Китайские яйца или «Наш первый миллион»
19 января, 2019 9:02 дп
Tanya Loskutova
Весь первый год в эмиграции мы беспробудно пили.
Отовсюду мы слышали только одну мелодию — «надо как-то выживать».
Чтобы не умереть задаром, (от ужаса, бесперспективности, разрыва сердца,возможного голода,собственной никчёмности и пр. и пр.), мы и изобрели наш, фирменный, особый, (упомянутый в первой фразе), способ…
Нет, мы где-то учились, куда-то бегали, что- то заполняли, учили новые слова, (факс, бизнес и т.д.)…
Я бегала меньше всех: я отвечала за еду, уборку, маленького внука и 11 лет болеющую, а теперь, после 4-х месячного » венского» инсульта, и вовсе лежащую маму…
Все мы чем-нибудь раздражаем друг друга: мама ухитряется в одну фразу заключить две взаимоисключающие мечты — скорее умереть и поменять(!) купленную ей вчера на барахолке(!) юбку на голубую, т.к. сиреневая не идёт к её глазам…
Феля — угрозами, что от занятий на мед. Каплановских курсах у него прямо сейчас пойдёт из ушей кровь…
Алёшка тем, что на любую попытку друзей познакомить нас с реалиями здешней, (вернее, нездешней!), жизни, неизменно важно отвечает:
— Не знаю, не знаю… А вот у нас в Москве было не так…
К счастью, до конца его ни разу не дослушали, (раз он до сих пор живой)…
А я — просто фактом своего существования…
Дверь в мамину комнату всегда открыта. По её просьбе я поменяла ей местами ноги и голову. Теперь я видна ей целиком.
Мама говорит, что так ей лучше слышно…
Никого не раздражают только невестка Катя и внук Стива.
Катя закончила в Москве ГИТИС… Амбиций у неё- ноль.
Поэтому она вслух никогда об этом не вспоминает, а спасает семью.
Через две недели после прилёта в Бостон она увидела в трамвае объявление о курсах медсестёр и мед. ассистентов и тут же на них и поступила: у них с Алешкой и Фелей нет проблем с английским…
В застольных беседах она не участвует, они ей так же отвратительны, как слово «бизнес».
Правда, за столом с друзьями сидит…
Стива ходит в детский сад, чтоб «набраться языка».
Но набирается у нашего лендлорда, португальца Джо. Он в Америке почти 30 лет. Он знает на английском несколько фраз: «О, бой, я не пил!», «Скажи мне: Джо, иди прямо … ну, скажи!..» (Это он произносит с такой страстью, что каждый раз, произнеся, падает всегда одинаково — навзничь…)
Больше ему и не нужно: разговаривает он только с полицейскими… Но — бегло..
Зато ему принадлежат все шесть домов на нашей улице…Это — вдохновляет…
Я, как сукина дочь, расписываю яйца акриликом, но «под акварель»…
Я придумала (?) делать белую лаковую миниатюру. День, ночь, день…
Полгода перед отъездом, не имея другой работы, я этим заработала много денег, впервые в жизни…
Ни одна моя работа не стояла в Хаммеровском центре больше двух часов…
Упаси бог, я не гнушалась и чёрными… Но мне осточертели вскрики тупых иностранцев, (ужас, запахло Задорновым!): «Ах, Палех!», «Ах, Федоскино!» Я всегда работала только по своим эскизам, а, главное, отдавала себе отчёт, что до их мастерства мне-как до той звезды!
Ну ладно…Я почти вплотную подошла к своей главной истории… Этому предшествовала одна фраза нашей новой знакомой:
«…Это было в тот год, когда мы заработали наш первый миллион…»
Если бы она хвасталась , это было бы нормально !
Но она бросила это вскользь, как если бы сказала: «Это было было в тот год,когда у нас впервые уродилась свёкла…»
Ах, это «скромное обаяние буржуазии»!… Мы с Алешкой заискрили брошенными друг на друга мгновенными взглядами…
Ах, эта одна душа на двоих!)… Ах, эта иллюзия понимания друг друга без слов!…
Мой взгляд пискнул: «Нафига нам какой-то миллион! Главное, замутить что-нибудь такое ошеломительное, что будет достойно того, чтобы быть брошенным небрежно!!!..»
Вспышка алешкиного взгляда была так коротка, что я привычно истолковала её в свою пользу: «Вот уж повеселимся, мамуля!»…
Будь у меня долей секунды больше, я бы успела переистолковать и прочитать его вечное: «Не мелочись, я уже всё продумал!…»
Поэтому бесстрашно кивнула ему через стол.
Вечером следующего дня передо мной стоял сын с большой папкой в руке…
Всё в порядке, начинаем новый бизнес, провозгласил он.
Хотелось спросить, а куда делся «старый», но не хотелось «мелочиться»…
После паузы я с облегчением догадалась, что это только сон…
Потому что наяву такого не услышишь. По крайней мере в моей жизни.
Даже от Алёши…
В папке всё изложено, сказал мой сын, но тебе я расскажу подробно:
«Значит так. Я связался с китайским институтом культуры… Нет, Китай здесь ни при чём… У нас, в Бостоне, своя китайская культура, а у китайцев — своя…
Мы(!) нанимаем человек 5-6 китайцев, которым нужна работа…
Не перебивай, все вопросы — потом!..
