«коралл губ и изумруд теней…»
30 июля, 2016 1:27 пп
Андрей Мовчан
Любимов Сергей поделился публикацией Андрея Мовчана:
Нет ничего сильнее традиции. Каждый раз полёт Ларнака-Москва рождает путевые заметки.
В этот раз попали на перевозку олимпийцев – в Аэрофлоте аврал, самолёт задержали на 2 часа (правда, предупредили за сутки), овербукинг (мы хитрые – заранее взяли первый ряд эконома, перед нами метра два для ног, и поскольку это – special sits, то и овербукинг нас не касался) – пассажиров же сажали даже на кресла для стюардесс – впервые вижу такое, почти абхазский автобус, только стоячих мест не было. Но всё это ерунда – Аэрофлот как всегда прекрасен, а московская духота ничто по сравнению с улыбающимся пограничником, который, взяв мой паспорт, вдруг нараспев произнес: «С Кипра? Ну, надеюсь отдохнулось отлично! Добро пожаловать домой!»
Но песня не об этом. Эта песня о Даме.
Я уже думал что место у прохода рядом с нами не будет занято и наши места совсем превратятся в бизнес класс. Уже в салон вошло, въехало, вползло и вкрутилось с криком стопятьсот детей; уже проплыли десятки пар силиконовых губ и прочих частей тела, дюжины мясистых загривков над пивными животами, замученные чадами матери не раз сменялись стайками транзитных китайцев, а парочки юрист-банкир неоднократно прошли вслед за парами «студенты-на-недельку-к морю».
Протиснулись узким проходом четыре огромных толстяка по уши в наколках, громко и витиевато обсуждая особенности ударной установки и ее взаимодействия с электрогитарой.
Пробрался арабского вида виновато улыбающийся папаша с кучерявым сыном на руках, все время грозно предупреждающим отца: «Ты обещал не открывать компьютер!»
Папа улыбался и целовал сына в щёку в ответ на каждое предостережение.
Уже на приставное место стюардессы напротив нас водрузили высокую крупную волоокую девицу – красотку-кровь-с-молоком, которая теперь безнадежно пыталась освоить механику специального ремня и виновато улыбалась. Поток иссяк – и казалось что скоро прозвучит команда «Проводникам – двери в положение armed» и уже полетим.
Но тут – тут топот в бизнес-классе, стук чемодана о кресла, шуршание одежды и наконец громкое театральное «О-о» вынесло прямо к нашему ряду ЕЁ. Она – решительна и устремлена в соседнее со мной кресло – была вся высока, вся – солярий и перекись, фукси от лабутенов до воротника, коралл губ и изумруд теней, вся – солнечные очки D&G под рог, со щедрой россыпью Сваровски.
На августовской соломе волос она несла соломенную же шляпу – сомбреро полей вокруг канотье тульи, но — цвета южной ночи. Вторая такая же, но уже белая, шляпа была у неё в левой руке, под огромными (вы догадались – D&G, Сваровски, под очки) часами, а правой она тащила упиравшийся чемодан-переросток типа «супершпион», две сумки Bulgari и пару пакетов из Дьюти Фри, набитых духами, кремами, виски и чем-то ещё первой необходимости. Более всего она напоминала дочь Эффи Бряк из Голодных Игр и Руби Рода из Пятого Элемента.
Соседки по ряду с кресел напротив и девушка-подсадка, как по команде, приоткрыли рты и произвели захват цели глазами, готовые превратиться в группу поддержки.
Дама возвысилась над креслом, поискала очками стюарда покрасивее, убедилась, что он на подходе, и, выдержав паузу, поставленным голосом воскликнула: «О – куда же я всё это уберу-у?!»
Она немного растягивала гласные, особенно последнюю в предложении. «Багаж разместите на верхней полке, пожалуйста» — произнес стюард, и в ответ на его бесстрастный тон у зрительниц появилась презрительная гримаска под названием «Болван бесчувственный».
