Как сбежать в Литву по карте и компасу даже без паспорта
13 ноября, 2020 9:16 дп
Мэйдэй
Литва охотно предоставляет политическое убежище россиянам и белорусам, которых преследуют по политическим мотивам. По сравнению с другими странами Евросоюза Литва достаточно быстро принимает решение о предоставлении политического убежища – этот процесс занимает обычно менее полугода. Россиянину Михаилу Пулину, бежавшему из России из-за возбужденного уголовного дела, удалось получить убежище даже быстрее, несмотря на то что границу Литвы он пересек нелегально. Большое интервью с Пулиным сделало «Радио Свобода«.
Михаил Пулин был участником протестных акций. После чего его задержали и «вели беседы» сотрудники ФСБ. Предлагали стать агентом влияния в оппозиционной среде, обещали политическую карьеру в оппозиции.
— Что происходило после допроса?
– Когда я вышел после допроса, я подумал, что это чудо. По той простой причине, что до этого после подобных мероприятий я отправлялся в изолятор временного содержания, потом в следственный изолятор, а дальше в места лишения свободы. И я прекрасно знаю, что в нашей стране от свидетеля до обвиняемого – один шаг. И силовикам ничего не стоит переквалифицировать мой статус в подозреваемого, а потом и в обвиняемого. Поэтому я решил уехать в безопасную страну, в Евросоюз.
– Расскажите, как вы планировали и готовили свой отъезд из России.
– Ситуацию осложнил карантин из-за коронавирусной инфекции, границы в Европе были закрыты. Мне не оставалось иного выхода, как пересечь границу с Европейским союзом нелегальным способом. Еще случился такой казус, что я оказался совсем без документов – остались только водительские права. Незадолго до пандемии коронавируса мой паспорт пришел в негодность, и когда я подал заявление на его восстановление, никакие МФЦ уже не работали из-за коронавирусных ограничений. Мне сказали ждать окончания коронавируса, и паспорт я восстановить не смог. Так что у меня даже общегражданского паспорта не было, не то что заграничного.
Я собрал походный рюкзак – у меня в жизни был опыт дальних походов и опыт взаимодействия с правоохранительными системами разных стран. До этого я ездил в другие страны и в принципе представляю, что такое государственная граница и как ее можно пересечь нелегально. Я скачал и распечатал спутниковые снимки приграничных районов России, Беларуси и Литвы. Взял необходимое обмундирование, камуфляжную форму, чтобы меня было не так сильно видно.
Я понимал, что могу уже находиться в федеральном розыске и мне нужно не светиться нигде, поэтому я поехал автостопом. Доехал до белорусской границы, вижу – все перекрыто. Я перешел границу по лесам и болотам. Нужно было действовать осмотрительно, потому что ближайшие приграничные поселения насыщены агентурой пограничной службы, и в принципе человека легко могут сдать пограничникам. Тем более незнакомого человека и во время коронавирусной эпидемии, когда никаких чужих людей в этом месте быть не должно. Поэтому я шел в основном по ночам, а спал днем. У меня была с собой небольшая палатка, спальный мешок и принадлежности для выживания в безлюдной местности. Так я потихоньку перешел границу России и Беларуси. По Беларуси я поехал так же на попутных машинах, придумал себе определенную легенду, чтобы не вызывать подозрения, и доехал до границы с Литовской республикой, через которую дальше пошел пешком.
– Какая у вас была легенда?
– Несмотря на то что мне уже четвертый десяток, я довольно молодо выгляжу. Может быть, северные лагеря сохранили здоровье или еще что-то. Я говорил, что я студент старших курсов вуза и еду к себе домой, к родственникам или друзьям. Так как на территории Республики Беларусь я бывал неоднократно, мне не было сложно составить такого рода легенду для попутных водителей. Пусть они меня извинят за то, что я их обманывал, если они читают это интервью, но это было необходимо – мало ли с кем я общался в тот момент.