Нет, не просто китайцы, а только те, которые хорошо рисуют…
Ты же видела китайскую миниатюру?! Ци Байши, Сей-хай… Да у них увсех это в крови(?!)… Великая нация…(менее уверенно добавил он)…
Если честно, мы(!!!) их уже наняли…
А зачем тебе их видеть? Ты что, не доверяешь куратору?!
Как «где взял куратора»?.. Я сам его нанял… По телефону, мы же не в каменном веке живём, чтобы за кураторами по рисовым полям самим бегать!… Он оказался очень милой девушкой… И голосок такой нежный, тоненький… совсем китайский….
На каком языке, на каком языке … На нормальном, нашем(!), английском…
Я поставил задачу, она её решила …завтра первое собрание…
Заодно познакомимся… В общем, ты рисуешь, раздаешь эскизы, я руковожу… Ну, перевожу, главное , не мелочись…»
Назавтра мы стояли в самом центре бостонской китайской культуры.
Внезапно перед нами нарисовалось высоченное, угловатое, как подросток, необыкновенно красивое, без намёка на какой-нибудь возраст, существо…
У этой женщины-девушки-девочки было белое, без единой краски, лицо и вздернутый(!) носик Элизабет Тейлор !
Пока я мысленно рисовала её гейшей, я не заметила, как мы оказались окружёнными толпой человек в 30 или 40 .
И, представьте себе, все они оказались китайцами!..
Вздрогнувший, было, от такого количества абитуриентов, Алёша, быстро пришёл в себя и сказал: «Я всё подсчитал, это 5-6 человек на место… Ты можешь быстро придумать, по какому принципу мы будем их отбирать?..»
Может, попробуем по принципу «кто умеет рисовать»?, робко предложила я… Нельзя, тут же возразил мой начальник, недоверие может их оскорбить…
Мы с неоскорбляемыми китайцами стояли вокруг длинного стола,который бесшумно и незаметно оказался в самой середине культурного холла…
Вдруг, молчавшая до сих пор гейша Элизабет Тейлор, обращаясь к одному Алёше, быстро-быстро заговорила по-китайски!
Время от времени мой сын что-то уточнял, дополнял, помогал себе жестикуляцией, даже посмеивался… И всё это тоже по-китайски !!!…
Это сейчас я обильно посыпаю свой рассказ дурацкими восклицательными знаками, как бы передавая свои эмоции…
Но всё это чистое враньё: никаких эмоций у меня не было!
Потому что я ни на минуту не забывала, что мне это просто снится …
Ну, а дальше что?.. Дальше, как обычно…
«Проснулась» я уже дома. Говорили мы мало… Да и о чём было говорить?..
Я спросила, как, говорю, из армии китайцев ты отобрал 11 бойцов?
Да, говорит, легко: по принципу интуиции! Ты же, говорит, знаешь мою интуицию…
Как не знать, говорю, сердешный ты мой.. Интуиция — это наша генетическая фишка… В детстве, убежав из ненавистного лагеря в Москву, я нашлась за много километров от него, только в противоположной от Москвы стороне…
Ещё в лагере у меня начиналась ангина, а когда, через часов пять меня нашли и сдали лагерному начальству, я, в жару и в бреду пела песню
«Прощайте, Скалистые горы» и порывалась сплясать «Яблочко»…
На радостях, что добралась-таки, (как мне наврали), до Москвы…
Когда добрые вожатые спросили, как я поняла, в какой стороне Москва, я гордо ответила: «Это было легко, по принципу интуиции…»
Но я не хочу смешивать мамины воспоминания со своими, поэтому вернусь к китайцам с нашими яйцами…
Заодно попробую изменить скорость движения своего рассказа хоть к какому-нибудь концу…
Итак. Лешка ткнул пальцем на пятерых ребят, девушек среди всех не было ни одной), перекинулся с гейшей парой понятных даже мне английских слов, она повторила это на гортанном китайском…
Мало того, что в нём преобладали всего три буквы «с», «м» и «о», переходящие то в «у», то в «ю», а то и вовсе в «я», так её перевод оказался раза в четыре короче оригинала…
Зато одновременно с последним звуком в воздухе растаяли, растворились почти все наши потенциальные помощники.
Остаться должны были пятеро…
И сколько мы их не пересчитывали, всякий раз оказывалось, что их ровно 11!!!
Система явно давала сбой. До сих пор, понимающие куратора с полувзгляда собратья, когда речь заходила о цифрах, впадали в ступор, поднимали брови и плечи, и всё более и более преданно переводили взгляд с переводчика на босса и обратно…
Забегая вперёд, скажу, что за все время работы они так и не посмотрели на меня ни разу… Может, они думали, что у нас(!) в Америке, принято таскать за собой предметы неизвестного назначения, вроде необязательных тёток…
Поняв, что число 11 неизменно, наш босс сообщил мне шёпотом, что им нас не обдурить, что он давно понял причину китайского упрямства:
«Скорее всего, им до зарезу нужна работа! И мы не будем подражать акулам капитализма, выбрасывая людей на улицу!!!»
