К 100-летию Би-Би-Си. Убийство зонтиком
3 ноября, 2022 6:36 пп
Seva Novgorodsev
Seva Novgorodsev:
Продолжение, часть 13 (часть 12 здесь)
Все терзания и сомнения вылились, в конце концов, в старомодный советский проект — стенгазету «Самодур». В смысле — что хочу, то и пишу. В другом смысле — ничего из этого все равно не будет, только сам себя будешь дурить.
Я привлек в «Самодур» других диссидентов. Мой приятель Гена Покрасс, боксер и большой любитель русской грамматики, взялся за раздел «Удар! Еще удар!», где обсуждал правильные и неправильные ударения.
Поэт-юморист, сочинитель лимериков Ефим Майданик показывал мне из своей тетрадки:
Говорил гражданин в Ленинграде:
Я б участие принял в параде,
Если б стали опять
Зимний приступом брать,
А иначе — чего это ради?
Я попросил его придумать подпись к карикатуре, в которой мы отобразили свое бесправное положение. Сверху шел заголовок «Тутошний шелкопряд». На ней программный ассистент в виде шелкопряда поедал диспатчи, выдавливая шелковую нить, на которой он сам и висел. Над нитью грозной тенью нависли ножницы с надписью «3-летний контракт». Ниже шли строчки лимерика, сочиненного Фимой Майдаником. Помню отрывочно: «День за днем, за годом год шелкопряд нить контракта прядет. Он прядет и не знает… когда (кто-то) эту нить оборвет».
Вскоре «Самодуру» пришлось сыграть историческую роль. Поскольку стенная газета существовала в единственном экземпляре, а эпоха «селфи» была еще в далеком будущем, от газеты не осталось ничего — ни текстов, ни картинок, одна память, которой я должен поделиться.
На нашем пятом этаже Буш-хауса располагались русская и болгарская службы. Мы встречались с коллегами в коридорах и кантине, знакомились. Немного особняком держался известный журналист и драматург Георгий Марков.
7 сентября 1978 года Георгий Марков поставил, как обычно, машину на стоянке за рекой и шел на работу. На мосту Ватерлоо столкнулся с каким-то господином, одетым как буржуй с карикатуры — сюртук, котелок, зонтик. Господин как будто нечаянно ткнул Маркова зонтом, извинился с сильным акцентом и исчез. Вечером у Георгия поднялась температура, врачи прописали жаропонижающее, а через три дня он умер.
В то время Марков передавал по радио свои воспоминания «Мои встречи с Живковым» в 14 частях. Для Би-би-си они показались неподходящими, слишком резкими для традиционного бибисейского баланса, но руководство разрешило Маркову отдать записи на радио «Свобода».
Марков был вхож в семью Живковых, он дружил (по слухам, близко) с его дочерью Людмилой, тогдашним министром культуры, был редактором крупного издательства. Ему было что рассказать, и Марков в выражениях не стеснялся.
Почти все коллеги Маркова, включая и нас с Русской службы, тут же заподозрили недоброе. К высокому начальству устремились журналисты из крупных газет, и тогдашний контролер по Восточной Европе Питер Френкель сказал им тогда сакраментальную фразу: «The possibility of a foul play is very remote indeed» («Возможность нечистой игры здесь весьма маловероятна»), добавив от себя лично, что он только что вернулся из Болгарии, где его принимали самым сердечным образом.
В «Самодуре» по такому случаю поместили архивную фотографию с американской хлопковой плантации конца XIX века, на которой черные батраки играют в карты и один передает другому босой ногой туза под столом, делая невинные глазки. Под этой фотографией мы поместили слова Питера Френкеля: «The possibility of a foul play is very remote indeed».
Через несколько дней все британские и мировые газеты писали, что Георгий Марков был убит хитрейшим способом: из зонтика со встроенным в него сверхтонким пневматическим ружьем ему внедрили невидимую глазом иридиевую пилюлю меньше миллиметра в диаметре. В ней были просверлены микроскопические отверстия с сильнодействующим ядом, рицином. Поначалу врачи распознать этого не смогли, пилюлю нашел патологоанатом при вскрытии.
Помню, что Скотленд-ярд прислал к нам детектива, огромного дядьку. Он проводил целые дни у нас на этаже, играл с сотрудниками в шахматы и даже как будто бы закрутил роман с ведущей болгарской поп-программы. Так продолжалось полгода.
В 1989 году Живков ушел в отставку, железный занавес беззвучно рухнул, и постепенно на свет стали выходить кое-какие подробности.
В архивах болгарской службы безопасности нашли документы за подписью Живкова: после убийства Маркова он лично наградил 14 своих сотрудников и одного советского сотрудника КГБ.
Бывший генерал КГБ Олег Калугин в октябре 1993 года приехал в Лондон на телепередачу Би-би-си «Панорама». Прямо в аэропорту его арестовали, и глава Антитеррористического отдела Скотленд-Ярда Кристофер Бэрд допрашивал его два дня.
