«Как здорово! — закричал Стравинский, — что тут сидит Пикассо!..»
1 августа, 2025 8:47 дп
Мэйдэй
Игорь Поночевный:
Однажды в доме у Коко Шанель сидели в гостях и пили кофе Пабло Пикассо, его жена Ольга Хохлова, Сергей Дягилев и Кирилл Пыжов, который впоследствии стал иконописцем всея Америки архимандритом Киприаном, и расписал православный собор в Сан-Франциско. С ним потом вместе работал известнейший американский иконописец Dmitry Shkolnik, мой друг. А до того Пыжов записался в Белую армию в 15 лет, и одним из последних покинул Крым в составе Врангелевских войск. Сначала он мыкался в Константинополе, потом перебрался в Париж, где познакомился с Пикассо, и тот нашел ему работу: расписать яхту Коко Шанель.
Будущий Отец Киприан только что помыл кисти, и они тихо беседовали с Пикассо, выясняя, где дешевле всего в Париже купить скипидар?
Вдруг в гости пожаловал князь Феликс Юсупов, который прежде в Петрограде застрелил Распутина, и принес две дюжины свежих устриц. А следом за ним пришел композитор Игорь Стравинский с пирожными эклерами.
— Как здорово! — закричал Стравинский, — что тут сидит Пикассо! Он-то мне и нужен!
И он открыл папку с нотами, на которой большими буквами было написано «Незабудочка» и достал оттуда рисунок.
— Вот, купил на Монмартре. Подписано: «Пабло Пикассо». Торговка клялась, что подлинник. Наверное подделка? За такие-то деньги?
Пабло Пикассо взял в руки рисунок и улыбнулся.
— За сколько взяли? — полюбопытствовал Дягилев.
— Безделица. Двадцать франков.
Все в гостиной рассмеялись.
Пабло Пикассо вынул из кармана карандаш, который всегда носил с собой:
— Вы позволите? — спросил он Стравинского.
Тот кивнул.
Пикассо надписал перед подписью большими буквами НЕ-, после чего авторская подпись приобрела вид «НЕ-Пабло Пикассо». Вышло оригинально. Все опять засмеялись.
— Ну, к устрицам положено шампанское, — сказала Коко Шанель и захлопала в ладоши.
Явилось шампанское.
Захмелев, Юсупов вдруг и говорит Стравинскому:
— А, давайте, я у Вас куплю рисунок за сто франков?
«Все-таки это уникальная в своем роде вещь. Вроде как подделка. Но подписанное маэстро. Стоить она будет гораздо дороже» — решил про себя князь.
Стравинский подумал, подумал, и согласился. Юсупов рассчитался, взял рисунок, и стал собираться, ему надо было бежать к любовнику. Дягилев с тоской посмотрел вослед красавцу князю.
Принесли чай в самоваре, и приборы. Стравинский, обрадованный тем, что на ровном месте заработал 80 франков, сел к роялю и начал играть «Весну Священную», заглушая все разговоры в зале своей какофонией.
На подоконник сел голубь. Пикассо подумал, что было бы забавно воткнуть ему в рот ветку, которую голубь украл у ангела, несшего Деве Марии Благую Весть, отчего вся человеческая цивилизация не пошла бы наперекосяк.
Музыка лилась в воздухе, как струи из прорванного водопроводного крана. Ольга Хохлова поморщила носик. Коко Шанель пожала плечиками. Никто не знал, как угомонить великого русского композитора? Пабло Пикассо, который на дух не переносил авангардную музыку, вдруг вскочил, ударил себя по лбу, да как заорет:
— Вспомнил, вспомнил! Это же мой рисунок! Я рисовал его в Ницце!
Стравинский перестал играть. Челюсть его отвисла. Только что он продал за 100 франков рисунок, который мог стоить тысячу! Он вскочил от рояля, подхватил папку с нотами и бросился к дверям:
— Куда пошел Феликс?
— Кажется, к Ване Бунину, — молвил Дягилев.
Игорь Стравинский вылетел из комнаты вон, и поскакал по лестнице через три ступеньки. А в гостиной у Коко Шанель все засмеялись, и стали пить чай и есть пирожные эклеры.
История эта была бы не полной, если не присовокупить, что Стравинский после выкупил у Юсупова рисунок за пятьсот. Торговался за триста, но Феликс Феликсович был ни в какую.