Я тут же представила мальков беломорской селёдки, которые учатся у акулы скалить зубы, но промолчала…
Зато молча было легко считать в уме.
И вот что у меня получилось…
С одной стороны, много помощников это хорошо для дела.
С другой — никакого дела у нас ещё нет…
С одной стороны — мы должны платить за работу. И это — справедливо.
С другой — мы пока сами безработные. И надолго ли это «пока» — пока неизвестно…
Учитывая эти вводные: с одной стороны — оплачивать работу 11-ти безработных вместо 5-ти — хорошо, ибо гуманно.
С другой — оплатить работу даже одного нам нечем…
Вдруг со стола снялась и взлетела стая белых птиц ! Они выпархивали с какого-то места рядом со мной, перелетали на другую сторону стола и плавно опускались ,( слева направо), прямо перед плотно сидящими учениками…
Это были чистые листы бумаги, которые Алёшка по одному, грациозно вынимал из своей загадочной папки…
(Надо сказать, что грациозность движений в сочетании с грандиозностью замыслов и благородством помыслов всегда заменяла ему материальную часть любого начинания…)
11 голов с чёрными одинаковыми ёжиками неотрывно следили за листами до самого их приземления..
Потом он, решив, что объяснять мне мою часть задания слишком долго, молча вытащил из моей(!) сумки несколько уже расписанных яиц, несколько листов с эскизами моих персонажей, несколько шариковых ручек и карандашей…
Бурсаки окончательно утвердились в ненужности «учителя закона божьего» (меня) и ещё преданнее уставились на Большого Начальника…
Иногда они благосклонно взглядывали на большие эскизы, по-китайски цокали языками — одобряли, догадалась я…
Зато окончательная работа — собственно миниатюра — их не заинтересовала вообще… То ли они боялись на неё смотреть, то ли просто не заметили…
Стыдно признаться, но я всегда подозревала, что китайцы не очень хорошо видят…
К этому времени я окончательно перестала различать китайский и английский , хотя и не забывала вежливо смотреть на говорящего…
(Дома Лёша поклялся мне, что по-китайски не знает ни слова!)…
Пока он объяснял переводчице другой стороны, что именно та, другая сторона должна делать, он отчаянно жестикулировал, хватался рукой то за эскиз, то за карандаш, рисовал в воздухе фигуры выпивших *старух на санках, гусей верхом на коровах и прочую нечисть …
Не хочу врать, что все 11 человек одновременно свесили на бок свои языки и принялись демонстрировать своё умение… Но тогда мне казалось, что всё было именно так…
11 голов лежали на 11-ти левых плечах, 11 подбородков вместе с карандашом водили по бумаге…
Наконец каждый положил свой рисунок перед Главным Учителем…
(господи, а перед кем же ещё?!!)…
Алёшка догадался, что мне это будет тоже интересно и разложил все 11 так, что бы я тоже могла их видеть…
В первый раз в жизни моему сыну отказало самообладание!
Он на минуту стал маленьким мальчиком и жалобно спросил:
«Мамуля, а что это такое ?!..»
«А это наш бизнес, сынок…» — не удержалась я.
Будь я хорошей матерью, я взяла бы его за руку и сказала:
«Пойдём отсюда, мой маленький, на остановке автобуса я куплю тебе мороженое…»
Но хорошей матерью я не была, к тому же не была уверена, что деньги на мороженое у нас есть…
Почему-то каждый наш будущий художник вообразил себя гениальным Ивановым, (который явил Христа народу), и рисовал человеческую фигуру с большого пальца левой ноги**…
Большинство рисунков было сделано одной непрерывной линией…
Вернее, старалось быть сделанным…
Видны были не только места, где автор переводил дыхание и топтался на одном месте. Зрителю (мне) передавался панический страх художника перед возможным отрыве ручки от бумаги…
Это не была линия, которой предстояло превратиться в бабу с коромыслом, или с гусем, или сидящим у неё на коленях мужичком с балалайкой… Нет, это была дорога жизни, от непрерывности которой зависела одна тихая китайская жизнь…
На завершённом рисунке легко угадывался проглоченный удавом предмет: та же баба, церквушка на косогоре, поп в рясе весело съезжающий с горки на своей попе…
«Угадывался», естественно, только при условии, что рядом лежал оригинал, и был тебе хорошо виден с твоего места!…
Другие рисовали линией настолько рваной и прерывистой, что сравнить это можно было только с японской сосной…
Даже мысли о взаимопроникновении двух культур не могли оторвать меня от этого ужаса…
Зато было и хорошее!
Я перестала волноваться за наше будущее! Каждая моя пора выделяла спасительный адреналин обречённости…
Я видела не только наш следующий день, но и неизбежные мелочи, которые наполнят все остальные…
Вот мы знакомим учеников с красками и кисточками… Вот мы не удивляемся, что видят они эти предметы впервые в жизни… Вот наступил день, когда мы перестали заморачиваться вопросом: так ли уж обязательно при общении понимать друг друга хотя бы изредка?…
Короче. Алёшка всё больше и всё громче говорил по-английски.
Гейша всё меньше и всё тише переводила это на китайский.
