«Какой козлизм, — обиделась общественность…»
1 февраля, 2024 9:15 дп
Мэйдэй
Мария Пустовит:
Сен-Санс был человек веселый. Как-то раз он собрал музыкальную общественность и говорит:
— А хотите, я Вам сыграю тридцать третью сонату Бетховена?
Общественность, как ей и свойственно, зашуршала:
— Как это — тридцать третью? Нет у Бетховена тридцать третьей сонаты, все приличные люди это знают. Ишь, покусился на святое.
— Есть тридцать третья соната, — говорит Сен-Санс, — я в архиве ее раскопал. Сейчас сыграю.
И Сен-Санс действительно сел и заиграл. Соната оказалась прекрасная — глубокая, драматичная, и в четырех частях.
— Настоящий Бетховен, — загудела общественность между собой, — его оригинальный стиль. Тридцать третья соната — вершина бетховенского творчества.
— Темнота, — говорит Сен-Санс, — ой, темнота. Вы разве не знаете, что у Бетховена тридцать две сонаты? Все приличные люди знают.
— А это что было? — взволновалась общественность.
— Это я сымпровизировал, — признался Сен-Санс, — а вы поверили.
— Какой козлизм, — обиделась общественность, — импровизация, что и говорить, прекрасная, но по сути — безобразие.
— Какие вы, однако, шляпы, — захохотал Камиль, — тридцать третью сонату Бетховена им подавай. Тридцати двух не хватает, да?
— Не видать тебе бетховенской славы за твое святотатство, — разгневалась общественность.
— Мне бетховенской и не надо, — сказал Сен-Санс.
И бетховенской славы Сен-Сансу действительно не досталось, потому что никто, кроме Бетховена, бетховенской славой обладать не может.
Подпишитесь!
Мэйдэй
Мария Пустовит:
Сен-Санс был человек веселый. Как-то раз он собрал музыкальную общественность и говорит:
— А хотите, я Вам сыграю тридцать третью сонату Бетховена?
Общественность, как ей и свойственно, зашуршала:
— Как это — тридцать третью? Нет у Бетховена тридцать третьей сонаты, все приличные люди это знают. Ишь, покусился на святое.
— Есть тридцать третья соната, — говорит Сен-Санс, — я в архиве ее раскопал. Сейчас сыграю.
И Сен-Санс действительно сел и заиграл. Соната оказалась прекрасная — глубокая, драматичная, и в четырех частях.
— Настоящий Бетховен, — загудела общественность между собой, — его оригинальный стиль. Тридцать третья соната — вершина бетховенского творчества.
— Темнота, — говорит Сен-Санс, — ой, темнота. Вы разве не знаете, что у Бетховена тридцать две сонаты? Все приличные люди знают.
— А это что было? — взволновалась общественность.
— Это я сымпровизировал, — признался Сен-Санс, — а вы поверили.
— Какой козлизм, — обиделась общественность, — импровизация, что и говорить, прекрасная, но по сути — безобразие.
— Какие вы, однако, шляпы, — захохотал Камиль, — тридцать третью сонату Бетховена им подавай. Тридцати двух не хватает, да?
— Не видать тебе бетховенской славы за твое святотатство, — разгневалась общественность.
— Мне бетховенской и не надо, — сказал Сен-Санс.
И бетховенской славы Сен-Сансу действительно не досталось, потому что никто, кроме Бетховена, бетховенской славой обладать не может.
Подпишитесь!