«Который теперь будет примеривать на себя роль Бога-отца, принесшего в жертву России собственное дитя…»
23 августа, 2022 10:10 дп
Альфред Кох
Альфред Кох:
Сто восьмидесятый день войны ничем особенным не отличился. Все было как вчера. Бомбежки, обстрелы, попытки наступать и т.д. «Противник успеха не имел». Но и ВСУ тоже похвастаться нечем.
Весь сегодняшний день я получал письма от своих читателей где мне подробно объясняли как правильно любить Украину. И что если я себе буду позволять такого рода публикации, как вчера, то я много лайков не соберу.
Мне писали: вот когда вы правильные посты пишете, то у вас и 7 тыс. лайков бывает, а когда такое как вчера, то только 2 тыс. Так что вы крепко подумайте: надо ли вам писать такие посты как вчера?
Я вынужден опять повторить то, что я писал уже много раз: я не ищу вашей любви. Зачем мне она? Что я буду с ней делать? Самое простое — писать посты, которые собирают много лайков: хвали ВСУ, ругай русских, восхищайся украинцами. Пиши какие украинцы особенные, мужественные, гордые, свободолюбивые. И лайки посыпятся, как из рога изобилия…
Но что мне делать с этими лайками? Они не монетизируются, популярностью я своей не злоупотребляю и в телевизор не лезу (хотя меня часто туда зовут), в политике я не участвую, никуда выбираться не собираюсь и должностей не ищу.
И вообще, украинцы — не единственные мои читатели. И даже не большинство. Почему я должен писать о войне только для них? Есть еще россияне. Есть мои русскоязычные читатели в Германии, Израиле, Америке, Прибалтике и вообще — по всему миру.
Нет, право, я не ищу любви украинцев. Это не значит, что я их сам не люблю. Я их очень даже люблю. И сочувствую им. И всем сердцем с ними. И желаю им победы.
Но я не считаю, что я им должен врать. Кривить душой. Говорить не то, что думаю, а то, что они хотят услышать. Я могу это делать, но не хочу. Я считаю, помимо прочего, что это их унижает. Что это манипуляция, которой они не заслужили.
И пусть сегодня я написал что-то что им понравилось и они завалили меня лайками, а завтра написал что-то, что вызвало их разочарование. Зато оба раза я написал то, что я на самом деле думаю. Я не соврал. И это для меня важнее лайков.
Мне пишут: нельзя одновременно переживать за Украину и жалеть Дарью Дугину. Нельзя — в каком смысле? Что значит — нельзя? Вот я перед вами: живой пример, что можно. Я переживаю за Украину и жалею Дарью Дугину. Да, мне ее жалко. Так и есть. Вы хотите, чтобы соврал и сказал, что я рад ее смерти? Нет, я так не скажу. А знаете почему? Потому, что я не рад.
А! Скажите вы. Хорошо тебе из мирной и уютной Германии жалеть всех. Тоже исусик выискался! Ты вот в нашей шкуре, под бомбами посиди, живо у тебя вся жалось пройдет.
Резонно. Может и пройдет. А может и нет. Когда я был в Чечне (недолго), уже ближе к концу Первой Чеченской войны, то мне в Ханкале российские военные много рассказывали про жестокость чеченцев. И как они с пленными себя вели и вообще… А мне их все равно было жалко. И их, и солдатских матерей, которые бегали с фотографиями сыновей по разбитому вдребезги Грозному… Всех было жалко.
Вы знаете, с возрастом начинаешь понимать, что настоящее мужество — это быть самим собой. И ничего не играть, не создавать никакого образа. Мужество не в том, чтобы изображать стоика или героя. Играть циника или романтика. А в том, чтобы плакать, когда хочется плакать. Кричать от боли, смеяться от радости, дрожать от страха, жалеть, когда жалко, ненавидеть, когда душит гнев, презирать.
И вот я вам как на духу говорю, мне ее жалко. И что? Я теперь не имею права переживать за Украину?
Маленькая девочка, четыре годика. Пришли гости, папа ставит тебя на табуретку и ты громко кричишь: «Да здравствует Россия! Ура евразийству!» (я не большой знаток дугинской абракадабры, но что-то в этом духе). И большой, добрый, любимый папа хвалит тебя, целует-обнимает, говорит, что ты молодец и дает конфетку.
Потом он дает тебе книжки, долго с тобой разговаривает о величии Родины, о ее великом предназначении, о служении, о патриотизме. И ты идешь в школу и думаешь о том, какой он умный и хороший человек. И как тебе повезло.