Таким образом я постепенно добрался до границы с Литвой, не доезжая километров 30, и пошел в сторону границы пешком. У меня не было с собой никакого телефона, никаких гаджетов, которые могут забиллинговать сотрудники спецслужб. Я ориентировался по старинке – с помощью компаса и карты.
Ночью я дождался очень сильной грозы. На границе есть контрольно-следовая полоса, которая служит для того, чтобы задерживать потенциальных нарушителей. Мне очень повезло, что дождь шел как из ведра – вода стояла стеной, и любые следы на границе смывало. Я даже думаю, что, если бы в 20–30 метрах стоял пограничный наряд, меня из-за такого дождя даже бы не заметили. Глубокой ночью я уже перешел границу Беларуси и Литвы. Пройдя вброд несколько приграничных речек, я оказался на территории Литовской республики.
– Сколько занял весь этот путь?
– Весь путь занял примерно месяц, потому что границы были закрыты, коронавирус: попутки редко останавливались, потому что все боятся заразиться. Довольно долго мне пришлось пожить в лесах.
– А расплачивались вы везде наличкой? Банковскими картами должно быть опасно.
– Да, у меня были только наличные деньги. Еще в России я приобрел немного белорусских рублей и немного евро. Все, что у меня было на счетах, я снял и оставил супруге и сыну. А сам поехал с очень небольшими суммами.
– И вот вы оказываетесь в Вильнюсе без документов после того, как перешли границу незаконно. Как литовские власти отреагировали на ваш визит?
– Первым делом я позвонил своим друзьям – я давно занимаюсь оппозиционной деятельностью, и у меня в Вильнюсе есть много знакомых политэмигрантов. Я попросил их отвезти меня в миграционную службу, чтобы все объяснить, все-таки незаконный переход границы – это подсудное дело. В миграционной службе я рассказал ту историю, которую рассказываю вам. Они отнеслись к этому с пониманием. Литовская Республика, в отличие от некоторых других стран Евросоюза, прекрасно осведомлена, что такое Российская Федерация и как там преследуют политических активистов. Меня направили в миграционный лагерь в небольшом городке Пабраде на прохождение карантина. Я побыл там какое-то время, а потом снял квартиру в Вильнюсе: у меня были с собой какие-то средства, и люди помогли.
– Как выглядит жизнь в лагере для беженцев?
– Я несколько бывалый человек, и я скажу, что в принципе там все довольно неплохо, если человек не привык к каким-то излишествам. Выглядит как обычное общежитие с правом выхода за пределы. Пабраде – это город, где довольно много людей понимают русский язык, там проживает много русских, литовцев, поляков и людей других национальностей. Русский язык является языком многонационального общения, в этом плане жизнь в Пабраде не представляет проблем для мигранта из постсоветского пространства. В плане бытовых условий – кто к чему привык, я лично не жалуюсь.
Сейчас мне предоставили политическое убежище, дали постоянный вид на жительство в Евросоюзе на пять лет. Есть работодатель, который меня берет на работу – спасибо моим знакомым в Вильнюсе, которые мне помогли. У меня есть несколько рабочих профессий, которые в Литве востребованы.
– Как долго рассматривалась ваша заявка на политическое убежище? Как происходит этот процесс?
– В Литве рассмотрение этих заявок происходит довольно быстро в отличие от других стран. Например, небезызвестный Борис Стомахин подал прошение на убежище в Украине уже почти год назад. И, как говорится, воз и ныне там. У меня заявление рассмотрели за 4,5 месяца. Даниил Константинов, тоже известный политэмигрант, уже не первый год находится в Литве – у него также в районе 3–4 месяцев проходило рассмотрение. Литва быстро решает эти вопросы, в отличие от многих других стран.
– Оказывают ли литовские власти какую-то поддержку политическим беженцам? Возможно, какие-то пособия или помощь с жильем?
