«Когда рассказики умирают…»
5 апреля, 2020 6:55 пп
Альфред Кох
Альфред Кох, вчера:
Сегодня проснулся: смотрю: а в фейсбуке пост Свина про Валеру Гринберга (Зеленогорского). Типа, сегодня у него день рождения… Потом читаю вотсапп: Люда Гринберг пишет… В общем, неважно, что пишет. Важно, что я уже не забуду: сегодня валерин др.
Позавтракал и на одном дыхании написал рассказ про Валеру, меня, всю нашу редакционную гоп-компанию «Медведя» нулевых. Крепкий такой рассказ. С ядреными историями, про секс, выпивку, обычные мужские сальности…
Как-то захотелось почувствовать нас всех моложе лет на пятнадцать, живее… Особенно, Валеру… Несколько поживее.. Чем сейчас… Хе-хе… Вот и разыгрался.
Написал. Повесил в фб. Люда прочитала и кисляк дала. Типа это для узкого круга, кто понимает этот стиль и юмор. Вроде как неуместно в день рождения покойника такие раблезианские «веселости» разводить. Надо как-то фасон держать…
Прочитала Марина. Она у меня совсем не понимает тонкую душу автора. Ты, говорит свои сокровенные мысли Валере не приписывай, старый мудак. Ты эти пошлости и скабрезности оставь при себе, черная душа! И пошла меня ругать, мол такой я, сякой, грязь развожу…
А я что? Я не гордый. Не нравится — так я и уберу. Я ж не какой-нибудь там Лев Толстой или Дима Быков. Я про себя много не воображаю. Раз: и нажал кнопку «Удалить». И мой рассказик умер…
Интересно, а вот когда рассказики умирают, они, наверное, попадают в какой-то свой литературный «тот свет»? Там их ждет второй том «Мертвых душ», черновики великих поэтов, отправленные в шредер статьи бесталанных журналистов, съеденные крысами неизданные высеры графоманов…
Мой рассказик умер новорожденным. Он был весь такой маленький, трепетный, даже не на бумаге. А только вот в мерцании компьютерного экрана он и успел пожить. Едва он появился на свет и заработал свою первую сотню лайков, как я его взял и убил. И пятнадцати минут не прошло, как ему настал конец.
Что ж, лети мой рассказик в рай… Там-то тебя и прочитает единственный, кому он адресован: Валера Зеленогорский. Он поймет его, он оценит… Он знает, что я написал чистую правду… Он был хороший, мой рассказик. Уж я-то знаю, когда у меня получается, а когда — нет.
Но пусть. Как говорил горинский Мюнхгаузен: «Пусть его не будет… Раз лишний день весны никому не нужен…» Раз мой рассказик никому не нужен здесь, я его отправил туда, где он нужнее.
Читай, Валера! Это я специально родил рассказик и убил его. Чтобы он попал к тебе на тот свет и ты его прочитал. Вспоминай наши застолья, где ты был наш король и царь. Где лучше тебя не было никого! Ты был всегда трезв, мудр и остроумен.
Мне очень тебя не хватает. Твоего такта, твоего слога, твоего юмора, твоей пронзительности. Я сильно скучаю. Это и есть моя ностальгия, если кому интересно. Я скучаю по своим мертвым друзьям.
А тогда мы были все молоды (относительно), веселы и беззаботны. И ты, и Лерочка Новодворская и все остальные: Свин, Лаэртский, Боря Минаев, Рустэмчик, Орлуша и даже мудак Прилепин. Сегодня — живые и мертвые. А тогда. Все. Были. Здесь. Живые.
А теперь — не все. Но я еще здесь. И я шлю тебе весточку. Не забывай меня. И не скучай. Я скоро приду. Впрочем, вру. Я не знаю, когда я приду. Но приду точно. Жди меня.
С днем рождения, Валера.
Альфред Кох
Альфред Кох, вчера:
Сегодня проснулся: смотрю: а в фейсбуке пост Свина про Валеру Гринберга (Зеленогорского). Типа, сегодня у него день рождения… Потом читаю вотсапп: Люда Гринберг пишет… В общем, неважно, что пишет. Важно, что я уже не забуду: сегодня валерин др.
Позавтракал и на одном дыхании написал рассказ про Валеру, меня, всю нашу редакционную гоп-компанию «Медведя» нулевых. Крепкий такой рассказ. С ядреными историями, про секс, выпивку, обычные мужские сальности…
Как-то захотелось почувствовать нас всех моложе лет на пятнадцать, живее… Особенно, Валеру… Несколько поживее.. Чем сейчас… Хе-хе… Вот и разыгрался.
Написал. Повесил в фб. Люда прочитала и кисляк дала. Типа это для узкого круга, кто понимает этот стиль и юмор. Вроде как неуместно в день рождения покойника такие раблезианские «веселости» разводить. Надо как-то фасон держать…
Прочитала Марина. Она у меня совсем не понимает тонкую душу автора. Ты, говорит свои сокровенные мысли Валере не приписывай, старый мудак. Ты эти пошлости и скабрезности оставь при себе, черная душа! И пошла меня ругать, мол такой я, сякой, грязь развожу…
А я что? Я не гордый. Не нравится — так я и уберу. Я ж не какой-нибудь там Лев Толстой или Дима Быков. Я про себя много не воображаю. Раз: и нажал кнопку «Удалить». И мой рассказик умер…
Интересно, а вот когда рассказики умирают, они, наверное, попадают в какой-то свой литературный «тот свет»? Там их ждет второй том «Мертвых душ», черновики великих поэтов, отправленные в шредер статьи бесталанных журналистов, съеденные крысами неизданные высеры графоманов…
Мой рассказик умер новорожденным. Он был весь такой маленький, трепетный, даже не на бумаге. А только вот в мерцании компьютерного экрана он и успел пожить. Едва он появился на свет и заработал свою первую сотню лайков, как я его взял и убил. И пятнадцати минут не прошло, как ему настал конец.
Что ж, лети мой рассказик в рай… Там-то тебя и прочитает единственный, кому он адресован: Валера Зеленогорский. Он поймет его, он оценит… Он знает, что я написал чистую правду… Он был хороший, мой рассказик. Уж я-то знаю, когда у меня получается, а когда — нет.
Но пусть. Как говорил горинский Мюнхгаузен: «Пусть его не будет… Раз лишний день весны никому не нужен…» Раз мой рассказик никому не нужен здесь, я его отправил туда, где он нужнее.
Читай, Валера! Это я специально родил рассказик и убил его. Чтобы он попал к тебе на тот свет и ты его прочитал. Вспоминай наши застолья, где ты был наш король и царь. Где лучше тебя не было никого! Ты был всегда трезв, мудр и остроумен.
Мне очень тебя не хватает. Твоего такта, твоего слога, твоего юмора, твоей пронзительности. Я сильно скучаю. Это и есть моя ностальгия, если кому интересно. Я скучаю по своим мертвым друзьям.
А тогда мы были все молоды (относительно), веселы и беззаботны. И ты, и Лерочка Новодворская и все остальные: Свин, Лаэртский, Боря Минаев, Рустэмчик, Орлуша и даже мудак Прилепин. Сегодня — живые и мертвые. А тогда. Все. Были. Здесь. Живые.
А теперь — не все. Но я еще здесь. И я шлю тебе весточку. Не забывай меня. И не скучай. Я скоро приду. Впрочем, вру. Я не знаю, когда я приду. Но приду точно. Жди меня.
С днем рождения, Валера.