Восхищаться этим сюром не мог даже мой сын!
Зато он часто беззастенчиво и шумно вздыхал, разводил руками, и, наподобие китайского болванчика, непрерывно качал головой.
В эти минуты кураторша была явно на нашей стороне: она, глядя с материнским укором на вольнослушателей, с точностью пародирующего Галкина переводила алёшины вздохи и жесты. Но молча.
И точно так же она «переводила» обратную сторону: с тем же сочувствием, с таким же неверием во всё хорошее и с тем же укором, но уже по отношению к Учителю… /Потому, что нельзя требовать от детей то, что они не могут дать!…/
Когда мой муж подолгу что-то рассказывал нашей кошке, он, не получая ответа, неизменно огорчался.. А на мое недоумение отвечал: «Я же так понятно рассказываю!..»
Зато мы поняли, что восточная дипломатия — это и впрямь великая вещь…
Сейчас я перепрыгну пропасть, на дне которой до сих пор сложены аккуратной стопкой наши безумные замахи, вера (без всяких на то оснований!) в себя, неверие в то, что для других было очевидным, и гордое умение до конца идти по однажды выбранной дороге, даже если она заведомо вела нас «в противоположную Москве» сторону…
Но сегодня, когда я немного, всего на одну жизнь, повзрослела, я могу без ущерба для своей психики просто перечислить весь этот хла …
Я даже никого не прошу разглядывать его бережно, как старые снимки…
Зачем?.. Если он исчезнет вместе с окончанием моего прыжка…
Так вот. Китайцы никогда не рисовали. Даже на бумаге.
Алёша, по известной ему одному логике, предлагает им испытать себя прямо на загрунтованном яйце.
Для этого. Мы с Лешкой зашкуриваем деревянные заготовки, грунтуем, покрываем красным, а потом чёрным акриликом, (на красном чёрное «глубже»). Подвешиваем их на нитках. Лакируем. Тонко шлифуем, почти не дотрагиваясь до лака. Я рисую на них сценки, только силуэты. От помощников требуется закрасить локальным цветом фигурки людей .
У них задача одна — не вылезти кисточкой за пределы контура.
Результат прежний: сытый, неизвестно кого проглотивший удав.
Контура нет и в помине.
Дома шкуркой сладострастно уничтожаем удавов.
Все операции повторяем сначала. Рисую, (уже с наслаждением — для себя!), расписываю. Лакируем в несколько слоёв.
Платим за работу(?) $4 каждому…
Работаем на чердаке, под раскалённой крышей…
С крыши свисают ошмётки стекловаты. Стеклянная пыль забивает нос, рот, попадает под майку, смешивается с потом и создаёт ощущение, что ты лёг вздремнуть на муравейник.
Мама в очередной раз в госпитале. Ей уже хорошо. Но Лёша всегда хочет лучшего. Поэтому провёл на чердак телефон.
Мама звонит каждые десять минут и сообщает, что «со вчерашнего дня» ей не приносят судно. Леша звонит на пост. Убеждается, что бабушка от скуки лукавит. Через десять минут все повторяется.
Теперь. Я не сильна в арифметике, но если цифры не надо складывать и отнимать, а просто тупо помнить, то — пожалуйста…
Мы заняли 4 тысячи долларов на каталог, его рассылку и проч. и проч…
В «проч.» входила и плата 11-ти китайцам за наше волонтерство: откажись они добровольно от наших услуг по уничтожению удавов, я могла бы сделать работ раза в два больше. Кто же не знает, что делать своё, новое куда легче и приятней, чем исправлять чужое, которому и названия-то найти невозможно.?..
Звереть мы начали месяца через два… Глупо ждать благородства от тех, кто не способен оценить чужое…
Однажды Лёшка признался, что при последней раздаче зарплаты, деньги сами прилипали к его рукам, не желая попасть в чужие…
Зато эти же два последних месяца помогли нам перенести возможную тоску от разлуки с непостижимой культурой…
Алёша говорил, что, возможно(!), он ошибся в расчётах, и что нам пора научиться считать…
Что мы иногда, в качестве развлечения, и делали…
«Таа-ак… Маленькое — 17 дол., большое — 27, пересылка — … а, неважно…, краски, лаки, заготовки, фурнитура, (как не влюбиться в это слово, которое само пахнет размахом, производством, самим бизнесом, наконец!)…»
Нас перестали со временем пугать слова «made in china»… Потому, что мы поняли, что больше нигде ничего не делают… Но как бы мы ни поумнели, мы до сих пор не можем понять, как нам удалось погасить все долги…
Пока я думала, как мне закончить эту историю, пришёл муж.
Он бегло прочитал написанное, и что-то глубоко элегическое появилось на кончиках его криво подстриженных усов…
Кошмар, сказал он… Но почему мы тогда так много смеялись?!!
Ведь это был такой ужас.. Это что, один из способов выжить?.. Нет, не хочу так думать, это слишком банально…
Всё проще, сказала я… Мы все были дураками…
И мы были слишком счастливыми, чтобы быть умными…
Потом-то поумнели… И что?…
**********
* — у меня- именно выпИвшие старухи, а не выпавшие из окна…
** — это важное сведение о художнике в мое время не пропускал ни один гид.
Январь. 19 г
Tanya Loskutova
Весь первый год в эмиграции мы беспробудно пили.