– Помощь оказывают, но не сказать, что она сильно большая. Если приезжает человек, у которого руки из нужного места и у которого есть какая-то профессия, он в принципе и сам себя прокормит. Надо понимать, что Литва – это страна в восточной части Европы, это не Германия или Франция, здесь немного другая политика по отношению к беженцам. Если у человека действительно есть основания для получения убежища, тут его дают всем достойным людям. А насчет помощи: как я понимаю, есть политика, что нужны люди, готовые трудиться. Не будет никто, конечно, предоставлять хоромы семипалатные и так далее. Для человека, который работы не боится, тут нормальные условия для жизни.
– Как вы думаете, при каком условии вы бы захотели вернуться в Россию?
– Когда в России пройдут революционные перемены или как минимум будет революционная ситуация, я тогда еще вернусь.
– Кстати, предусмотрена ли в России какая-то ответственность за то, что вы покинули страну таким способом?
– Это статья Уголовного кодекса, до двух лет лишения свободы. Я понимаю, что в России меня ждет уголовное дело еще и за это, помимо Республики Беларусь [где тоже может ждать уголовное дело], которая, возможно, станет полностью сателлитом Российской Федерации.
– После того как вы покинули Россию, приходили ли полицейские к вашей семье?
– Приходили, интересовались, куда я пропал. В конце концов, моя супруга – опытный человек, и мои другие родственники сталкивались с таким неоднократно – люди уже подготовленные, и они знают, что отвечать сотрудникам так называемых правоохранительных органов.
– Планирует ли ваша семья переезжать к вам в Литву?
– Да, конечно, буквально недавно об этом разговаривали, но, видимо, этот вопрос откладывается до открытия границ. Сейчас все границы закрыты, везде карантин, и, в связи с этим, дата совершенно неопределенная.
– Что сейчас с тем уголовным делом?
– После того как я эмигрировал из РФ, по уголовному делу полная тишина. И, как я понял со слов сотрудников, их целью было привлечь меня к уголовной ответственности и отправить в места лишения свободы, чтобы нивелировать мою политическую активность в Российской Федерации.
– Вы говорили, что тоже были политзаключенным. Можете ли рассказать более подробно про этот опыт?
– Это был далекий 2009 год, я тогда состоял в ныне запрещенной и признанной экстремистской Национал-большевистской партии. На нас было совершено нападение группой хулиганов-провокаторов. Хотя мы были обороняющейся стороной, а не нападающей, на нас было заведено уголовное дело. Сперва по статье 213 УК РФ (хулиганство), потом по статьям 115 и 116 УК РФ – побои и легкие телесные повреждения. На меня еще было заведено дело по 282-й статье части 2 – участие в деятельности экстремистской организации. Я пробыл в местах лишения свободы 3 года и 4 месяца.
В Москве в Бутырской тюрьме все было относительно спокойно, и права осужденных более-менее соблюдались. В Кировской области я писал статьи и жалобы правозащитникам, были ужасные пытки, несправедливые и необоснованные заключения в карцер. Некоторые российские колонии напоминают или ГУЛАГ, или фашистские концлагеря. И это не голословные утверждения, это так и есть. Я сам видел, как людей в прямом смысле слова убивали, насиловали, как люди резали себе вены, ужасные вещи происходили абсолютно. Был случай, что таджика одного били до тех пор, пока он не умер, а потом труп сожгли в кочегарке и сказали, что он ушел в бега. Насколько я знаю, с тех пор там если что-то и изменилось в лучшую сторону, то мало что.
– Как вы думаете, что было бы с вами, если бы вы не успели уехать из России?
– Я примерно знаю свое будущее, которое мне обещали оперативники ФСБ и Центра по противодействию экстремизму. Я думаю, что я снова оказался бы в местах лишения свободы. На общем и строгом режиме я уже был, на этот раз оказался бы на особом. И, возможно, моя жизнь там бы и оборвалась: или бы меня там довели до суицида, или убили бы. Учитывая мои конфликты с Федеральной службой исполнения наказаний: сколько я на них написал жалоб за долгие годы, сколько я помогал улучшить жизнь заключенных в лагерях Российской Федерации и помогал политическим заключенным, – я думаю, я бы живым, скорее всего, не вышел, – рассказал Радио Свобода Михаил Пулин.
