К 100-летию Би-Би-Си. «Шпионы как мы»
3 декабря, 2022 4:10 пп
Seva Novgorodsev
Seva Novgorodsev:
Продолжение, часть 34 (часть 33 здесь)
Малый экран, большой экран
Вскоре в Лондоне появилась съемочная группа фильма Spies Like Us — «Шпионы как мы». Обратились сначала со стандартной просьбой — помочь с переводом надписей и знаков.
В коллекции уже готовых надписей я увидел странную фразу, красиво выведенную золотом по черному заглавными буквами: «ЦЕНА ЕСТЬ ПРАВО». Я слегка остолбенел от такого нагромождения понятий, но потом сообразил, что передо мной — попытка перевода на русский названия популярного телешоу The Price is Right, где участники пытаются угадать точную цену выставленного товара.
Вскоре меня представили режиссеру Джону Лэндису. Я как регулярный читатель музыкальной прессы знал, что он недавно снял знаменитый видеоклип Thriller с Майклом Джексоном, а чуть раньше, в 1980 году —нашумевшую кинокомедию The Blues Brothers, о чем я ему и «шаркнул ножкой».
В западной артистической среде вообще на похвалы не скупятся. Творческий человек — существо ранимое, успех от провала у него часто отделяет один шаг. Работая на разных фильмах, я замечал, что в хаосе съемок никто не может понять — получается картина или нет. В таких случаях в шутку говорили, что спрашивать надо у электриков.
Дня через два на студии я снова встретил Лэндиса. Он попросил меня следовать за ним и привел в комнату, где стояла видеокамера. «Скажите что-нибудь по-русски», — попросил он. Я мог бы, конечно, что-нибудь из Маяковского или Некрасова, но в минуты такой неожиданности память вытаскивает наружу что-нибудь раннее, из пионерского детства.
Шуршит по крыше снеговая крупка, — читал я в темный глаз камеры, —
На Спасской башне полночь бьют часы,
Знакомая негаснущая трубка,
Чуть тронутые проседью усы…
Я читал эти строки четко, с патриотическим пафосом и бесконечной любовью к вождю на грани истерики. Это был стиль так называемых «литературных монтажей» — непременного номера на 1 мая и 7 ноября.
Пионеры стояли на сцене шеренгой, по очереди выступая на шаг вперёд со своим словом.
— Мир! Тебя отстаивают смело!
— В Москве!
— В Албании!
— В Китае!
И все хором:
— Желание мира в сердце мы впитали!
На пионерских сборах мы строили физкультурные пирамиды. Внизу четыре мальчика покрепче, на них залезали трое, а на самый верх карабкался маленький легкий пионер и, отчаянно стараясь не упасть, выкрикивал что-нибудь актуальное:
— Руки прочь от Кореи!
(И вот результат: не сдали Северную Корею, и теперь эта бедная страна грозит всем своей атомной бомбой.)
Конечно, американские продюсеры, просматривая видеозапись, ни слова не поняли в моем стихе, но, будучи мастерами кинематографа, они почувствовали то особое ощущение восторга, выходящего из всеобъемлющего страха, которое, конечно, никакому западнику не изобразить.
Неожиданно мне предложили роль таджикского пограничника, который вместе со своим сослуживцем задерживает героев фильма в горах на афганской границе.
Вторым «таджиком» назначили французского режиссера греческого происхождения Коста-Гавраса. К тому времени он снял уже с десяток фильмов и теперь доставал деньги на свой следующий проект. Американские финансисты не рвались инвестировать в его картины.
Известно было что Коста-Гаврас — коммунист, как и его отец, что он занимает просоветскую позицию и что его сценарии наполнены пафосом политической левизны. Во Франции это никого не смущало, но с кинобюджетами там не богато. Лэндис обещал посодействовать при условии: сняться в его картине.
Разумеется, для вящего реализма можно было набрать на эти роли настоящих таджиков, но тогда не получилось бы комедии. Говорили, что у Лэндиса есть особое чувство юмора, в своих фильмах он нередко использует то, что по-английски называется in-joke — «шутка, понятная лишь посвященным».
В данном случае только посвященные понимали юмор ситуации: таджикских пограничников играют французский режиссер, грек, коммунист, и ведущий рок-программы Би-би-си, русский по матери.