Калугин рассказал, что в начале 1978 года глава МВД Болгарии, генерал Стоянов, обратился в КГБ. Он получил личное приказание Живкова уничтожить Маркова в Лондоне, просил помочь. Обратились к Андропову, тот отказал в оперативном участии, но дал указание.
В лабораторию №12, где производилось секретное оружие, пошла заявка. Там предложили несколько вариантов — отравленный гель, вызывающий инфаркт (так пытались отравить Солженицына в начале 70-х), или отравленную рицином пулю.
Резидентура СССР в Вашингтоне закупила несколько стандартных зонтиков, они были отправлены дипломатической почтой в Москву. Готовый продукт полковник КГБ Голубев лично отвез в Болгарию. Оружие проверили на лошади (она погибла), затем на приговоренном к смерти заключенном (он выжил). Оружие отправили на доработку.
Следующее испытание провели в Париже, стрельнули пулькой в перебежчика, бывшего полковника болгарской службы безопасности Владимира Костова. Костову повезло — французские врачи сумели его спасти и потом представили англичанам образец крохотной пули. Кстати, анализ яда делали американцы.
В 1993 году Скотленд-Ярд обратился в Болгарию, там были готовы активно сотрудничать. Тогда и всплыло имя агента — Франческо Гулино. Итальянец, житель Копенгагена. В свое время Гулино попался на контрабанде наркотиков и был завербован.
Болгарские коллеги сообщили, что на имя Франческо Гулино в 1978 году было выдано несколько паспортов, что в день убийства Маркова Гулино был в Лондоне, что на следующий день он вылетел в Рим, встречался с куратором из болгарской разведки и получил 2000 английских фунтов.
В Копенгаген вылетели следовали Скотленд-Ярда, они встретились с Гулино. Тот признался, что работал на болгарскую службу безопасности, но отрицал свое участие в убийстве Маркова. За отсутствием прямых улик датские власти не дали согласия на его арест. Франческо Гулино, по некоторым сообщениям, живет в Австрии в маленьком городке, торгует антиквариатом. Его часто видят на местной барахолке.
11 ноября 2014 года в столице Болгарии Софии на площади «Журналист» был официально открыт памятник Маркову. Присутствовал президент Плевнелиев и два бывших президента, Желев и Стоянов.
Стоянов в свое время посмертно наградил Георгия Маркова высшим орденом — звездой «Стара Планина» на подвязке — за исключительные заслуги перед страной.
Монумент Георгию Маркову высотой в два метра, на постаменте надпись:
Живите затварят очите на мъртвите
Мъртвите отварят очите на живите
— «Живые закроют глаза мертвым, мертвые откроют глаза живым».
Seva Novgorodsev
Seva Novgorodsev:
Продолжение, часть 13 (часть 12 здесь)
Все терзания и сомнения вылились, в конце концов, в старомодный советский проект — стенгазету «Самодур». В смысле — что хочу, то и пишу. В другом смысле — ничего из этого все равно не будет, только сам себя будешь дурить.
Я привлек в «Самодур» других диссидентов. Мой приятель Гена Покрасс, боксер и большой любитель русской грамматики, взялся за раздел «Удар! Еще удар!», где обсуждал правильные и неправильные ударения.
Поэт-юморист, сочинитель лимериков Ефим Майданик показывал мне из своей тетрадки:
Говорил гражданин в Ленинграде:
Я б участие принял в параде,
Если б стали опять
Зимний приступом брать,
А иначе — чего это ради?
Я попросил его придумать подпись к карикатуре, в которой мы отобразили свое бесправное положение. Сверху шел заголовок «Тутошний шелкопряд». На ней программный ассистент в виде шелкопряда поедал диспатчи, выдавливая шелковую нить, на которой он сам и висел. Над нитью грозной тенью нависли ножницы с надписью «3-летний контракт». Ниже шли строчки лимерика, сочиненного Фимой Майдаником. Помню отрывочно: «День за днем, за годом год шелкопряд нить контракта прядет. Он прядет и не знает… когда (кто-то) эту нить оборвет».
Вскоре «Самодуру» пришлось сыграть историческую роль. Поскольку стенная газета существовала в единственном экземпляре, а эпоха «селфи» была еще в далеком будущем, от газеты не осталось ничего — ни текстов, ни картинок, одна память, которой я должен поделиться.
На нашем пятом этаже Буш-хауса располагались русская и болгарская службы. Мы встречались с коллегами в коридорах и кантине, знакомились. Немного особняком держался известный журналист и драматург Георгий Марков.
7 сентября 1978 года Георгий Марков поставил, как обычно, машину на стоянке за рекой и шел на работу. На мосту Ватерлоо столкнулся с каким-то господином, одетым как буржуй с карикатуры — сюртук, котелок, зонтик. Господин как будто нечаянно ткнул Маркова зонтом, извинился с сильным акцентом и исчез. Вечером у Георгия поднялась температура, врачи прописали жаропонижающее, а через три дня он умер.
В то время Марков передавал по радио свои воспоминания «Мои встречи с Живковым» в 14 частях. Для Би-би-си они показались неподходящими, слишком резкими для традиционного бибисейского баланса, но руководство разрешило Маркову отдать записи на радио «Свобода».