Мэйдэй
Литва охотно предоставляет политическое убежище россиянам и белорусам, которых преследуют по политическим мотивам. По сравнению с другими странами Евросоюза Литва достаточно быстро принимает решение о предоставлении политического убежища – этот процесс занимает обычно менее полугода. Россиянину Михаилу Пулину, бежавшему из России из-за возбужденного уголовного дела, удалось получить убежище даже быстрее, несмотря на то что границу Литвы он пересек нелегально. Большое интервью с Пулиным сделало «Радио Свобода«.
Михаил Пулин был участником протестных акций. После чего его задержали и «вели беседы» сотрудники ФСБ. Предлагали стать агентом влияния в оппозиционной среде, обещали политическую карьеру в оппозиции.
— Что происходило после допроса?
– Когда я вышел после допроса, я подумал, что это чудо. По той простой причине, что до этого после подобных мероприятий я отправлялся в изолятор временного содержания, потом в следственный изолятор, а дальше в места лишения свободы. И я прекрасно знаю, что в нашей стране от свидетеля до обвиняемого – один шаг. И силовикам ничего не стоит переквалифицировать мой статус в подозреваемого, а потом и в обвиняемого. Поэтому я решил уехать в безопасную страну, в Евросоюз.
– Расскажите, как вы планировали и готовили свой отъезд из России.
– Ситуацию осложнил карантин из-за коронавирусной инфекции, границы в Европе были закрыты. Мне не оставалось иного выхода, как пересечь границу с Европейским союзом нелегальным способом. Еще случился такой казус, что я оказался совсем без документов – остались только водительские права. Незадолго до пандемии коронавируса мой паспорт пришел в негодность, и когда я подал заявление на его восстановление, никакие МФЦ уже не работали из-за коронавирусных ограничений. Мне сказали ждать окончания коронавируса, и паспорт я восстановить не смог. Так что у меня даже общегражданского паспорта не было, не то что заграничного.
Я собрал походный рюкзак – у меня в жизни был опыт дальних походов и опыт взаимодействия с правоохранительными системами разных стран. До этого я ездил в другие страны и в принципе представляю, что такое государственная граница и как ее можно пересечь нелегально. Я скачал и распечатал спутниковые снимки приграничных районов России, Беларуси и Литвы. Взял необходимое обмундирование, камуфляжную форму, чтобы меня было не так сильно видно.
Я понимал, что могу уже находиться в федеральном розыске и мне нужно не светиться нигде, поэтому я поехал автостопом. Доехал до белорусской границы, вижу – все перекрыто. Я перешел границу по лесам и болотам. Нужно было действовать осмотрительно, потому что ближайшие приграничные поселения насыщены агентурой пограничной службы, и в принципе человека легко могут сдать пограничникам. Тем более незнакомого человека и во время коронавирусной эпидемии, когда никаких чужих людей в этом месте быть не должно. Поэтому я шел в основном по ночам, а спал днем. У меня была с собой небольшая палатка, спальный мешок и принадлежности для выживания в безлюдной местности. Так я потихоньку перешел границу России и Беларуси. По Беларуси я поехал так же на попутных машинах, придумал себе определенную легенду, чтобы не вызывать подозрения, и доехал до границы с Литовской республикой, через которую дальше пошел пешком.
– Какая у вас была легенда?
– Несмотря на то что мне уже четвертый десяток, я довольно молодо выгляжу. Может быть, северные лагеря сохранили здоровье или еще что-то. Я говорил, что я студент старших курсов вуза и еду к себе домой, к родственникам или друзьям. Так как на территории Республики Беларусь я бывал неоднократно, мне не было сложно составить такого рода легенду для попутных водителей. Пусть они меня извинят за то, что я их обманывал, если они читают это интервью, но это было необходимо – мало ли с кем я общался в тот момент.