Потом ты узнаешь от него и его друзей как много у России врагов, как все хотят ее уничтожить. Ты хочешь помочь отцу в его борьбе. Ты делаешь то, что он тебе говорит. Делаешь хорошо, звонким голосом цитируешь тех авторов, которых он тебе советовал, ты ищешь его похвалы…
А потом однажды ты садишься с ним в машину. И он неожиданно говорит, что он пересядет в другую и выходит. И через какое-то мгновение ты разлетаешься на кровавые куски мяса. Даже не успев ничего понять и осмыслить, что с тобой случилось. И как все это понимать.
Скажите: вам ее не жалко? Нет? Жаль… Мне — жалко. Жалко загубленной молодой жизни, жалко, что так вот нелепо она сложилась. И прошла в культе смерти и ненависти к «врагам», сектантстве, каком-то тупом обскурантизме и маниакальном мессианстве. Зачем эта женщина родилась? Жила? Погибла так нелепо?
Нет? Не торкнуло? Не объяснил? Ну ладно… Значит не дал Бог таланта… Но, так или иначе, мне ее жалко. И даже ее глупого и безумного отца жалко. Жалко этого вымученного философа, который теперь будет примеривать на себя роль Бога-отца, принесшего в жертву России собственное дитя… И тем возвышаться в собственных глазах… Воистину, если Господь хочет наказать человека, то он отнимает у него разум.
Все, что сегодня происходит — ужасно. Я в свое время вывел для себя формулу, что патриотизм дает человеку комфортное ощущение безнаказанной неправоты. Ощущение стаи, которая может и не права по отношению к другим, но зато своих членов в обиду не даст — это и есть то, что называется патриотизмом.
Но любому человеку хочется быть правым. Хочется участвовать в правом деле. И когда ты в нем участвуешь, то тебе патриотизм не нужен. И тогда «нет ни эллина, ни иудея, ни обрезания, ни необрезания, варвара, скифа, раба, свободного, но всё и во всём Христос».
И вот такой уникальный момент теперь настал. Все народы, которые так или иначе противостоят сегодня путинской России — правы. А Россия — нет. А значит нет никаких отдельных народов, а все во всем Христос…
Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами.
Слава Украине!🇺🇦
П.С. Мы правы. Значит мы можем себе позволить быть милосердными
Альфред Кох
Альфред Кох:
Сто восьмидесятый день войны ничем особенным не отличился. Все было как вчера. Бомбежки, обстрелы, попытки наступать и т.д. «Противник успеха не имел». Но и ВСУ тоже похвастаться нечем.
Весь сегодняшний день я получал письма от своих читателей где мне подробно объясняли как правильно любить Украину. И что если я себе буду позволять такого рода публикации, как вчера, то я много лайков не соберу.
Мне писали: вот когда вы правильные посты пишете, то у вас и 7 тыс. лайков бывает, а когда такое как вчера, то только 2 тыс. Так что вы крепко подумайте: надо ли вам писать такие посты как вчера?
Я вынужден опять повторить то, что я писал уже много раз: я не ищу вашей любви. Зачем мне она? Что я буду с ней делать? Самое простое — писать посты, которые собирают много лайков: хвали ВСУ, ругай русских, восхищайся украинцами. Пиши какие украинцы особенные, мужественные, гордые, свободолюбивые. И лайки посыпятся, как из рога изобилия…
Но что мне делать с этими лайками? Они не монетизируются, популярностью я своей не злоупотребляю и в телевизор не лезу (хотя меня часто туда зовут), в политике я не участвую, никуда выбираться не собираюсь и должностей не ищу.
И вообще, украинцы — не единственные мои читатели. И даже не большинство. Почему я должен писать о войне только для них? Есть еще россияне. Есть мои русскоязычные читатели в Германии, Израиле, Америке, Прибалтике и вообще — по всему миру.
Нет, право, я не ищу любви украинцев. Это не значит, что я их сам не люблю. Я их очень даже люблю. И сочувствую им. И всем сердцем с ними. И желаю им победы.
Но я не считаю, что я им должен врать. Кривить душой. Говорить не то, что думаю, а то, что они хотят услышать. Я могу это делать, но не хочу. Я считаю, помимо прочего, что это их унижает. Что это манипуляция, которой они не заслужили.
И пусть сегодня я написал что-то что им понравилось и они завалили меня лайками, а завтра написал что-то, что вызвало их разочарование. Зато оба раза я написал то, что я на самом деле думаю. Я не соврал. И это для меня важнее лайков.