Марков был вхож в семью Живковых, он дружил (по слухам, близко) с его дочерью Людмилой, тогдашним министром культуры, был редактором крупного издательства. Ему было что рассказать, и Марков в выражениях не стеснялся.
Почти все коллеги Маркова, включая и нас с Русской службы, тут же заподозрили недоброе. К высокому начальству устремились журналисты из крупных газет, и тогдашний контролер по Восточной Европе Питер Френкель сказал им тогда сакраментальную фразу: «The possibility of a foul play is very remote indeed» («Возможность нечистой игры здесь весьма маловероятна»), добавив от себя лично, что он только что вернулся из Болгарии, где его принимали самым сердечным образом.
В «Самодуре» по такому случаю поместили архивную фотографию с американской хлопковой плантации конца XIX века, на которой черные батраки играют в карты и один передает другому босой ногой туза под столом, делая невинные глазки. Под этой фотографией мы поместили слова Питера Френкеля: «The possibility of a foul play is very remote indeed».
Через несколько дней все британские и мировые газеты писали, что Георгий Марков был убит хитрейшим способом: из зонтика со встроенным в него сверхтонким пневматическим ружьем ему внедрили невидимую глазом иридиевую пилюлю меньше миллиметра в диаметре. В ней были просверлены микроскопические отверстия с сильнодействующим ядом, рицином. Поначалу врачи распознать этого не смогли, пилюлю нашел патологоанатом при вскрытии.
Помню, что Скотленд-ярд прислал к нам детектива, огромного дядьку. Он проводил целые дни у нас на этаже, играл с сотрудниками в шахматы и даже как будто бы закрутил роман с ведущей болгарской поп-программы. Так продолжалось полгода.
В 1989 году Живков ушел в отставку, железный занавес беззвучно рухнул, и постепенно на свет стали выходить кое-какие подробности.
В архивах болгарской службы безопасности нашли документы за подписью Живкова: после убийства Маркова он лично наградил 14 своих сотрудников и одного советского сотрудника КГБ.
Бывший генерал КГБ Олег Калугин в октябре 1993 года приехал в Лондон на телепередачу Би-би-си «Панорама». Прямо в аэропорту его арестовали, и глава Антитеррористического отдела Скотленд-Ярда Кристофер Бэрд допрашивал его два дня.
Калугин рассказал, что в начале 1978 года глава МВД Болгарии, генерал Стоянов, обратился в КГБ. Он получил личное приказание Живкова уничтожить Маркова в Лондоне, просил помочь. Обратились к Андропову, тот отказал в оперативном участии, но дал указание.
В лабораторию №12, где производилось секретное оружие, пошла заявка. Там предложили несколько вариантов — отравленный гель, вызывающий инфаркт (так пытались отравить Солженицына в начале 70-х), или отравленную рицином пулю.
Резидентура СССР в Вашингтоне закупила несколько стандартных зонтиков, они были отправлены дипломатической почтой в Москву. Готовый продукт полковник КГБ Голубев лично отвез в Болгарию. Оружие проверили на лошади (она погибла), затем на приговоренном к смерти заключенном (он выжил). Оружие отправили на доработку.
Следующее испытание провели в Париже, стрельнули пулькой в перебежчика, бывшего полковника болгарской службы безопасности Владимира Костова. Костову повезло — французские врачи сумели его спасти и потом представили англичанам образец крохотной пули. Кстати, анализ яда делали американцы.
В 1993 году Скотленд-Ярд обратился в Болгарию, там были готовы активно сотрудничать. Тогда и всплыло имя агента — Франческо Гулино. Итальянец, житель Копенгагена. В свое время Гулино попался на контрабанде наркотиков и был завербован.
Болгарские коллеги сообщили, что на имя Франческо Гулино в 1978 году было выдано несколько паспортов, что в день убийства Маркова Гулино был в Лондоне, что на следующий день он вылетел в Рим, встречался с куратором из болгарской разведки и получил 2000 английских фунтов.
В Копенгаген вылетели следовали Скотленд-Ярда, они встретились с Гулино. Тот признался, что работал на болгарскую службу безопасности, но отрицал свое участие в убийстве Маркова. За отсутствием прямых улик датские власти не дали согласия на его арест. Франческо Гулино, по некоторым сообщениям, живет в Австрии в маленьком городке, торгует антиквариатом. Его часто видят на местной барахолке.
11 ноября 2014 года в столице Болгарии Софии на площади «Журналист» был официально открыт памятник Маркову. Присутствовал президент Плевнелиев и два бывших президента, Желев и Стоянов.
Стоянов в свое время посмертно наградил Георгия Маркова высшим орденом — звездой «Стара Планина» на подвязке — за исключительные заслуги перед страной.
Монумент Георгию Маркову высотой в два метра, на постаменте надпись:
Живите затварят очите на мъртвите
Мъртвите отварят очите на живите
— «Живые закроют глаза мертвым, мертвые откроют глаза живым».