завтра — нет. Но я все бросил и решил ехать в Европу.
Никто меня не понял. Родные растерялись. Иногда ты не знаешь мотивации своих поступков… А жена вздохнула и приняла, потому что доверяла мне. И я не мог ее подвести. Раз — я в поезде, два — я в Праге, три — мы никому не нужны. И я понимаю, что жить не на что, на мне — джинсы и рваные ботинки…
Меня друг приютил, полгода я не выходил из квартиры, писал картины. Будьте не с теми, кто тусуется!
Главное, что внутри нас происходит в это время, обозначенное черточкой на памятнике.
У меня покупали работы и Гильермо дель Торо, и Терри Гильям . Дель Торо купил двухметровую работу «Георгий Победоносец» и небольшую — «Ловец туч». Я должен был делать вторую часть «Хэллбоя». У меня — выставки в Праге, Питере и Киеве. Это мой энергетический треугольник.
Тусовки не люблю. Мы боимся смотреть глубоко, ведь начинаешь понимать, что ты несовершенен, мысли у тебя примитивные, желания — еще примитивнее. Поэтому люди собираются в эти «тусовки». Выходят оттуда обезличенными и опустошенными. Все чистое, хорошее в тебе растянули по кусочку.
Польза — когда ты созидаешь: встаешь утром, чтобы работать. Идешь на тренировку. Хочется видеть это в других. Для меня важно сдерживать себя, ограничивать. Мне это помогает писать картины… Это моя энергия.
А еще для мужчины безумно важно — выбрать свою женщину. Женщина — не ведомая, она — ведущая. Для меня это ясно как белый день. Когда я с женой знакомился, была вибрация в воздухе… Все ловите этот момент. Она поверила в меня.»