Отовсюду мы слышали только одну мелодию — «надо как-то выживать».
Чтобы не умереть задаром, (от ужаса, бесперспективности, разрыва сердца,возможного голода,собственной никчёмности и пр. и пр.), мы и изобрели наш, фирменный, особый, (упомянутый в первой фразе), способ…
Нет, мы где-то учились, куда-то бегали, что- то заполняли, учили новые слова, (факс, бизнес и т.д.)…
Я бегала меньше всех: я отвечала за еду, уборку, маленького внука и 11 лет болеющую, а теперь, после 4-х месячного » венского» инсульта, и вовсе лежащую маму…
Все мы чем-нибудь раздражаем друг друга: мама ухитряется в одну фразу заключить две взаимоисключающие мечты — скорее умереть и поменять(!) купленную ей вчера на барахолке(!) юбку на голубую, т.к. сиреневая не идёт к её глазам…
Феля — угрозами, что от занятий на мед. Каплановских курсах у него прямо сейчас пойдёт из ушей кровь…
Алёшка тем, что на любую попытку друзей познакомить нас с реалиями здешней, (вернее, нездешней!), жизни, неизменно важно отвечает:
— Не знаю, не знаю… А вот у нас в Москве было не так…
К счастью, до конца его ни разу не дослушали, (раз он до сих пор живой)…
А я — просто фактом своего существования…
Дверь в мамину комнату всегда открыта. По её просьбе я поменяла ей местами ноги и голову. Теперь я видна ей целиком.
Мама говорит, что так ей лучше слышно…
Никого не раздражают только невестка Катя и внук Стива.
Катя закончила в Москве ГИТИС… Амбиций у неё- ноль.
Поэтому она вслух никогда об этом не вспоминает, а спасает семью.
Через две недели после прилёта в Бостон она увидела в трамвае объявление о курсах медсестёр и мед. ассистентов и тут же на них и поступила: у них с Алешкой и Фелей нет проблем с английским…
В застольных беседах она не участвует, они ей так же отвратительны, как слово «бизнес».
Правда, за столом с друзьями сидит…
Стива ходит в детский сад, чтоб «набраться языка».
Но набирается у нашего лендлорда, португальца Джо. Он в Америке почти 30 лет. Он знает на английском несколько фраз: «О, бой, я не пил!», «Скажи мне: Джо, иди прямо … ну, скажи!..» (Это он произносит с такой страстью, что каждый раз, произнеся, падает всегда одинаково — навзничь…)
Больше ему и не нужно: разговаривает он только с полицейскими… Но — бегло..
Зато ему принадлежат все шесть домов на нашей улице…Это — вдохновляет…
Я, как сукина дочь, расписываю яйца акриликом, но «под акварель»…
Я придумала (?) делать белую лаковую миниатюру. День, ночь, день…
Полгода перед отъездом, не имея другой работы, я этим заработала много денег, впервые в жизни…
Ни одна моя работа не стояла в Хаммеровском центре больше двух часов…
Упаси бог, я не гнушалась и чёрными… Но мне осточертели вскрики тупых иностранцев, (ужас, запахло Задорновым!): «Ах, Палех!», «Ах, Федоскино!» Я всегда работала только по своим эскизам, а, главное, отдавала себе отчёт, что до их мастерства мне-как до той звезды!
Ну ладно…Я почти вплотную подошла к своей главной истории… Этому предшествовала одна фраза нашей новой знакомой:
«…Это было в тот год, когда мы заработали наш первый миллион…»
Если бы она хвасталась , это было бы нормально !
Но она бросила это вскользь, как если бы сказала: «Это было было в тот год,когда у нас впервые уродилась свёкла…»
Ах, это «скромное обаяние буржуазии»!… Мы с Алешкой заискрили брошенными друг на друга мгновенными взглядами…
Ах, эта одна душа на двоих!)… Ах, эта иллюзия понимания друг друга без слов!…
Мой взгляд пискнул: «Нафига нам какой-то миллион! Главное, замутить что-нибудь такое ошеломительное, что будет достойно того, чтобы быть брошенным небрежно!!!..»
Вспышка алешкиного взгляда была так коротка, что я привычно истолковала её в свою пользу: «Вот уж повеселимся, мамуля!»…
Будь у меня долей секунды больше, я бы успела переистолковать и прочитать его вечное: «Не мелочись, я уже всё продумал!…»
Поэтому бесстрашно кивнула ему через стол.
Вечером следующего дня передо мной стоял сын с большой папкой в руке…
Всё в порядке, начинаем новый бизнес, провозгласил он.
Хотелось спросить, а куда делся «старый», но не хотелось «мелочиться»…
После паузы я с облегчением догадалась, что это только сон…
Потому что наяву такого не услышишь. По крайней мере в моей жизни.
Даже от Алёши…
В папке всё изложено, сказал мой сын, но тебе я расскажу подробно:
«Значит так. Я связался с китайским институтом культуры… Нет, Китай здесь ни при чём… У нас, в Бостоне, своя китайская культура, а у китайцев — своя…
Мы(!) нанимаем человек 5-6 китайцев, которым нужна работа…
Не перебивай, все вопросы — потом!..