«О, но конечно же там не будет места – со мной так всегда-а!» — воскликнула Дама и протянула стюарду пакеты.
Стюард открыл пару полок, нашёл место, возложил чемодан, пакеты и сумки, и взялся рукой за шляпу.
«Нет! – вдруг тонко, с элементом эротичности вскрикнула Дама и вцепилась в шляпу – ее нельзя мять! Это вам не… Каждая три тысячи евро стоит!»
«Мы вот сюда положим – ровным голосом ответил стюард – здесь не помнется».
«Ну ладно – Дама вдруг проявила энтузиазм – я вам доверюсь как мужчине-е!»
Она позволила снять с себя и вторую шляпу, и с громким вздохом опустилась на кресло. Зрительницы проводили её движение прицелами глаз, рты не закрылись.
«О! – громко произнесла Дама через минуту – на Кипре прелестно-о!»
«Да, — робко поддержала ее девушка с соседних кресел – море какое, и вообще – Европа!»
«О! Только не Европа-а! – возмущенно парировала Дама. – В Европе сейчас ужасно-о! Всюду беженцы, эти черномазые-е, как тараканы! В метро не зайдешь! Я – была-а. Я зашла в самое метро-о, в Париже – одни эти сидят! Там же живой не выйдешь! Там в вагоне была одна француженка, так, знаете-е, она бросилась ко мне, и так до конца за меня и держалась!»
Рты раскрылись вдвое к прежнему. «Да-да-а, — Дама повернулась к девушке на приставном кресле – на Кипре их нет. И не будет! Не пустят ни одного-о! Здесь – православие-е!»
Фыркнув (то ли одобрительно про Кипр, то ли возмущенно про Европу), Дама замолчала и села прямо, глядя перед собой в пустоту. Группа поддержки ртов не закрыла, но и звуков не издавала, и Дама, выждав, сбросила оцепенение и вытащив два айфона 6+ золотого цвета, позвонила с одного.
«Это я… Да, в самолёте-е… Здесь кошмар… Потом, это потом… Ты отвезла десять тысяч портному-у? Ага, хорошо-о… Сказала, чтобы всё в лучшем виде, чтобы помнила, для кого-о?… Да, надо ещё подарок этой, жене посла Бахрейна – помнишь?.. Да я не знаю, она мне эти же – духи натуральные, которые жгут, тогда дарила-а… Да нет, ты чего – она тогда мне сказала-а «Не могу я этой европейской искусственной дрянью душиться-я»… Нет, в Бахрейн не поедем – она говорит «нечего там делать»… Да, ты подума-ай… Ну всё-ё… Ну до Москвы-ы…» — Дама говорила громко, как если бы хотела чтобы весь салон её слышал.
«Уважаемые дамы и господа, с Вами говорит командир корабля – бодрым звонким голосом заговорил динамик – меня зовут Алексей Меньшов».
Динамик рассказывал, что Аэрофлот – старейшая авиакомпания с молодейшим парком самолетов, о том, какие прекрасные у самолетов имена, и что в России сейчас – год кино.
«Мы сегодня летим по маршруту Ларнака-Москва, время в пути три часа сорок минут. Настройтесь на приятное путешествие. – голос капитана ещё повеселел — в дороге нас ожидает болтанка, так что лучше вообще не отстегивайте ремни [Ого, приятное путешествие – подумал я]. По маршруту мы будем пролетать Анкару…»
«Как Анкару-у? – раздался вскрик-всхлип отчаяния.
Дама двумя руками вцепилась в лацкан пиджака стюарда, который как раз пытался приготовиться к демонстрации ремня, выходов и кислородной маски.
– Как Анкару-у? Это же Турция! Там переворот! Там Эрдоган! Они захватили корабль!
Группа поддержки выразила испуг на лицах.
«Всё в порядке – бесстрастно заверил стюард – мы только один день Турцию облетали, тогда рейс был 5 часов, теперь всё, как раньше».