Мне пишут: нельзя одновременно переживать за Украину и жалеть Дарью Дугину. Нельзя — в каком смысле? Что значит — нельзя? Вот я перед вами: живой пример, что можно. Я переживаю за Украину и жалею Дарью Дугину. Да, мне ее жалко. Так и есть. Вы хотите, чтобы соврал и сказал, что я рад ее смерти? Нет, я так не скажу. А знаете почему? Потому, что я не рад.
А! Скажите вы. Хорошо тебе из мирной и уютной Германии жалеть всех. Тоже исусик выискался! Ты вот в нашей шкуре, под бомбами посиди, живо у тебя вся жалось пройдет.
Резонно. Может и пройдет. А может и нет. Когда я был в Чечне (недолго), уже ближе к концу Первой Чеченской войны, то мне в Ханкале российские военные много рассказывали про жестокость чеченцев. И как они с пленными себя вели и вообще… А мне их все равно было жалко. И их, и солдатских матерей, которые бегали с фотографиями сыновей по разбитому вдребезги Грозному… Всех было жалко.
Вы знаете, с возрастом начинаешь понимать, что настоящее мужество — это быть самим собой. И ничего не играть, не создавать никакого образа. Мужество не в том, чтобы изображать стоика или героя. Играть циника или романтика. А в том, чтобы плакать, когда хочется плакать. Кричать от боли, смеяться от радости, дрожать от страха, жалеть, когда жалко, ненавидеть, когда душит гнев, презирать.
И вот я вам как на духу говорю, мне ее жалко. И что? Я теперь не имею права переживать за Украину?
Маленькая девочка, четыре годика. Пришли гости, папа ставит тебя на табуретку и ты громко кричишь: «Да здравствует Россия! Ура евразийству!» (я не большой знаток дугинской абракадабры, но что-то в этом духе). И большой, добрый, любимый папа хвалит тебя, целует-обнимает, говорит, что ты молодец и дает конфетку.
Потом он дает тебе книжки, долго с тобой разговаривает о величии Родины, о ее великом предназначении, о служении, о патриотизме. И ты идешь в школу и думаешь о том, какой он умный и хороший человек. И как тебе повезло.
Потом ты узнаешь от него и его друзей как много у России врагов, как все хотят ее уничтожить. Ты хочешь помочь отцу в его борьбе. Ты делаешь то, что он тебе говорит. Делаешь хорошо, звонким голосом цитируешь тех авторов, которых он тебе советовал, ты ищешь его похвалы…
А потом однажды ты садишься с ним в машину. И он неожиданно говорит, что он пересядет в другую и выходит. И через какое-то мгновение ты разлетаешься на кровавые куски мяса. Даже не успев ничего понять и осмыслить, что с тобой случилось. И как все это понимать.
Скажите: вам ее не жалко? Нет? Жаль… Мне — жалко. Жалко загубленной молодой жизни, жалко, что так вот нелепо она сложилась. И прошла в культе смерти и ненависти к «врагам», сектантстве, каком-то тупом обскурантизме и маниакальном мессианстве. Зачем эта женщина родилась? Жила? Погибла так нелепо?
Нет? Не торкнуло? Не объяснил? Ну ладно… Значит не дал Бог таланта… Но, так или иначе, мне ее жалко. И даже ее глупого и безумного отца жалко. Жалко этого вымученного философа, который теперь будет примеривать на себя роль Бога-отца, принесшего в жертву России собственное дитя… И тем возвышаться в собственных глазах… Воистину, если Господь хочет наказать человека, то он отнимает у него разум.
Все, что сегодня происходит — ужасно. Я в свое время вывел для себя формулу, что патриотизм дает человеку комфортное ощущение безнаказанной неправоты. Ощущение стаи, которая может и не права по отношению к другим, но зато своих членов в обиду не даст — это и есть то, что называется патриотизмом.
Но любому человеку хочется быть правым. Хочется участвовать в правом деле. И когда ты в нем участвуешь, то тебе патриотизм не нужен. И тогда «нет ни эллина, ни иудея, ни обрезания, ни необрезания, варвара, скифа, раба, свободного, но всё и во всём Христос».
И вот такой уникальный момент теперь настал. Все народы, которые так или иначе противостоят сегодня путинской России — правы. А Россия — нет. А значит нет никаких отдельных народов, а все во всем Христос…
Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами.
Слава Украине!🇺🇦
П.С. Мы правы. Значит мы можем себе позволить быть милосердными