Кокаином в Колумбии теперь торгуют марксисты-ленинцы
31 августа, 2023 10:51 дп
Seva Novgorodsev
Seva Novgorodsev:
Последние события еще раз напомнили — сколько бы ни писали книжек о знаменитых преступниках, сколько бы ни снимали о них кинокартин, народу не надоедает. Продолжают читать, продолжают смотреть.
«Преступная жизнь, — заметил как то Оскар Уайльд, — для низших классов, это то же, что для высших классов искусство. И тем и другим нужны необычные ощущения».
Трудно не восхищаться экранным злодеем. Красив, обаятелен, ловок, удачлив. Натура широкая – сегодня украл, завтра проиграл. Он изобретателен, и по своему, по воровскому — умен.
Скажу больше — на умных преступниках основан весь прогресс полицейской науки. В соревновании отмычки и замка лидирует отмычка. Замок лишь пытается за ней поспевать.
Взгляните на конструкцию несгораемых шкафов и банковских подвалов — это результат эволюционной борьбы собственности и разбоя.
Признаюсь, что про отечественных персонажей мне читать как-то неинтересно, все эти Антибиотики и Япончики – люди, в общем, довольно пошлые. То ли дело покойный колумбийский наркобарон Пабло Эскобар.
Начинал он скромно — воровал надгробия, сбивал имена и продавал, потом занимался машинами, был наемным киллером. Потом пошел на кокаиновый фронт, возил белый снег во Флориду на легком самолете, зарабатывая по 10 миллионов за рейс.
На эти бешеные бабки и купил он себе хасиенду Наполес с земельным участком в три тысячи гектаров. Самолетами доставил туда слонов, львов, зебр, гиппопотамов, верблюдов, газелей и страусов.
Над входными воротами он укрепил тот самый легкий самолет, раскрашенный под зебру, на котором он совершал свои первые кокаиновые рейсы.
Эскобар создал несколько искусственных озер, построил шесть бассейнов, поместье на сто гостей, заимел коллекцию редких машин, в том числе Кадиллак тридцатых годов, принадлежавший Бонни и Клайду, весь изрешеченный пулями.
Тут наш герой, быть может, слегка перегнул палку, поскольку навел на самого себя некую кармическую проекцию. В 1993 году его, как Бонни и Клайда, подстрелили стражи закона.
Постепенно опустела хасиенда, разбрелись зебры и газели, часть животных раздали зоопаркам. Гиппопотамы одичали и начали размножаться, заселяя окрестные водоемы. Их уже под три десятка. Рыбаки жалуются.
Колумбийское правительство решило из хасиенды сделать туристический центр и музей, не скрывая его преступного прошлого. Это прошлое представлено тюрьмой строгого режима, которую построили чуть поодаль.
Наркотиками в Колумбии теперь торгуют вооруженные революционеры, засевшие в джунглях с 1964 года. Они называют себя «Fuerzas Armadas Revolucionarias de Colombia» — Вооруженные силы Колумбийской Революции. Заявляют что они — марксисты-ленинцы, защищающие права беднейшего крестьянства на платформе анти-империализма. Зарабатывают похищением людей за выкуп, незаконной добычей ископаемых, производством и продажей наркотиков.
От них пощады нет никому, ни верблюду, ни страусу, ни тем более классовому врагу. У лесного костра вынашивают планы — как американский империализм кокаином погубить.
От этой публики, кроме золы, потомкам не останется ничего.
Seva Novgorodsev
Seva Novgorodsev:
Последние события еще раз напомнили — сколько бы ни писали книжек о знаменитых преступниках, сколько бы ни снимали о них кинокартин, народу не надоедает. Продолжают читать, продолжают смотреть.
«Преступная жизнь, — заметил как то Оскар Уайльд, — для низших классов, это то же, что для высших классов искусство. И тем и другим нужны необычные ощущения».
Трудно не восхищаться экранным злодеем. Красив, обаятелен, ловок, удачлив. Натура широкая – сегодня украл, завтра проиграл. Он изобретателен, и по своему, по воровскому — умен.
Скажу больше — на умных преступниках основан весь прогресс полицейской науки. В соревновании отмычки и замка лидирует отмычка. Замок лишь пытается за ней поспевать.
Взгляните на конструкцию несгораемых шкафов и банковских подвалов — это результат эволюционной борьбы собственности и разбоя.
Признаюсь, что про отечественных персонажей мне читать как-то неинтересно, все эти Антибиотики и Япончики – люди, в общем, довольно пошлые. То ли дело покойный колумбийский наркобарон Пабло Эскобар.
Начинал он скромно — воровал надгробия, сбивал имена и продавал, потом занимался машинами, был наемным киллером. Потом пошел на кокаиновый фронт, возил белый снег во Флориду на легком самолете, зарабатывая по 10 миллионов за рейс.
На эти бешеные бабки и купил он себе хасиенду Наполес с земельным участком в три тысячи гектаров. Самолетами доставил туда слонов, львов, зебр, гиппопотамов, верблюдов, газелей и страусов.
Над входными воротами он укрепил тот самый легкий самолет, раскрашенный под зебру, на котором он совершал свои первые кокаиновые рейсы.
Эскобар создал несколько искусственных озер, построил шесть бассейнов, поместье на сто гостей, заимел коллекцию редких машин, в том числе Кадиллак тридцатых годов, принадлежавший Бонни и Клайду, весь изрешеченный пулями.
Тут наш герой, быть может, слегка перегнул палку, поскольку навел на самого себя некую кармическую проекцию. В 1993 году его, как Бонни и Клайда, подстрелили стражи закона.
Постепенно опустела хасиенда, разбрелись зебры и газели, часть животных раздали зоопаркам. Гиппопотамы одичали и начали размножаться, заселяя окрестные водоемы. Их уже под три десятка. Рыбаки жалуются.
Колумбийское правительство решило из хасиенды сделать туристический центр и музей, не скрывая его преступного прошлого. Это прошлое представлено тюрьмой строгого режима, которую построили чуть поодаль.
Наркотиками в Колумбии теперь торгуют вооруженные революционеры, засевшие в джунглях с 1964 года. Они называют себя «Fuerzas Armadas Revolucionarias de Colombia» — Вооруженные силы Колумбийской Революции. Заявляют что они — марксисты-ленинцы, защищающие права беднейшего крестьянства на платформе анти-империализма. Зарабатывают похищением людей за выкуп, незаконной добычей ископаемых, производством и продажей наркотиков.
От них пощады нет никому, ни верблюду, ни страусу, ни тем более классовому врагу. У лесного костра вынашивают планы — как американский империализм кокаином погубить.
От этой публики, кроме золы, потомкам не останется ничего.