«Это опасно-о! – громко заявила Дама, но пиджак отпустила – Надо через Крым облетать!»
Стюард не ответил.
«Дай им волю, они бы всё делали через Крым» — не выдержав, сказал я громко жене.
Группа поддержки осуждающе посмотрела на меня взглядом «Что вы понимаете!»
Кипр остался внизу, потом ушёл влево, скрылся в дымке, проплыла далеко под крылом призрачная Фамагуста, впереди показался турецкий берег, а в проходе – тележка с соками.
«О! – Дама опять поймала лацкан – Я ужасно голодна-а! Когда же будет эта ваша еда-а?»
«Обеспечение питанием после раздачи напитков» — голосом психотерапевта ответил стюард.
«О! Ну скорее же! Дайте же мне воды-ы – лацкан Дама отпустила, и обратилась к группе поддержки – Я никогда, никогда не ем эту бортовую еду-у! Но сегодня я просто сейчас умру от голода-а!»
Когда в итоге телега с едой доехала к нам, монотонный рассказ о «курице с рисом, мясе с картошкой» предварился восклицанием «О! Ну что там у вас!»
В ответ на «курицу-мясо» Дама неожиданно заявила «Дайте и то и то, пока я не умерла-а!»
«Ну хорошо, только не обожгитесь» — сказала после секундной запинки девушка-стюардесса в красном (они все в красном). Я ждал уже что-то типа
«О! Я люблю обжигаться-я!», но не дождался.
Зато когда тележка проехала, Дама, оставив на секунду еду, вскинула голову и обратилась к группе поддержки: «Ну и как они всех накромят, если у них овербукинг? И ещё по две порции раздают!»
«У них, наверное, запас» — робко сказала девушка с приставного кресла.
«Никакого запаса, всё впритык! Счёт на граммы, чтобы не было перегрузки-и!» — парировала Дама.
Мы летели среди фантастических колонн кучевых облаков, подсвеченных малиновым заходящим солнцем.
Дама, наевшись, что-то писала в телефоне. Только раз она вдруг громко воскликнула «в зал»: «Я не могу летать без окна! Без окна невозможно!»
Группа поддержки сочувственно покачала головами и посмотрела на нас с Ольгой, сидящих на местах А и В, взглядом «Нет у вас ни капли жалости».
У нас её не было, и тема самоисчерпалась.
Сели в сумерках, и Дама агрессивно зааплодировала, спровоцировав еще полсамолета на аплодисменты, а затем вскочила и начала заворачиваться в фукси-накидку, собирать сумки и пакеты, выставляя их к проходу в бизнес-класс – «забивая» первое место на выход.
Стюард пристально смотрел на неё, но обязанностью предложить ей сесть до полной остановки благоразумно пренебрег.
Самолёт заглушил двигатели, и более дисциплинированные девушки из группы поддержки тоже повскакали с мест и окружили Даму.
Оглядев аудиторию, Дама сообщила: «Вечерним рейсом Боинг летит. Он, конечно, намного надёжне-е».
Одна из девушек успокаивающе произнесла: «Аэробус тоже хороший».
«Аэробус! – фыркнула Дама. – В Боинге если пожар, или если ещё что – там пилот может много чего-о. А в аэробусе – ничего нельзя сделать!»
«И вентиляция в Боинге лучше!» – поддакнула девушка с приставного сиденья.
«Намного лучше-е! – согласилась Дама. – там система гипоксакции новейшая… Гипоксиции то есть» — поправилась она чуть подумав. — Там задохнуться нельзя. А вообще вот маски эти кислородные – мне говорили, они работают двенадцать секунд, и всё-ё! Нет больше воздуха-а!»
Все девушки в ужасе практически схватились за горло, но в этот момент пришло время выходить и коллективное удушение самоотменилось.
«Вот так распространяется паранойя» — злобно и громко сказал я жене, выходя вслед за ними.
