Как Путин умер и притворился перед Богом Алёшей Ступиным
10 марта, 2023 4:01 дп
Мэйдэй
Игорь Поночевный:
Умер Путин. Попадает на Страшный Суд. А там Бог сидит за столом, и вся его приемная комиссия. Спрашивают строгенько:
— Имя и фамилия, и род занятий?
Путин подумал-подумал, и говорит:
— Зовут меня Алёша Ступин, я – оппозиционный художник, карикатурист. Пострадал за свои политические убеждения через проклятого Путина.
Бог снял очки, протирает их носовым платочком, и говорит, улыбаясь:
— Что же вы, Алёша, себя не уберегли? А я ведь был у вас в подписчиках на фейсбуке. Любил, знаете ли, читать перед сном ваши смешные рассказики.
Путин руками развел:
— Да вот, как-то так нелепо получилось. Очень уж жизнь у меня безрадостная была. Слишком у меня сердце нежное и чувствительное оказалось. Не смог пережить всех обрушившихся на мир злодеяний, лег на диван, закрыл глаза и умер тихо от горя.
Апостол Павел украдкой слезу смахнул, а апостол Пётр что-то в своем блокнотике пишет, и спрашивает, глаз не поднимая:
— А вы в Бога верили?
А Путин – хитрый, зараза. Вздохнул и говорит:
— Я, видите ли, – человек принципиальный. Я не такой, как все: куда они, туда и я. Нет, я был ищущая, мятущаяся душа. Жаждал, быть может, где-то в глубине. Но не знал, как приобщиться? Уж больно мне все эти ваши культы, господин Бог, устаревшими представлялись.
— Короче, не верили? — Уточняет Пётр.
И пока Путин думал, как ему выкрутится, Бог и говорит:
— А знаете, товарищи, мне такая позиция намного ближе и понятнее. Я уж лучше такого человека к себе возьму, чем какую-нибудь гадину верующую, вроде попёнка этого фейкового Гундяева, падлу, которая ко мне, к Богу, никакого отношения не имеет. Я эту заразу, верите ли, собственными руками…
И так воодушевился, занервничал, аж задрожал весь. А апостол Павел и говорит:
— Да не переживайте вы так, Иисус Саваофович. Не стоит оно того.
А тот ему:
— Да как не переживать, Паша, когда кругом такая несправедливость вселенская творится? И всё из-за этой нечисти в Кремле? Война, горе, убийства людей. Не могу я уже спокойно на это смотреть. Честное слово, не могу.
И так Бог разнервничался, что пришлось ему корвалолу накапать.
Наконец, спрашивает председательствующий всех, сидящих за столом:
— Что вы, товарищи, думаете?
Пётр плечами пожал, а Павел и говорит:
— А мне его холсты нравятся, очень уж на них лики такие искренние и душевные. И никакого там богохульства и святотатства нет, конечно. Враки и глупости всё это. Ханжество и клерикализм. И скоро, я верю, их на аукционе Сотбис и за миллионы будет не купить. А у нас, в раю, он мог бы всяких ангелочков на плафонах расписывать масляными красками. И очень красиво будет.
Короче, проголосовали единогласно. Выписала комиссия Путину билет в рай, и торжественно вручила. И он уже было решил, что опять всех переиграл, как обычно. Взял свой чемодан с барахлом, кланяется, и идет к дверям. А апостол Павел вдруг и говорит:
— А что это у вас там, сзади?
Путин:
— Где?
— Да, вон, из-под пиджака торчит?
— Да где?
— Да – вон же! На хвост похожее.
— А, это? Это труба, кажется, водопроводная. Не знаю, как она туда попала? Зацепилась, наверное, когда я умирал?
Тут Бог очки надел, посмотрел внимательно на Путина, да как закричит:
— Ба! Так это же – Путин! Это же та самая шкура!
Короче, отобрали архангелы у него билет, и дали такого поджопника, от которого он полетел вместе с чемоданом вверх тормашками в ад, где его черти уже заждались. А для Страшного Суда заказали, наконец, на амазоне сканер с детектором. Потому, что нельзя же уже так: на дворе двадцать первый век, а у них всё – по старинке.
