«Командованье спятило и драпало уже…»
16 октября, 2021 10:56 дп
Мэйдэй
Ольга Недзвецкая:
Сегодня, 16 октября 1941 года — знаменитая паника в Москве,
день, когда немцы прорвались с разных направлений, и несколько мотоциклистов по Ленинградскому шоссе заехали прямо в Москву. Метро не работало (единственный день за все времена), Сталин сбежал. Непосредственная угроза захвата города сохранялась еще три дня, но за счет огромных потерь московского ополчения врага удалось остановить, хотя к захваченным немцами 15 октября Боровску и Вереи, 18 октября добавились Волоколамск и Можайск.
Была у меня подруга. Ей в этом году исполнился бы 101 год. Умерла она в 99 в здравом уме и твердой памяти. И когда она рассказывала об этом времени, вот тут волосёнки-то дыбом и вставали. Она рассказывала, как всё было с позиции обыкновенного человека. Она очень хорошо помнит эту московскую панику, она помнит эвакуацию, как ее мама жгла фотографии и все возможные документы перед тем, как уехать…она помнит время после эвакуации. Так вот, она говорила, что самое страшное время было, когда люди начали возвращаться из эвакуации. Потому что все, что было до, пока они были еще в Москве, им, тогда еще совсем молодым, не казалось страшным. А вот, когда люди вернулись в Москву, а жилья нет, работы нет, задать лишний вопрос нельзя, потому что сразу начинают пугать арестом, жрать нечего…и слухи…куча слухов, которые шептались на ушко, с оглядкой…кошмар…что же у нас за страна-то такая?
А атмосферу этого дня лучше всего передал поэт Владимир Лифшиц в стихотворении «Отступление в Арденнах», одном из 17, написанных под видом переводов стихов некоего Джеймса Клиффорда. Лифшицу пришлось слегка изменить стилистику времени и места, подогнав её под псевдо-английский стиль выдуманного им поэта. И туповатая брежневская цензура пропустила в печать эти «переводы с английского». Книга с ними вышла в 1972 году.
ОТСТУПЛЕНИЕ В АРДЕННАХ
Ах, как нам было весело,
Когда швырять нас начало!
Жизнь ничего не весила,
Смерть ничего не значила.
Нас оставалось пятеро
В промозглом блиндаже.
Командованье спятило
И драпало уже.
Мы из консервной банки
По кругу пили виски,
Уничтожали бланки,
Приказы, карты, списки,
И, отдаленный слыша бой,
Я — жалкий раб господен —
Впервые был самим собой,
Впервые был свободен!
Я был свободен, видит бог,
От всех сомнений и тревог,
Меня поймавших в сети.
Я был свободен, черт возьми,
От вашей суетной возни
И от всего на свете!..
Я позабуду мокрый лес,
И тот рассвет, — он был белес, —
И как средь призрачных стволов
Текло людское месиво,
Но не забуду никогда,
Как мы срывали провода,
Как в блиндаже приказы жгли,
Как всё крушили, что могли,
И как нам было весело!
Мэйдэй
Ольга Недзвецкая:
Сегодня, 16 октября 1941 года — знаменитая паника в Москве,
день, когда немцы прорвались с разных направлений, и несколько мотоциклистов по Ленинградскому шоссе заехали прямо в Москву. Метро не работало (единственный день за все времена), Сталин сбежал. Непосредственная угроза захвата города сохранялась еще три дня, но за счет огромных потерь московского ополчения врага удалось остановить, хотя к захваченным немцами 15 октября Боровску и Вереи, 18 октября добавились Волоколамск и Можайск.
Была у меня подруга. Ей в этом году исполнился бы 101 год. Умерла она в 99 в здравом уме и твердой памяти. И когда она рассказывала об этом времени, вот тут волосёнки-то дыбом и вставали. Она рассказывала, как всё было с позиции обыкновенного человека. Она очень хорошо помнит эту московскую панику, она помнит эвакуацию, как ее мама жгла фотографии и все возможные документы перед тем, как уехать…она помнит время после эвакуации. Так вот, она говорила, что самое страшное время было, когда люди начали возвращаться из эвакуации. Потому что все, что было до, пока они были еще в Москве, им, тогда еще совсем молодым, не казалось страшным. А вот, когда люди вернулись в Москву, а жилья нет, работы нет, задать лишний вопрос нельзя, потому что сразу начинают пугать арестом, жрать нечего…и слухи…куча слухов, которые шептались на ушко, с оглядкой…кошмар…что же у нас за страна-то такая?
А атмосферу этого дня лучше всего передал поэт Владимир Лифшиц в стихотворении «Отступление в Арденнах», одном из 17, написанных под видом переводов стихов некоего Джеймса Клиффорда. Лифшицу пришлось слегка изменить стилистику времени и места, подогнав её под псевдо-английский стиль выдуманного им поэта. И туповатая брежневская цензура пропустила в печать эти «переводы с английского». Книга с ними вышла в 1972 году.
ОТСТУПЛЕНИЕ В АРДЕННАХ
Ах, как нам было весело,
Когда швырять нас начало!
Жизнь ничего не весила,
Смерть ничего не значила.
Нас оставалось пятеро
В промозглом блиндаже.
Командованье спятило
И драпало уже.
Мы из консервной банки
По кругу пили виски,
Уничтожали бланки,
Приказы, карты, списки,
И, отдаленный слыша бой,
Я — жалкий раб господен —
Впервые был самим собой,
Впервые был свободен!
Я был свободен, видит бог,
От всех сомнений и тревог,
Меня поймавших в сети.
Я был свободен, черт возьми,
От вашей суетной возни
И от всего на свете!..
Я позабуду мокрый лес,
И тот рассвет, — он был белес, —
И как средь призрачных стволов
Текло людское месиво,
Но не забуду никогда,
Как мы срывали провода,
Как в блиндаже приказы жгли,
Как всё крушили, что могли,
И как нам было весело!