На меня никто не обернулся – видимо фраза не была принята на свой счет.
Андрей Мовчан
Любимов Сергей поделился публикацией Андрея Мовчана:
Нет ничего сильнее традиции. Каждый раз полёт Ларнака-Москва рождает путевые заметки.
В этот раз попали на перевозку олимпийцев – в Аэрофлоте аврал, самолёт задержали на 2 часа (правда, предупредили за сутки), овербукинг (мы хитрые – заранее взяли первый ряд эконома, перед нами метра два для ног, и поскольку это – special sits, то и овербукинг нас не касался) – пассажиров же сажали даже на кресла для стюардесс – впервые вижу такое, почти абхазский автобус, только стоячих мест не было. Но всё это ерунда – Аэрофлот как всегда прекрасен, а московская духота ничто по сравнению с улыбающимся пограничником, который, взяв мой паспорт, вдруг нараспев произнес: «С Кипра? Ну, надеюсь отдохнулось отлично! Добро пожаловать домой!»
Но песня не об этом. Эта песня о Даме.
Я уже думал что место у прохода рядом с нами не будет занято и наши места совсем превратятся в бизнес класс. Уже в салон вошло, въехало, вползло и вкрутилось с криком стопятьсот детей; уже проплыли десятки пар силиконовых губ и прочих частей тела, дюжины мясистых загривков над пивными животами, замученные чадами матери не раз сменялись стайками транзитных китайцев, а парочки юрист-банкир неоднократно прошли вслед за парами «студенты-на-недельку-к морю».
Протиснулись узким проходом четыре огромных толстяка по уши в наколках, громко и витиевато обсуждая особенности ударной установки и ее взаимодействия с электрогитарой.
Пробрался арабского вида виновато улыбающийся папаша с кучерявым сыном на руках, все время грозно предупреждающим отца: «Ты обещал не открывать компьютер!»
Папа улыбался и целовал сына в щёку в ответ на каждое предостережение.
Уже на приставное место стюардессы напротив нас водрузили высокую крупную волоокую девицу – красотку-кровь-с-молоком, которая теперь безнадежно пыталась освоить механику специального ремня и виновато улыбалась. Поток иссяк – и казалось что скоро прозвучит команда «Проводникам – двери в положение armed» и уже полетим.
Но тут – тут топот в бизнес-классе, стук чемодана о кресла, шуршание одежды и наконец громкое театральное «О-о» вынесло прямо к нашему ряду ЕЁ. Она – решительна и устремлена в соседнее со мной кресло – была вся высока, вся – солярий и перекись, фукси от лабутенов до воротника, коралл губ и изумруд теней, вся – солнечные очки D&G под рог, со щедрой россыпью Сваровски.
На августовской соломе волос она несла соломенную же шляпу – сомбреро полей вокруг канотье тульи, но — цвета южной ночи. Вторая такая же, но уже белая, шляпа была у неё в левой руке, под огромными (вы догадались – D&G, Сваровски, под очки) часами, а правой она тащила упиравшийся чемодан-переросток типа «супершпион», две сумки Bulgari и пару пакетов из Дьюти Фри, набитых духами, кремами, виски и чем-то ещё первой необходимости. Более всего она напоминала дочь Эффи Бряк из Голодных Игр и Руби Рода из Пятого Элемента.
Соседки по ряду с кресел напротив и девушка-подсадка, как по команде, приоткрыли рты и произвели захват цели глазами, готовые превратиться в группу поддержки.
Дама возвысилась над креслом, поискала очками стюарда покрасивее, убедилась, что он на подходе, и, выдержав паузу, поставленным голосом воскликнула: «О – куда же я всё это уберу-у?!»
Она немного растягивала гласные, особенно последнюю в предложении. «Багаж разместите на верхней полке, пожалуйста» — произнес стюард, и в ответ на его бесстрастный тон у зрительниц появилась презрительная гримаска под названием «Болван бесчувственный».