Мэйдэй
Игорь Поночевный:
Умер Путин. Попадает на Страшный Суд. А там Бог сидит за столом, и вся его приемная комиссия. Спрашивают строгенько:
— Имя и фамилия, и род занятий?
Путин подумал-подумал, и говорит:
— Зовут меня Алёша Ступин, я – оппозиционный художник, карикатурист. Пострадал за свои политические убеждения через проклятого Путина.
Бог снял очки, протирает их носовым платочком, и говорит, улыбаясь:
— Что же вы, Алёша, себя не уберегли? А я ведь был у вас в подписчиках на фейсбуке. Любил, знаете ли, читать перед сном ваши смешные рассказики.
Путин руками развел:
— Да вот, как-то так нелепо получилось. Очень уж жизнь у меня безрадостная была. Слишком у меня сердце нежное и чувствительное оказалось. Не смог пережить всех обрушившихся на мир злодеяний, лег на диван, закрыл глаза и умер тихо от горя.
Апостол Павел украдкой слезу смахнул, а апостол Пётр что-то в своем блокнотике пишет, и спрашивает, глаз не поднимая:
— А вы в Бога верили?
А Путин – хитрый, зараза. Вздохнул и говорит:
— Я, видите ли, – человек принципиальный. Я не такой, как все: куда они, туда и я. Нет, я был ищущая, мятущаяся душа. Жаждал, быть может, где-то в глубине. Но не знал, как приобщиться? Уж больно мне все эти ваши культы, господин Бог, устаревшими представлялись.
— Короче, не верили? — Уточняет Пётр.
И пока Путин думал, как ему выкрутится, Бог и говорит:
— А знаете, товарищи, мне такая позиция намного ближе и понятнее. Я уж лучше такого человека к себе возьму, чем какую-нибудь гадину верующую, вроде попёнка этого фейкового Гундяева, падлу, которая ко мне, к Богу, никакого отношения не имеет. Я эту заразу, верите ли, собственными руками…
И так воодушевился, занервничал, аж задрожал весь. А апостол Павел и говорит:
— Да не переживайте вы так, Иисус Саваофович. Не стоит оно того.
А тот ему:
— Да как не переживать, Паша, когда кругом такая несправедливость вселенская творится? И всё из-за этой нечисти в Кремле? Война, горе, убийства людей. Не могу я уже спокойно на это смотреть. Честное слово, не могу.
И так Бог разнервничался, что пришлось ему корвалолу накапать.
Наконец, спрашивает председательствующий всех, сидящих за столом:
— Что вы, товарищи, думаете?
Пётр плечами пожал, а Павел и говорит:
— А мне его холсты нравятся, очень уж на них лики такие искренние и душевные. И никакого там богохульства и святотатства нет, конечно. Враки и глупости всё это. Ханжество и клерикализм. И скоро, я верю, их на аукционе Сотбис и за миллионы будет не купить. А у нас, в раю, он мог бы всяких ангелочков на плафонах расписывать масляными красками. И очень красиво будет.
Короче, проголосовали единогласно. Выписала комиссия Путину билет в рай, и торжественно вручила. И он уже было решил, что опять всех переиграл, как обычно. Взял свой чемодан с барахлом, кланяется, и идет к дверям. А апостол Павел вдруг и говорит:
— А что это у вас там, сзади?
Путин:
— Где?
— Да, вон, из-под пиджака торчит?
— Да где?
— Да – вон же! На хвост похожее.
— А, это? Это труба, кажется, водопроводная. Не знаю, как она туда попала? Зацепилась, наверное, когда я умирал?
Тут Бог очки надел, посмотрел внимательно на Путина, да как закричит:
— Ба! Так это же – Путин! Это же та самая шкура!
Короче, отобрали архангелы у него билет, и дали такого поджопника, от которого он полетел вместе с чемоданом вверх тормашками в ад, где его черти уже заждались. А для Страшного Суда заказали, наконец, на амазоне сканер с детектором. Потому, что нельзя же уже так: на дворе двадцать первый век, а у них всё – по старинке.