Нет, не просто китайцы, а только те, которые хорошо рисуют…
Ты же видела китайскую миниатюру?! Ци Байши, Сей-хай… Да у них увсех это в крови(?!)… Великая нация…(менее уверенно добавил он)…
Если честно, мы(!!!) их уже наняли…
А зачем тебе их видеть? Ты что, не доверяешь куратору?!
Как «где взял куратора»?.. Я сам его нанял… По телефону, мы же не в каменном веке живём, чтобы за кураторами по рисовым полям самим бегать!… Он оказался очень милой девушкой… И голосок такой нежный, тоненький… совсем китайский….
На каком языке, на каком языке … На нормальном, нашем(!), английском…
Я поставил задачу, она её решила …завтра первое собрание…
Заодно познакомимся… В общем, ты рисуешь, раздаешь эскизы, я руковожу… Ну, перевожу, главное , не мелочись…»
Назавтра мы стояли в самом центре бостонской китайской культуры.
Внезапно перед нами нарисовалось высоченное, угловатое, как подросток, необыкновенно красивое, без намёка на какой-нибудь возраст, существо…
У этой женщины-девушки-девочки было белое, без единой краски, лицо и вздернутый(!) носик Элизабет Тейлор !
Пока я мысленно рисовала её гейшей, я не заметила, как мы оказались окружёнными толпой человек в 30 или 40 .
И, представьте себе, все они оказались китайцами!..
Вздрогнувший, было, от такого количества абитуриентов, Алёша, быстро пришёл в себя и сказал: «Я всё подсчитал, это 5-6 человек на место… Ты можешь быстро придумать, по какому принципу мы будем их отбирать?..»
Может, попробуем по принципу «кто умеет рисовать»?, робко предложила я… Нельзя, тут же возразил мой начальник, недоверие может их оскорбить…
Мы с неоскорбляемыми китайцами стояли вокруг длинного стола,который бесшумно и незаметно оказался в самой середине культурного холла…
Вдруг, молчавшая до сих пор гейша Элизабет Тейлор, обращаясь к одному Алёше, быстро-быстро заговорила по-китайски!
Время от времени мой сын что-то уточнял, дополнял, помогал себе жестикуляцией, даже посмеивался… И всё это тоже по-китайски !!!…
Это сейчас я обильно посыпаю свой рассказ дурацкими восклицательными знаками, как бы передавая свои эмоции…
Но всё это чистое враньё: никаких эмоций у меня не было!
Потому что я ни на минуту не забывала, что мне это просто снится …
Ну, а дальше что?.. Дальше, как обычно…
«Проснулась» я уже дома. Говорили мы мало… Да и о чём было говорить?..
Я спросила, как, говорю, из армии китайцев ты отобрал 11 бойцов?
Да, говорит, легко: по принципу интуиции! Ты же, говорит, знаешь мою интуицию…
Как не знать, говорю, сердешный ты мой.. Интуиция — это наша генетическая фишка… В детстве, убежав из ненавистного лагеря в Москву, я нашлась за много километров от него, только в противоположной от Москвы стороне…
Ещё в лагере у меня начиналась ангина, а когда, через часов пять меня нашли и сдали лагерному начальству, я, в жару и в бреду пела песню
«Прощайте, Скалистые горы» и порывалась сплясать «Яблочко»…
На радостях, что добралась-таки, (как мне наврали), до Москвы…
Когда добрые вожатые спросили, как я поняла, в какой стороне Москва, я гордо ответила: «Это было легко, по принципу интуиции…»
Но я не хочу смешивать мамины воспоминания со своими, поэтому вернусь к китайцам с нашими яйцами…
Заодно попробую изменить скорость движения своего рассказа хоть к какому-нибудь концу…
Итак. Лешка ткнул пальцем на пятерых ребят, девушек среди всех не было ни одной), перекинулся с гейшей парой понятных даже мне английских слов, она повторила это на гортанном китайском…
Мало того, что в нём преобладали всего три буквы «с», «м» и «о», переходящие то в «у», то в «ю», а то и вовсе в «я», так её перевод оказался раза в четыре короче оригинала…
Зато одновременно с последним звуком в воздухе растаяли, растворились почти все наши потенциальные помощники.
Остаться должны были пятеро…
И сколько мы их не пересчитывали, всякий раз оказывалось, что их ровно 11!!!
Система явно давала сбой. До сих пор, понимающие куратора с полувзгляда собратья, когда речь заходила о цифрах, впадали в ступор, поднимали брови и плечи, и всё более и более преданно переводили взгляд с переводчика на босса и обратно…
Забегая вперёд, скажу, что за все время работы они так и не посмотрели на меня ни разу… Может, они думали, что у нас(!) в Америке, принято таскать за собой предметы неизвестного назначения, вроде необязательных тёток…
Поняв, что число 11 неизменно, наш босс сообщил мне шёпотом, что им нас не обдурить, что он давно понял причину китайского упрямства:
«Скорее всего, им до зарезу нужна работа! И мы не будем подражать акулам капитализма, выбрасывая людей на улицу!!!»
