Как одна женщина одного путина прокормила
22 мая, 2023 6:42 пп
Мэйдэй
Игорь Поночевный:
От одной женщины муж ушел. Она очень сильно переживала, и стала от того на еду налегать из-за сильного стресса. Однажды она проснулась посреди ночи и пошла на кухню оливье откушать, аппетит разыгрался. Вдруг слышит какой-то шум в кладовке. Открывает, а там маленький голый путин сидит, крысу дохлую доедает. Женщина испугалась, дверь захлопнула. Дрожит, ни жива, ни мертва. Думает – галлюцинации у неё. Но нет. Кто-то изнутри скребется и стонет жалобно:
— Открой, женщина, мне тут холодно.
Стало ей жалко. Отворила кладовку, путин и – прыг ей на ручки. Прижался к груди, зубами стучит и просит:
— Не выбрасывай меня на улицу, я тебе послужу, с колен тебя подниму, в шелка и соболя одену, брильянтами засыплю.
Женщина, добрая душа, поверила. Стал он у неё жить, отъедаться. Вырос, заматерел.
Она обрадовалась: наконец-то мужик в доме появился, теперь порядок наведет. Не то, что в прежние времена, когда некому было и гвоздь забить. Вскоре путин разжирел, растолстел, стал уже, как хозяин по квартире её прохаживать. Тут велит себе телевизор новый поставить, здесь – пыль протереть, там – борща наварить.
— Я, — говорит, — женщина, вчерашнее есть не могу, потому что благородно воспитан и изжога.
Стала она от того на двух работах трудиться, чтобы путина прокормить. Но не ропщет.
Прошло еще какое-то время. Путин себе уже такую харю отъел: в двери не влазит, глаза – щелки, как у мамая, а всё больше деликатесов требует. Супружеский долг совсем забыл. Палец о палец по хозяйству не ударит. Знай себе только хоккей в телевизоре щелкает, пивные бутылки в угол сыплет и пальцы жирные о скатерть белую вытирает. И все ему не нравится: и то женщина не так сделает, и это; и денег у неё мало, и некрасивая, и старая. А она уже на трех работах вкалывает и по полночи надрывается. Путину это как раз выгодно: он в те поры баб к себе водит. В один день женщина возроптала:
— Что же ты, — говорит, — милый, измываешься надо мной?
Путин с дивана вскочил, взял её за волосы, плюнул в глаза и тапками по лицу отхлестал строгенько:
— Ах, ты, такая сякая, шалава подзаборная, счастья своего не видишь! Кто, если не я?!
Женщина и присмирела. «И верно, кто, если не он?» Стал путин с тех пор её за всякую провинность поколачивать. Со всеми соседями по подъезду разругался: у того лисапед из прихожей стырит, этому ящик с почтой подпалит, другому в замок клею нальет, в лифте назло всем помочится. Соседи с того и с женщиной здороваться перестали. А она его выгораживает. Любит, потому что.
Проснётся ночью на коврике в прихожей, где ей путин место отвел, как собаке, глядит ласково на него, спящего в кровати, и с нежностью на его храп думает: «Пусть плохонькой, пусть строгонькой, пусть дармоед и гуляка, зато – свой, родненький. Такова, видать, моя женская доля». И засыпает снова, довольная.
Мэйдэй
Игорь Поночевный:
От одной женщины муж ушел. Она очень сильно переживала, и стала от того на еду налегать из-за сильного стресса. Однажды она проснулась посреди ночи и пошла на кухню оливье откушать, аппетит разыгрался. Вдруг слышит какой-то шум в кладовке. Открывает, а там маленький голый путин сидит, крысу дохлую доедает. Женщина испугалась, дверь захлопнула. Дрожит, ни жива, ни мертва. Думает – галлюцинации у неё. Но нет. Кто-то изнутри скребется и стонет жалобно:
— Открой, женщина, мне тут холодно.
Стало ей жалко. Отворила кладовку, путин и – прыг ей на ручки. Прижался к груди, зубами стучит и просит:
— Не выбрасывай меня на улицу, я тебе послужу, с колен тебя подниму, в шелка и соболя одену, брильянтами засыплю.
Женщина, добрая душа, поверила. Стал он у неё жить, отъедаться. Вырос, заматерел.
Она обрадовалась: наконец-то мужик в доме появился, теперь порядок наведет. Не то, что в прежние времена, когда некому было и гвоздь забить. Вскоре путин разжирел, растолстел, стал уже, как хозяин по квартире её прохаживать. Тут велит себе телевизор новый поставить, здесь – пыль протереть, там – борща наварить.
— Я, — говорит, — женщина, вчерашнее есть не могу, потому что благородно воспитан и изжога.
Стала она от того на двух работах трудиться, чтобы путина прокормить. Но не ропщет.
Прошло еще какое-то время. Путин себе уже такую харю отъел: в двери не влазит, глаза – щелки, как у мамая, а всё больше деликатесов требует. Супружеский долг совсем забыл. Палец о палец по хозяйству не ударит. Знай себе только хоккей в телевизоре щелкает, пивные бутылки в угол сыплет и пальцы жирные о скатерть белую вытирает. И все ему не нравится: и то женщина не так сделает, и это; и денег у неё мало, и некрасивая, и старая. А она уже на трех работах вкалывает и по полночи надрывается. Путину это как раз выгодно: он в те поры баб к себе водит. В один день женщина возроптала:
— Что же ты, — говорит, — милый, измываешься надо мной?
Путин с дивана вскочил, взял её за волосы, плюнул в глаза и тапками по лицу отхлестал строгенько:
— Ах, ты, такая сякая, шалава подзаборная, счастья своего не видишь! Кто, если не я?!
Женщина и присмирела. «И верно, кто, если не он?» Стал путин с тех пор её за всякую провинность поколачивать. Со всеми соседями по подъезду разругался: у того лисапед из прихожей стырит, этому ящик с почтой подпалит, другому в замок клею нальет, в лифте назло всем помочится. Соседи с того и с женщиной здороваться перестали. А она его выгораживает. Любит, потому что.
Проснётся ночью на коврике в прихожей, где ей путин место отвел, как собаке, глядит ласково на него, спящего в кровати, и с нежностью на его храп думает: «Пусть плохонькой, пусть строгонькой, пусть дармоед и гуляка, зато – свой, родненький. Такова, видать, моя женская доля». И засыпает снова, довольная.