«О, но конечно же там не будет места – со мной так всегда-а!» — воскликнула Дама и протянула стюарду пакеты.
Стюард открыл пару полок, нашёл место, возложил чемодан, пакеты и сумки, и взялся рукой за шляпу.
«Нет! – вдруг тонко, с элементом эротичности вскрикнула Дама и вцепилась в шляпу – ее нельзя мять! Это вам не… Каждая три тысячи евро стоит!»
«Мы вот сюда положим – ровным голосом ответил стюард – здесь не помнется».
«Ну ладно – Дама вдруг проявила энтузиазм – я вам доверюсь как мужчине-е!»
Она позволила снять с себя и вторую шляпу, и с громким вздохом опустилась на кресло. Зрительницы проводили её движение прицелами глаз, рты не закрылись.
«О! – громко произнесла Дама через минуту – на Кипре прелестно-о!»
«Да, — робко поддержала ее девушка с соседних кресел – море какое, и вообще – Европа!»
«О! Только не Европа-а! – возмущенно парировала Дама. – В Европе сейчас ужасно-о! Всюду беженцы, эти черномазые-е, как тараканы! В метро не зайдешь! Я – была-а. Я зашла в самое метро-о, в Париже – одни эти сидят! Там же живой не выйдешь! Там в вагоне была одна француженка, так, знаете-е, она бросилась ко мне, и так до конца за меня и держалась!»
Рты раскрылись вдвое к прежнему. «Да-да-а, — Дама повернулась к девушке на приставном кресле – на Кипре их нет. И не будет! Не пустят ни одного-о! Здесь – православие-е!»
Фыркнув (то ли одобрительно про Кипр, то ли возмущенно про Европу), Дама замолчала и села прямо, глядя перед собой в пустоту. Группа поддержки ртов не закрыла, но и звуков не издавала, и Дама, выждав, сбросила оцепенение и вытащив два айфона 6+ золотого цвета, позвонила с одного.
«Это я… Да, в самолёте-е… Здесь кошмар… Потом, это потом… Ты отвезла десять тысяч портному-у? Ага, хорошо-о… Сказала, чтобы всё в лучшем виде, чтобы помнила, для кого-о?… Да, надо ещё подарок этой, жене посла Бахрейна – помнишь?.. Да я не знаю, она мне эти же – духи натуральные, которые жгут, тогда дарила-а… Да нет, ты чего – она тогда мне сказала-а «Не могу я этой европейской искусственной дрянью душиться-я»… Нет, в Бахрейн не поедем – она говорит «нечего там делать»… Да, ты подума-ай… Ну всё-ё… Ну до Москвы-ы…» — Дама говорила громко, как если бы хотела чтобы весь салон её слышал.
«Уважаемые дамы и господа, с Вами говорит командир корабля – бодрым звонким голосом заговорил динамик – меня зовут Алексей Меньшов».
Динамик рассказывал, что Аэрофлот – старейшая авиакомпания с молодейшим парком самолетов, о том, какие прекрасные у самолетов имена, и что в России сейчас – год кино.
«Мы сегодня летим по маршруту Ларнака-Москва, время в пути три часа сорок минут. Настройтесь на приятное путешествие. – голос капитана ещё повеселел — в дороге нас ожидает болтанка, так что лучше вообще не отстегивайте ремни [Ого, приятное путешествие – подумал я]. По маршруту мы будем пролетать Анкару…»
«Как Анкару-у? – раздался вскрик-всхлип отчаяния.
Дама двумя руками вцепилась в лацкан пиджака стюарда, который как раз пытался приготовиться к демонстрации ремня, выходов и кислородной маски.
– Как Анкару-у? Это же Турция! Там переворот! Там Эрдоган! Они захватили корабль!
Группа поддержки выразила испуг на лицах.
«Всё в порядке – бесстрастно заверил стюард – мы только один день Турцию облетали, тогда рейс был 5 часов, теперь всё, как раньше».
