Корпоратив
10 апреля, 2019 6:24 пп
Валерий Зеленогорский
Мода нынешнего времени называть любую пьянку «корпоративом» раздражала Сергеева.
Люди пили всегда, кто-то каждый день, на заводах и фабриках все ждали 11 часов и посылали в магазин молодого пролетария и он проносил на груди и в штанах водку или вино, их несли бережно, как «Искру» или листовки, и потом в обед начинался ежедневный корпоратив, после которого никто уже не работал, все ждали конца рабочего дня, чтобы добавить, а потом на афтепати, в какой-нибудь подворотне и поговорить, почему плохо живем.
Сергеев работал в НИИ, у них был спирт для протирки контактов и они с коллегами пили его каждый день и много говорили о несовершенстве мира, спирт на рабочем месте — огромная привилегия и Сергеев, ответственный за его получение, был в большом авторитете.
Компания у них в отделе была особенная, все люди интеллигентные, на работе много читали и пили, а потом начинались рассказы, кто, когда и с кем.
Особенно, выделялся один старший научный сотрудник Б.
Он владел редкой особенностью погружаться в прошлое, по мере опьянения, он начинал вещать: после первого стакана он говорил, что после войны работал в спецподразделении по ловле диверсантов в подмосковных лесах, после второго, признавался, что он сын Зорге, на третьем стакане он представлялся участником Куликовской битвы и ему уже не наливали.
Все знали, что он не служил в армии, в НИИ попал как зять замдиректора, в науке он шарил не очень, но как член партийного комитета, он имел авторитет, его прятали в кладовке с инструментам и до утра он стонал там, погруженный в свое пьяное прошлое.
Сергеев после перестройки подсуетился и будучи к тому времени замом в своем НИИ, сумел приватизировать его, отправить на пенсию директора-академика, ему было уже девяносто лет, но он не уходил на покой, к нему никто в кабинет не ходил, он приезжал, садился в кабинет, ему приносили чай и он дремал или читал одну и ту же газету, где был напечатан указ, по которому его наградили Ленинской премией за прибор, который он изобрел по чертежам, украденным в Америке славными органами.
С тех давних пор он наукой не занимался, боролся за мир в различных международных организациях, так и жил, пока Сергеев не отправил его на покой, обещая похоронить на Новодевичьем с ротой почетного караула.
Старика вынесли из кабинета завхоз и водитель, он плыл по лестницам цитадели науки и в руках его была фотография, где они с Эйнштейном в Стокгольме сфотографировались на фоне ратуши.
Сергеев начал строить корпорацию и к Миллениуму построил себе дачу, дом в Монако и шале в швейцарской деревушке на имя жены, верного друга и соратника.
Людей своих, работающих на него он любил, платил, правда, мало, но праздники для них устраивал с артистами и поляну накрывал, денег не жалея, пусть порадуются два раза в год, почувствуют заботу и ласковую руку барина.
Сам он любил артисток, после выступления приглашал в отдельную комнату и говорил с ними, лишнего себе не позволял, ну мог иногда выпить на брудершафт или ущипнуть за сосок, в крайнем случае и кое-куда проникнуть ручками своими, кличка у него была «рукосуй», а так, больше ничего не позволял, верующий человек был, жертвовал на храм и заповеди соблюдал кроме двух «не укради» и «не желай жены ближнего».
Он с юности любил, девушек своих друзей запутать в свои сети, а потом и жен друзей соблазнить посулами и обманом, любил он это дело, причиной всему этому, был неудачный брак с первой женой, которая ушла от него к старому учителю музыки, плешивому и горбатому, от него, от хоккеиста и звезды КВН, он всю жизнь доказывал ей, что он герой, не забыв юношеской обиды.
На этот раз он пригласил певицу, которая ему нравилась, ему говорили, что она иногда позволяет себя любить за полтинник, но он тратиться не хотел, хотел слегка поиграть с ней, а если пойдет, то денег даст, только разумных, ну десятку, ну пятнадцать, но полтинник это разврат и ханжество.
Праздник был назначен на 26 декабря, самый тяжелый день для перемещения по Москве, звезды первой величины ездили по местам выступлений в сопровождении спецбатальона ГАИ, самые крутые на машинах ФСО, а остальные, кто во что горазд.
Сергеев уже собрался выезжать в ресторан на встречу со звездой, но ему стало плохо, заболело сердце, он понял, что прихватило серьезно и приказал жене вызвать скорую.
У него была страховка и личный врач, но он застрял в пробке и Сергеев стал ждать реанимобиль из главной клиники страны и двух европейских центров для подстраховки, никто не ехал, Москва стояла, как в 41 году, к центру не смогла бы пробиться танковая колонна Гудериана.
Сергеев лежал на диване и думал, а на хера в этой стране деньги, если ты можешь сдохнуть из-за банального приступа стенокардии, жена выбежала на улицу и увидела как по тротуару пробирается скорая, мигая и громыхая всеми сигналами, она бросилась под нее, как Матросов на амбразуру, но реанимобиль вильнул перед ней и уехал лечить кого поважней. Странно, подумала жена, ей показалось, что в салоне «скорой» мелькнуло знакомое по телевизору лицо.
Она вернулась домой, Сергеев тяжело дышал, попросил подойти поближе жену и стал диктовать номерные счета на Каймановых островах. Зазвонил телефон, секретарша сообщила, что звезда приехала на «скорой», чтобы успеть к началу.