Таким образом я постепенно добрался до границы с Литвой, не доезжая километров 30, и пошел в сторону границы пешком. У меня не было с собой никакого телефона, никаких гаджетов, которые могут забиллинговать сотрудники спецслужб. Я ориентировался по старинке – с помощью компаса и карты.
Ночью я дождался очень сильной грозы. На границе есть контрольно-следовая полоса, которая служит для того, чтобы задерживать потенциальных нарушителей. Мне очень повезло, что дождь шел как из ведра – вода стояла стеной, и любые следы на границе смывало. Я даже думаю, что, если бы в 20–30 метрах стоял пограничный наряд, меня из-за такого дождя даже бы не заметили. Глубокой ночью я уже перешел границу Беларуси и Литвы. Пройдя вброд несколько приграничных речек, я оказался на территории Литовской республики.
– Сколько занял весь этот путь?
– Весь путь занял примерно месяц, потому что границы были закрыты, коронавирус: попутки редко останавливались, потому что все боятся заразиться. Довольно долго мне пришлось пожить в лесах.
– А расплачивались вы везде наличкой? Банковскими картами должно быть опасно.
– Да, у меня были только наличные деньги. Еще в России я приобрел немного белорусских рублей и немного евро. Все, что у меня было на счетах, я снял и оставил супруге и сыну. А сам поехал с очень небольшими суммами.
– И вот вы оказываетесь в Вильнюсе без документов после того, как перешли границу незаконно. Как литовские власти отреагировали на ваш визит?
– Первым делом я позвонил своим друзьям – я давно занимаюсь оппозиционной деятельностью, и у меня в Вильнюсе есть много знакомых политэмигрантов. Я попросил их отвезти меня в миграционную службу, чтобы все объяснить, все-таки незаконный переход границы – это подсудное дело. В миграционной службе я рассказал ту историю, которую рассказываю вам. Они отнеслись к этому с пониманием. Литовская Республика, в отличие от некоторых других стран Евросоюза, прекрасно осведомлена, что такое Российская Федерация и как там преследуют политических активистов. Меня направили в миграционный лагерь в небольшом городке Пабраде на прохождение карантина. Я побыл там какое-то время, а потом снял квартиру в Вильнюсе: у меня были с собой какие-то средства, и люди помогли.
– Как выглядит жизнь в лагере для беженцев?
– Я несколько бывалый человек, и я скажу, что в принципе там все довольно неплохо, если человек не привык к каким-то излишествам. Выглядит как обычное общежитие с правом выхода за пределы. Пабраде – это город, где довольно много людей понимают русский язык, там проживает много русских, литовцев, поляков и людей других национальностей. Русский язык является языком многонационального общения, в этом плане жизнь в Пабраде не представляет проблем для мигранта из постсоветского пространства. В плане бытовых условий – кто к чему привык, я лично не жалуюсь.
Сейчас мне предоставили политическое убежище, дали постоянный вид на жительство в Евросоюзе на пять лет. Есть работодатель, который меня берет на работу – спасибо моим знакомым в Вильнюсе, которые мне помогли. У меня есть несколько рабочих профессий, которые в Литве востребованы.
– Как долго рассматривалась ваша заявка на политическое убежище? Как происходит этот процесс?
– В Литве рассмотрение этих заявок происходит довольно быстро в отличие от других стран. Например, небезызвестный Борис Стомахин подал прошение на убежище в Украине уже почти год назад. И, как говорится, воз и ныне там. У меня заявление рассмотрели за 4,5 месяца. Даниил Константинов, тоже известный политэмигрант, уже не первый год находится в Литве – у него также в районе 3–4 месяцев проходило рассмотрение. Литва быстро решает эти вопросы, в отличие от многих других стран.
– Оказывают ли литовские власти какую-то поддержку политическим беженцам? Возможно, какие-то пособия или помощь с жильем?