«Это опасно-о! – громко заявила Дама, но пиджак отпустила – Надо через Крым облетать!»
Стюард не ответил.
«Дай им волю, они бы всё делали через Крым» — не выдержав, сказал я громко жене.
Группа поддержки осуждающе посмотрела на меня взглядом «Что вы понимаете!»
Кипр остался внизу, потом ушёл влево, скрылся в дымке, проплыла далеко под крылом призрачная Фамагуста, впереди показался турецкий берег, а в проходе – тележка с соками.
«О! – Дама опять поймала лацкан – Я ужасно голодна-а! Когда же будет эта ваша еда-а?»
«Обеспечение питанием после раздачи напитков» — голосом психотерапевта ответил стюард.
«О! Ну скорее же! Дайте же мне воды-ы – лацкан Дама отпустила, и обратилась к группе поддержки – Я никогда, никогда не ем эту бортовую еду-у! Но сегодня я просто сейчас умру от голода-а!»
Когда в итоге телега с едой доехала к нам, монотонный рассказ о «курице с рисом, мясе с картошкой» предварился восклицанием «О! Ну что там у вас!»
В ответ на «курицу-мясо» Дама неожиданно заявила «Дайте и то и то, пока я не умерла-а!»
«Ну хорошо, только не обожгитесь» — сказала после секундной запинки девушка-стюардесса в красном (они все в красном). Я ждал уже что-то типа
«О! Я люблю обжигаться-я!», но не дождался.
Зато когда тележка проехала, Дама, оставив на секунду еду, вскинула голову и обратилась к группе поддержки: «Ну и как они всех накромят, если у них овербукинг? И ещё по две порции раздают!»
«У них, наверное, запас» — робко сказала девушка с приставного кресла.
«Никакого запаса, всё впритык! Счёт на граммы, чтобы не было перегрузки-и!» — парировала Дама.
Мы летели среди фантастических колонн кучевых облаков, подсвеченных малиновым заходящим солнцем.
Дама, наевшись, что-то писала в телефоне. Только раз она вдруг громко воскликнула «в зал»: «Я не могу летать без окна! Без окна невозможно!»
Группа поддержки сочувственно покачала головами и посмотрела на нас с Ольгой, сидящих на местах А и В, взглядом «Нет у вас ни капли жалости».
У нас её не было, и тема самоисчерпалась.
Сели в сумерках, и Дама агрессивно зааплодировала, спровоцировав еще полсамолета на аплодисменты, а затем вскочила и начала заворачиваться в фукси-накидку, собирать сумки и пакеты, выставляя их к проходу в бизнес-класс – «забивая» первое место на выход.
Стюард пристально смотрел на неё, но обязанностью предложить ей сесть до полной остановки благоразумно пренебрег.
Самолёт заглушил двигатели, и более дисциплинированные девушки из группы поддержки тоже повскакали с мест и окружили Даму.
Оглядев аудиторию, Дама сообщила: «Вечерним рейсом Боинг летит. Он, конечно, намного надёжне-е».
Одна из девушек успокаивающе произнесла: «Аэробус тоже хороший».
«Аэробус! – фыркнула Дама. – В Боинге если пожар, или если ещё что – там пилот может много чего-о. А в аэробусе – ничего нельзя сделать!»
«И вентиляция в Боинге лучше!» – поддакнула девушка с приставного сиденья.
«Намного лучше-е! – согласилась Дама. – там система гипоксакции новейшая… Гипоксиции то есть» — поправилась она чуть подумав. — Там задохнуться нельзя. А вообще вот маски эти кислородные – мне говорили, они работают двенадцать секунд, и всё-ё! Нет больше воздуха-а!»
Все девушки в ужасе практически схватились за горло, но в этот момент пришло время выходить и коллективное удушение самоотменилось.
«Вот так распространяется паранойя» — злобно и громко сказал я жене, выходя вслед за ними.
На меня никто не обернулся – видимо фраза не была принята на свой счет.