Копать или не копать
13 декабря, 2025 10:50 дп
Мэйдэй
Дима Прусс:
«А первой зека, он с Севастополя // Он там, черт чудной, Херсонес копал // Он копал, чумак, что ни попадя // И на полный срок в лагеря попал»
Все уже, вроде, высказались по делу археолога Бутягина, арестованного в Польше за раскопки в Крыму, но никто не припомнил старую песню Галича. И вот такие три момента, кажется, не затронули:
1. «А если строят шоссе…» ну или какие другое опасности угрожают археологическому наследию? Что, тоже нельзя копать в Крыму? Нет, ради охраны, спасения, и учёта археологических находок, Гаагская конвенция делает специальное исключение из запрета на раскопки на оккупированых территориях. И есть мнение, что работа Бутягина на раскопках Мирмекия как раз и являлась попыткой «спасти и учесть». Означает ли это, что человека нельзя арестовать и предать суду за его раскопки под оккупацией? Я полагаю, что не означает, но точно означает, что его адвокатам будет что обсудить в суде, и добиться каких-либо успехов
2. «Но сокровища остались в Крыму…» (то есть нельзя сказать, что раскопанное увезли в Россию). Ну, а вот из раскопок Пантикапея в том же Крыму, научным руководителем которых был то же Бутягин — вывезли таки в Россию. Вернёмся к пункту 1. А что, если обеспечить сохранность археологического наследия просто никак ещё не возможно без сотрудничества с преступным режимом, и без вывоза части найденного в музеи страны-оккупанта? Снова возвращаемся в пункт 1. Пусть адвокаты поднимут этот спорный, важный вопрос в суде!
3. «Это дело всей его жизни!…» действительно, Бутягин занимался этими раскопками со студенческой скамьи. И продолжал заниматься, когда Крым контролировался Украиной (только в то время — с положенными разрешениями властей). Действительно вполне вероятно, что дело поиска и сохранения ареологических материалов было для него важнее всего в жизни, важнее репутации, важнее международного закона. Что, выразив несогласие с российским режимом, он утратил бы главное дело свое жизни (как это произошло, увы, со столь многими!). Могу согласиться, что сильные пристрастия порой движут людей по опасному пути. Совсем недавно читал о Сергее Николаевиче Юреневе, исламисте и востоковеде, который с 1934 по 1941 гг заведовал Калининским художественным музеем, и ради спасения картин остался в городе во время немецкой оккупации и обеспечил, через немецкую комендатуру, полную сохранность музея. Когда Красная Армия вернулась, он передал коллекцию на баланс и пошел в лагерь за сотрудничество с оккупантами. То есть такое бывает, что дело спасения культурного наследия настолько важно для энтузиаста, что он готов рискнуть собственной репутацией и свободой.
Но всё, что Бутягину требовалось, чтобы обезопасить себя — это не разъезжать по Евросоюзу с широко разрекламированными лекциями. Утрата нескольких лекций о Помпеях в обмен на сохранение дела всей жизни могла бы стать для него безопасным компромиссом. Но захотелось сразу всего…
А раскопки на оккупированных (теперь) территориях Украины нередко упоминаются на моих страницах. Тут и первые люди Европы из крымской пещеры Буран-Кая, и первые индоевропейцы поднепровской степи, и хазарско-салтовские древности Северского Донца… Но пока всё это были довоенные раскопки и официальное добро украинских властей.
Мэйдэй
Дима Прусс:
«А первой зека, он с Севастополя // Он там, черт чудной, Херсонес копал // Он копал, чумак, что ни попадя // И на полный срок в лагеря попал»
Все уже, вроде, высказались по делу археолога Бутягина, арестованного в Польше за раскопки в Крыму, но никто не припомнил старую песню Галича. И вот такие три момента, кажется, не затронули:
1. «А если строят шоссе…» ну или какие другое опасности угрожают археологическому наследию? Что, тоже нельзя копать в Крыму? Нет, ради охраны, спасения, и учёта археологических находок, Гаагская конвенция делает специальное исключение из запрета на раскопки на оккупированых территориях. И есть мнение, что работа Бутягина на раскопках Мирмекия как раз и являлась попыткой «спасти и учесть». Означает ли это, что человека нельзя арестовать и предать суду за его раскопки под оккупацией? Я полагаю, что не означает, но точно означает, что его адвокатам будет что обсудить в суде, и добиться каких-либо успехов
2. «Но сокровища остались в Крыму…» (то есть нельзя сказать, что раскопанное увезли в Россию). Ну, а вот из раскопок Пантикапея в том же Крыму, научным руководителем которых был то же Бутягин — вывезли таки в Россию. Вернёмся к пункту 1. А что, если обеспечить сохранность археологического наследия просто никак ещё не возможно без сотрудничества с преступным режимом, и без вывоза части найденного в музеи страны-оккупанта? Снова возвращаемся в пункт 1. Пусть адвокаты поднимут этот спорный, важный вопрос в суде!
3. «Это дело всей его жизни!…» действительно, Бутягин занимался этими раскопками со студенческой скамьи. И продолжал заниматься, когда Крым контролировался Украиной (только в то время — с положенными разрешениями властей). Действительно вполне вероятно, что дело поиска и сохранения ареологических материалов было для него важнее всего в жизни, важнее репутации, важнее международного закона. Что, выразив несогласие с российским режимом, он утратил бы главное дело свое жизни (как это произошло, увы, со столь многими!). Могу согласиться, что сильные пристрастия порой движут людей по опасному пути. Совсем недавно читал о Сергее Николаевиче Юреневе, исламисте и востоковеде, который с 1934 по 1941 гг заведовал Калининским художественным музеем, и ради спасения картин остался в городе во время немецкой оккупации и обеспечил, через немецкую комендатуру, полную сохранность музея. Когда Красная Армия вернулась, он передал коллекцию на баланс и пошел в лагерь за сотрудничество с оккупантами. То есть такое бывает, что дело спасения культурного наследия настолько важно для энтузиаста, что он готов рискнуть собственной репутацией и свободой.
Но всё, что Бутягину требовалось, чтобы обезопасить себя — это не разъезжать по Евросоюзу с широко разрекламированными лекциями. Утрата нескольких лекций о Помпеях в обмен на сохранение дела всей жизни могла бы стать для него безопасным компромиссом. Но захотелось сразу всего…
А раскопки на оккупированных (теперь) территориях Украины нередко упоминаются на моих страницах. Тут и первые люди Европы из крымской пещеры Буран-Кая, и первые индоевропейцы поднепровской степи, и хазарско-салтовские древности Северского Донца… Но пока всё это были довоенные раскопки и официальное добро украинских властей.