Я тут же представила мальков беломорской селёдки, которые учатся у акулы скалить зубы, но промолчала…
Зато молча было легко считать в уме.
И вот что у меня получилось…
С одной стороны, много помощников это хорошо для дела.
С другой — никакого дела у нас ещё нет…
С одной стороны — мы должны платить за работу. И это — справедливо.
С другой — мы пока сами безработные. И надолго ли это «пока» — пока неизвестно…
Учитывая эти вводные: с одной стороны — оплачивать работу 11-ти безработных вместо 5-ти — хорошо, ибо гуманно.
С другой — оплатить работу даже одного нам нечем…
Вдруг со стола снялась и взлетела стая белых птиц ! Они выпархивали с какого-то места рядом со мной, перелетали на другую сторону стола и плавно опускались ,( слева направо), прямо перед плотно сидящими учениками…
Это были чистые листы бумаги, которые Алёшка по одному, грациозно вынимал из своей загадочной папки…
(Надо сказать, что грациозность движений в сочетании с грандиозностью замыслов и благородством помыслов всегда заменяла ему материальную часть любого начинания…)
11 голов с чёрными одинаковыми ёжиками неотрывно следили за листами до самого их приземления..
Потом он, решив, что объяснять мне мою часть задания слишком долго, молча вытащил из моей(!) сумки несколько уже расписанных яиц, несколько листов с эскизами моих персонажей, несколько шариковых ручек и карандашей…
Бурсаки окончательно утвердились в ненужности «учителя закона божьего» (меня) и ещё преданнее уставились на Большого Начальника…
Иногда они благосклонно взглядывали на большие эскизы, по-китайски цокали языками — одобряли, догадалась я…
Зато окончательная работа — собственно миниатюра — их не заинтересовала вообще… То ли они боялись на неё смотреть, то ли просто не заметили…
Стыдно признаться, но я всегда подозревала, что китайцы не очень хорошо видят…
К этому времени я окончательно перестала различать китайский и английский , хотя и не забывала вежливо смотреть на говорящего…
(Дома Лёша поклялся мне, что по-китайски не знает ни слова!)…
Пока он объяснял переводчице другой стороны, что именно та, другая сторона должна делать, он отчаянно жестикулировал, хватался рукой то за эскиз, то за карандаш, рисовал в воздухе фигуры выпивших *старух на санках, гусей верхом на коровах и прочую нечисть …
Не хочу врать, что все 11 человек одновременно свесили на бок свои языки и принялись демонстрировать своё умение… Но тогда мне казалось, что всё было именно так…
11 голов лежали на 11-ти левых плечах, 11 подбородков вместе с карандашом водили по бумаге…
Наконец каждый положил свой рисунок перед Главным Учителем…
(господи, а перед кем же ещё?!!)…
Алёшка догадался, что мне это будет тоже интересно и разложил все 11 так, что бы я тоже могла их видеть…
В первый раз в жизни моему сыну отказало самообладание!
Он на минуту стал маленьким мальчиком и жалобно спросил:
«Мамуля, а что это такое ?!..»
«А это наш бизнес, сынок…» — не удержалась я.
Будь я хорошей матерью, я взяла бы его за руку и сказала:
«Пойдём отсюда, мой маленький, на остановке автобуса я куплю тебе мороженое…»
Но хорошей матерью я не была, к тому же не была уверена, что деньги на мороженое у нас есть…
Почему-то каждый наш будущий художник вообразил себя гениальным Ивановым, (который явил Христа народу), и рисовал человеческую фигуру с большого пальца левой ноги**…
Большинство рисунков было сделано одной непрерывной линией…
Вернее, старалось быть сделанным…
Видны были не только места, где автор переводил дыхание и топтался на одном месте. Зрителю (мне) передавался панический страх художника перед возможным отрыве ручки от бумаги…
Это не была линия, которой предстояло превратиться в бабу с коромыслом, или с гусем, или сидящим у неё на коленях мужичком с балалайкой… Нет, это была дорога жизни, от непрерывности которой зависела одна тихая китайская жизнь…
На завершённом рисунке легко угадывался проглоченный удавом предмет: та же баба, церквушка на косогоре, поп в рясе весело съезжающий с горки на своей попе…
«Угадывался», естественно, только при условии, что рядом лежал оригинал, и был тебе хорошо виден с твоего места!…
Другие рисовали линией настолько рваной и прерывистой, что сравнить это можно было только с японской сосной…
Даже мысли о взаимопроникновении двух культур не могли оторвать меня от этого ужаса…
Зато было и хорошее!
Я перестала волноваться за наше будущее! Каждая моя пора выделяла спасительный адреналин обречённости…
Я видела не только наш следующий день, но и неизбежные мелочи, которые наполнят все остальные…
Вот мы знакомим учеников с красками и кисточками… Вот мы не удивляемся, что видят они эти предметы впервые в жизни… Вот наступил день, когда мы перестали заморачиваться вопросом: так ли уж обязательно при общении понимать друг друга хотя бы изредка?…
Короче. Алёшка всё больше и всё громче говорил по-английски.
Гейша всё меньше и всё тише переводила это на китайский.
Восхищаться этим сюром не мог даже мой сын!