Seva Novgorodsev
Seva Novgorodsev:
Продолжение, часть 34 (часть 33 здесь)
Малый экран, большой экран
Вскоре в Лондоне появилась съемочная группа фильма Spies Like Us — «Шпионы как мы». Обратились сначала со стандартной просьбой — помочь с переводом надписей и знаков.
В коллекции уже готовых надписей я увидел странную фразу, красиво выведенную золотом по черному заглавными буквами: «ЦЕНА ЕСТЬ ПРАВО». Я слегка остолбенел от такого нагромождения понятий, но потом сообразил, что передо мной — попытка перевода на русский названия популярного телешоу The Price is Right, где участники пытаются угадать точную цену выставленного товара.
Вскоре меня представили режиссеру Джону Лэндису. Я как регулярный читатель музыкальной прессы знал, что он недавно снял знаменитый видеоклип Thriller с Майклом Джексоном, а чуть раньше, в 1980 году —нашумевшую кинокомедию The Blues Brothers, о чем я ему и «шаркнул ножкой».
В западной артистической среде вообще на похвалы не скупятся. Творческий человек — существо ранимое, успех от провала у него часто отделяет один шаг. Работая на разных фильмах, я замечал, что в хаосе съемок никто не может понять — получается картина или нет. В таких случаях в шутку говорили, что спрашивать надо у электриков.
Дня через два на студии я снова встретил Лэндиса. Он попросил меня следовать за ним и привел в комнату, где стояла видеокамера. «Скажите что-нибудь по-русски», — попросил он. Я мог бы, конечно, что-нибудь из Маяковского или Некрасова, но в минуты такой неожиданности память вытаскивает наружу что-нибудь раннее, из пионерского детства.
Шуршит по крыше снеговая крупка, — читал я в темный глаз камеры, —
На Спасской башне полночь бьют часы,
Знакомая негаснущая трубка,
Чуть тронутые проседью усы…
Я читал эти строки четко, с патриотическим пафосом и бесконечной любовью к вождю на грани истерики. Это был стиль так называемых «литературных монтажей» — непременного номера на 1 мая и 7 ноября.
Пионеры стояли на сцене шеренгой, по очереди выступая на шаг вперёд со своим словом.
— Мир! Тебя отстаивают смело!
— В Москве!
— В Албании!
— В Китае!
И все хором:
— Желание мира в сердце мы впитали!
На пионерских сборах мы строили физкультурные пирамиды. Внизу четыре мальчика покрепче, на них залезали трое, а на самый верх карабкался маленький легкий пионер и, отчаянно стараясь не упасть, выкрикивал что-нибудь актуальное:
— Руки прочь от Кореи!
(И вот результат: не сдали Северную Корею, и теперь эта бедная страна грозит всем своей атомной бомбой.)
Конечно, американские продюсеры, просматривая видеозапись, ни слова не поняли в моем стихе, но, будучи мастерами кинематографа, они почувствовали то особое ощущение восторга, выходящего из всеобъемлющего страха, которое, конечно, никакому западнику не изобразить.
Неожиданно мне предложили роль таджикского пограничника, который вместе со своим сослуживцем задерживает героев фильма в горах на афганской границе.
Вторым «таджиком» назначили французского режиссера греческого происхождения Коста-Гавраса. К тому времени он снял уже с десяток фильмов и теперь доставал деньги на свой следующий проект. Американские финансисты не рвались инвестировать в его картины.
Известно было что Коста-Гаврас — коммунист, как и его отец, что он занимает просоветскую позицию и что его сценарии наполнены пафосом политической левизны. Во Франции это никого не смущало, но с кинобюджетами там не богато. Лэндис обещал посодействовать при условии: сняться в его картине.
Разумеется, для вящего реализма можно было набрать на эти роли настоящих таджиков, но тогда не получилось бы комедии. Говорили, что у Лэндиса есть особое чувство юмора, в своих фильмах он нередко использует то, что по-английски называется in-joke — «шутка, понятная лишь посвященным».
В данном случае только посвященные понимали юмор ситуации: таджикских пограничников играют французский режиссер, грек, коммунист, и ведущий рок-программы Би-би-си, русский по матери.