Валерий Зеленогорский
Мода нынешнего времени называть любую пьянку «корпоративом» раздражала Сергеева.
Люди пили всегда, кто-то каждый день, на заводах и фабриках все ждали 11 часов и посылали в магазин молодого пролетария и он проносил на груди и в штанах водку или вино, их несли бережно, как «Искру» или листовки, и потом в обед начинался ежедневный корпоратив, после которого никто уже не работал, все ждали конца рабочего дня, чтобы добавить, а потом на афтепати, в какой-нибудь подворотне и поговорить, почему плохо живем.
Сергеев работал в НИИ, у них был спирт для протирки контактов и они с коллегами пили его каждый день и много говорили о несовершенстве мира, спирт на рабочем месте — огромная привилегия и Сергеев, ответственный за его получение, был в большом авторитете.
Компания у них в отделе была особенная, все люди интеллигентные, на работе много читали и пили, а потом начинались рассказы, кто, когда и с кем.
Особенно, выделялся один старший научный сотрудник Б.
Он владел редкой особенностью погружаться в прошлое, по мере опьянения, он начинал вещать: после первого стакана он говорил, что после войны работал в спецподразделении по ловле диверсантов в подмосковных лесах, после второго, признавался, что он сын Зорге, на третьем стакане он представлялся участником Куликовской битвы и ему уже не наливали.
Все знали, что он не служил в армии, в НИИ попал как зять замдиректора, в науке он шарил не очень, но как член партийного комитета, он имел авторитет, его прятали в кладовке с инструментам и до утра он стонал там, погруженный в свое пьяное прошлое.
Сергеев после перестройки подсуетился и будучи к тому времени замом в своем НИИ, сумел приватизировать его, отправить на пенсию директора-академика, ему было уже девяносто лет, но он не уходил на покой, к нему никто в кабинет не ходил, он приезжал, садился в кабинет, ему приносили чай и он дремал или читал одну и ту же газету, где был напечатан указ, по которому его наградили Ленинской премией за прибор, который он изобрел по чертежам, украденным в Америке славными органами.
С тех давних пор он наукой не занимался, боролся за мир в различных международных организациях, так и жил, пока Сергеев не отправил его на покой, обещая похоронить на Новодевичьем с ротой почетного караула.
Старика вынесли из кабинета завхоз и водитель, он плыл по лестницам цитадели науки и в руках его была фотография, где они с Эйнштейном в Стокгольме сфотографировались на фоне ратуши.
Сергеев начал строить корпорацию и к Миллениуму построил себе дачу, дом в Монако и шале в швейцарской деревушке на имя жены, верного друга и соратника.
Людей своих, работающих на него он любил, платил, правда, мало, но праздники для них устраивал с артистами и поляну накрывал, денег не жалея, пусть порадуются два раза в год, почувствуют заботу и ласковую руку барина.
Сам он любил артисток, после выступления приглашал в отдельную комнату и говорил с ними, лишнего себе не позволял, ну мог иногда выпить на брудершафт или ущипнуть за сосок, в крайнем случае и кое-куда проникнуть ручками своими, кличка у него была «рукосуй», а так, больше ничего не позволял, верующий человек был, жертвовал на храм и заповеди соблюдал кроме двух «не укради» и «не желай жены ближнего».
Он с юности любил, девушек своих друзей запутать в свои сети, а потом и жен друзей соблазнить посулами и обманом, любил он это дело, причиной всему этому, был неудачный брак с первой женой, которая ушла от него к старому учителю музыки, плешивому и горбатому, от него, от хоккеиста и звезды КВН, он всю жизнь доказывал ей, что он герой, не забыв юношеской обиды.
На этот раз он пригласил певицу, которая ему нравилась, ему говорили, что она иногда позволяет себя любить за полтинник, но он тратиться не хотел, хотел слегка поиграть с ней, а если пойдет, то денег даст, только разумных, ну десятку, ну пятнадцать, но полтинник это разврат и ханжество.
Праздник был назначен на 26 декабря, самый тяжелый день для перемещения по Москве, звезды первой величины ездили по местам выступлений в сопровождении спецбатальона ГАИ, самые крутые на машинах ФСО, а остальные, кто во что горазд.
Сергеев уже собрался выезжать в ресторан на встречу со звездой, но ему стало плохо, заболело сердце, он понял, что прихватило серьезно и приказал жене вызвать скорую.
У него была страховка и личный врач, но он застрял в пробке и Сергеев стал ждать реанимобиль из главной клиники страны и двух европейских центров для подстраховки, никто не ехал, Москва стояла, как в 41 году, к центру не смогла бы пробиться танковая колонна Гудериана.
Сергеев лежал на диване и думал, а на хера в этой стране деньги, если ты можешь сдохнуть из-за банального приступа стенокардии, жена выбежала на улицу и увидела как по тротуару пробирается скорая, мигая и громыхая всеми сигналами, она бросилась под нее, как Матросов на амбразуру, но реанимобиль вильнул перед ней и уехал лечить кого поважней. Странно, подумала жена, ей показалось, что в салоне «скорой» мелькнуло знакомое по телевизору лицо.
Она вернулась домой, Сергеев тяжело дышал, попросил подойти поближе жену и стал диктовать номерные счета на Каймановых островах. Зазвонил телефон, секретарша сообщила, что звезда приехала на «скорой», чтобы успеть к началу.