Мэйдэй
Игорь Поночевный:
Однажды в доме у Коко Шанель сидели в гостях и пили кофе Пабло Пикассо, его жена Ольга Хохлова, Сергей Дягилев и Кирилл Пыжов, который впоследствии стал иконописцем всея Америки архимандритом Киприаном, и расписал православный собор в Сан-Франциско. С ним потом вместе работал известнейший американский иконописец Dmitry Shkolnik, мой друг. А до того Пыжов записался в Белую армию в 15 лет, и одним из последних покинул Крым в составе Врангелевских войск. Сначала он мыкался в Константинополе, потом перебрался в Париж, где познакомился с Пикассо, и тот нашел ему работу: расписать яхту Коко Шанель.
Будущий Отец Киприан только что помыл кисти, и они тихо беседовали с Пикассо, выясняя, где дешевле всего в Париже купить скипидар?
Вдруг в гости пожаловал князь Феликс Юсупов, который прежде в Петрограде застрелил Распутина, и принес две дюжины свежих устриц. А следом за ним пришел композитор Игорь Стравинский с пирожными эклерами.
— Как здорово! — закричал Стравинский, — что тут сидит Пикассо! Он-то мне и нужен!
И он открыл папку с нотами, на которой большими буквами было написано «Незабудочка» и достал оттуда рисунок.
— Вот, купил на Монмартре. Подписано: «Пабло Пикассо». Торговка клялась, что подлинник. Наверное подделка? За такие-то деньги?
Пабло Пикассо взял в руки рисунок и улыбнулся.
— За сколько взяли? — полюбопытствовал Дягилев.
— Безделица. Двадцать франков.
Все в гостиной рассмеялись.
Пабло Пикассо вынул из кармана карандаш, который всегда носил с собой:
— Вы позволите? — спросил он Стравинского.
Тот кивнул.
Пикассо надписал перед подписью большими буквами НЕ-, после чего авторская подпись приобрела вид «НЕ-Пабло Пикассо». Вышло оригинально. Все опять засмеялись.
— Ну, к устрицам положено шампанское, — сказала Коко Шанель и захлопала в ладоши.
Явилось шампанское.
Захмелев, Юсупов вдруг и говорит Стравинскому:
— А, давайте, я у Вас куплю рисунок за сто франков?
«Все-таки это уникальная в своем роде вещь. Вроде как подделка. Но подписанное маэстро. Стоить она будет гораздо дороже» — решил про себя князь.
Стравинский подумал, подумал, и согласился. Юсупов рассчитался, взял рисунок, и стал собираться, ему надо было бежать к любовнику. Дягилев с тоской посмотрел вослед красавцу князю.
Принесли чай в самоваре, и приборы. Стравинский, обрадованный тем, что на ровном месте заработал 80 франков, сел к роялю и начал играть «Весну Священную», заглушая все разговоры в зале своей какофонией.
На подоконник сел голубь. Пикассо подумал, что было бы забавно воткнуть ему в рот ветку, которую голубь украл у ангела, несшего Деве Марии Благую Весть, отчего вся человеческая цивилизация не пошла бы наперекосяк.
Музыка лилась в воздухе, как струи из прорванного водопроводного крана. Ольга Хохлова поморщила носик. Коко Шанель пожала плечиками. Никто не знал, как угомонить великого русского композитора? Пабло Пикассо, который на дух не переносил авангардную музыку, вдруг вскочил, ударил себя по лбу, да как заорет:
— Вспомнил, вспомнил! Это же мой рисунок! Я рисовал его в Ницце!
Стравинский перестал играть. Челюсть его отвисла. Только что он продал за 100 франков рисунок, который мог стоить тысячу! Он вскочил от рояля, подхватил папку с нотами и бросился к дверям:
— Куда пошел Феликс?
— Кажется, к Ване Бунину, — молвил Дягилев.
Игорь Стравинский вылетел из комнаты вон, и поскакал по лестнице через три ступеньки. А в гостиной у Коко Шанель все засмеялись, и стали пить чай и есть пирожные эклеры.
История эта была бы не полной, если не присовокупить, что Стравинский после выкупил у Юсупова рисунок за пятьсот. Торговался за триста, но Феликс Феликсович был ни в какую.