Зато он часто беззастенчиво и шумно вздыхал, разводил руками, и, наподобие китайского болванчика, непрерывно качал головой.
В эти минуты кураторша была явно на нашей стороне: она, глядя с материнским укором на вольнослушателей, с точностью пародирующего Галкина переводила алёшины вздохи и жесты. Но молча.
И точно так же она «переводила» обратную сторону: с тем же сочувствием, с таким же неверием во всё хорошее и с тем же укором, но уже по отношению к Учителю… /Потому, что нельзя требовать от детей то, что они не могут дать!…/
Когда мой муж подолгу что-то рассказывал нашей кошке, он, не получая ответа, неизменно огорчался.. А на мое недоумение отвечал: «Я же так понятно рассказываю!..»
Зато мы поняли, что восточная дипломатия — это и впрямь великая вещь…
Сейчас я перепрыгну пропасть, на дне которой до сих пор сложены аккуратной стопкой наши безумные замахи, вера (без всяких на то оснований!) в себя, неверие в то, что для других было очевидным, и гордое умение до конца идти по однажды выбранной дороге, даже если она заведомо вела нас «в противоположную Москве» сторону…
Но сегодня, когда я немного, всего на одну жизнь, повзрослела, я могу без ущерба для своей психики просто перечислить весь этот хла …
Я даже никого не прошу разглядывать его бережно, как старые снимки…
Зачем?.. Если он исчезнет вместе с окончанием моего прыжка…
Так вот. Китайцы никогда не рисовали. Даже на бумаге.
Алёша, по известной ему одному логике, предлагает им испытать себя прямо на загрунтованном яйце.
Для этого. Мы с Лешкой зашкуриваем деревянные заготовки, грунтуем, покрываем красным, а потом чёрным акриликом, (на красном чёрное «глубже»). Подвешиваем их на нитках. Лакируем. Тонко шлифуем, почти не дотрагиваясь до лака. Я рисую на них сценки, только силуэты. От помощников требуется закрасить локальным цветом фигурки людей .
У них задача одна — не вылезти кисточкой за пределы контура.
Результат прежний: сытый, неизвестно кого проглотивший удав.
Контура нет и в помине.
Дома шкуркой сладострастно уничтожаем удавов.
Все операции повторяем сначала. Рисую, (уже с наслаждением — для себя!), расписываю. Лакируем в несколько слоёв.
Платим за работу(?) $4 каждому…
Работаем на чердаке, под раскалённой крышей…
С крыши свисают ошмётки стекловаты. Стеклянная пыль забивает нос, рот, попадает под майку, смешивается с потом и создаёт ощущение, что ты лёг вздремнуть на муравейник.
Мама в очередной раз в госпитале. Ей уже хорошо. Но Лёша всегда хочет лучшего. Поэтому провёл на чердак телефон.
Мама звонит каждые десять минут и сообщает, что «со вчерашнего дня» ей не приносят судно. Леша звонит на пост. Убеждается, что бабушка от скуки лукавит. Через десять минут все повторяется.
Теперь. Я не сильна в арифметике, но если цифры не надо складывать и отнимать, а просто тупо помнить, то — пожалуйста…
Мы заняли 4 тысячи долларов на каталог, его рассылку и проч. и проч…
В «проч.» входила и плата 11-ти китайцам за наше волонтерство: откажись они добровольно от наших услуг по уничтожению удавов, я могла бы сделать работ раза в два больше. Кто же не знает, что делать своё, новое куда легче и приятней, чем исправлять чужое, которому и названия-то найти невозможно.?..
Звереть мы начали месяца через два… Глупо ждать благородства от тех, кто не способен оценить чужое…
Однажды Лёшка признался, что при последней раздаче зарплаты, деньги сами прилипали к его рукам, не желая попасть в чужие…
Зато эти же два последних месяца помогли нам перенести возможную тоску от разлуки с непостижимой культурой…
Алёша говорил, что, возможно(!), он ошибся в расчётах, и что нам пора научиться считать…
Что мы иногда, в качестве развлечения, и делали…
«Таа-ак… Маленькое — 17 дол., большое — 27, пересылка — … а, неважно…, краски, лаки, заготовки, фурнитура, (как не влюбиться в это слово, которое само пахнет размахом, производством, самим бизнесом, наконец!)…»
Нас перестали со временем пугать слова «made in china»… Потому, что мы поняли, что больше нигде ничего не делают… Но как бы мы ни поумнели, мы до сих пор не можем понять, как нам удалось погасить все долги…
Пока я думала, как мне закончить эту историю, пришёл муж.
Он бегло прочитал написанное, и что-то глубоко элегическое появилось на кончиках его криво подстриженных усов…
Кошмар, сказал он… Но почему мы тогда так много смеялись?!!
Ведь это был такой ужас.. Это что, один из способов выжить?.. Нет, не хочу так думать, это слишком банально…
Всё проще, сказала я… Мы все были дураками…
И мы были слишком счастливыми, чтобы быть умными…
Потом-то поумнели… И что?…
**********
* — у меня- именно выпИвшие старухи, а не выпавшие из окна…
** — это важное сведение о художнике в мое время не пропускал ни один гид.
Январь. 19 г