– Помощь оказывают, но не сказать, что она сильно большая. Если приезжает человек, у которого руки из нужного места и у которого есть какая-то профессия, он в принципе и сам себя прокормит. Надо понимать, что Литва – это страна в восточной части Европы, это не Германия или Франция, здесь немного другая политика по отношению к беженцам. Если у человека действительно есть основания для получения убежища, тут его дают всем достойным людям. А насчет помощи: как я понимаю, есть политика, что нужны люди, готовые трудиться. Не будет никто, конечно, предоставлять хоромы семипалатные и так далее. Для человека, который работы не боится, тут нормальные условия для жизни.
– Как вы думаете, при каком условии вы бы захотели вернуться в Россию?
– Когда в России пройдут революционные перемены или как минимум будет революционная ситуация, я тогда еще вернусь.
– Кстати, предусмотрена ли в России какая-то ответственность за то, что вы покинули страну таким способом?
– Это статья Уголовного кодекса, до двух лет лишения свободы. Я понимаю, что в России меня ждет уголовное дело еще и за это, помимо Республики Беларусь [где тоже может ждать уголовное дело], которая, возможно, станет полностью сателлитом Российской Федерации.
– После того как вы покинули Россию, приходили ли полицейские к вашей семье?
– Приходили, интересовались, куда я пропал. В конце концов, моя супруга – опытный человек, и мои другие родственники сталкивались с таким неоднократно – люди уже подготовленные, и они знают, что отвечать сотрудникам так называемых правоохранительных органов.
– Планирует ли ваша семья переезжать к вам в Литву?
– Да, конечно, буквально недавно об этом разговаривали, но, видимо, этот вопрос откладывается до открытия границ. Сейчас все границы закрыты, везде карантин, и, в связи с этим, дата совершенно неопределенная.
– Что сейчас с тем уголовным делом?
– После того как я эмигрировал из РФ, по уголовному делу полная тишина. И, как я понял со слов сотрудников, их целью было привлечь меня к уголовной ответственности и отправить в места лишения свободы, чтобы нивелировать мою политическую активность в Российской Федерации.
– Вы говорили, что тоже были политзаключенным. Можете ли рассказать более подробно про этот опыт?
– Это был далекий 2009 год, я тогда состоял в ныне запрещенной и признанной экстремистской Национал-большевистской партии. На нас было совершено нападение группой хулиганов-провокаторов. Хотя мы были обороняющейся стороной, а не нападающей, на нас было заведено уголовное дело. Сперва по статье 213 УК РФ (хулиганство), потом по статьям 115 и 116 УК РФ – побои и легкие телесные повреждения. На меня еще было заведено дело по 282-й статье части 2 – участие в деятельности экстремистской организации. Я пробыл в местах лишения свободы 3 года и 4 месяца.
В Москве в Бутырской тюрьме все было относительно спокойно, и права осужденных более-менее соблюдались. В Кировской области я писал статьи и жалобы правозащитникам, были ужасные пытки, несправедливые и необоснованные заключения в карцер. Некоторые российские колонии напоминают или ГУЛАГ, или фашистские концлагеря. И это не голословные утверждения, это так и есть. Я сам видел, как людей в прямом смысле слова убивали, насиловали, как люди резали себе вены, ужасные вещи происходили абсолютно. Был случай, что таджика одного били до тех пор, пока он не умер, а потом труп сожгли в кочегарке и сказали, что он ушел в бега. Насколько я знаю, с тех пор там если что-то и изменилось в лучшую сторону, то мало что.
– Как вы думаете, что было бы с вами, если бы вы не успели уехать из России?
– Я примерно знаю свое будущее, которое мне обещали оперативники ФСБ и Центра по противодействию экстремизму. Я думаю, что я снова оказался бы в местах лишения свободы. На общем и строгом режиме я уже был, на этот раз оказался бы на особом. И, возможно, моя жизнь там бы и оборвалась: или бы меня там довели до суицида, или убили бы. Учитывая мои конфликты с Федеральной службой исполнения наказаний: сколько я на них написал жалоб за долгие годы, сколько я помогал улучшить жизнь заключенных в лагерях Российской Федерации и помогал политическим заключенным, – я думаю, я бы живым, скорее всего, не вышел, – рассказал Радио Свобода Михаил Пулин.