К 100-летию Би-Би-Си. «Сажать и выращивать всё необходимое для жизни…»
24 декабря, 2022 6:07 пп
Seva Novgorodsev
Seva Novgorodsev:
Продолжение, часть 49 (часть 48 здесь)
Гости прямого эфира
Владимир Буковский
Книга вскоре вышла, имела большой международный успех и, видимо, принесла немалый гонорар — Буковский купил себе дом. Там же, в Кембридже.
К английскому домовладению надо готовиться с детства — скажем, наблюдать, как отец стрижет газон по субботам или как мать обрезает розы или сажает крокусы.
Во время войны проводилась широкая кампания Dig For Victory («Копай для Победы»): граждан учили сажать и выращивать все необходимое для жизни.
Как продолжение, в апреле 1947 года стартовала радиопередача Gardener’s Question Time, популярная и доныне. Я сам частенько ее слушал, хотя не понимал больше половины сказанного — уж больно диковинные растения там обсуждали.
Говорят, что средний британский любитель-садовод знает до 10 тысяч видов и может назвать их на латыни.
Ничего этого у нашего героя в его жизни не было; в свою британскую недвижимость он вошел тем, кем был — правозащитником и советским зеком с двенадцатью годами психушек, тюрем и лагерей за спиной. Буковский завел себе кота, которого поселил в пристройке, но в дом не пускал, а сад пустил на полный самотек.
По законам дарвинизма вперед вырвалась крапива, лопухи, лебеда, щетинник, пастушья сумка, клоповник, ползучий пырей, амброзия, донник. Хозяин с удовольствием взирал на это буйство природы, попыхивая сигареткой. Свобода, бля, свобода.
Сорняки стали вегетативно расползаться по ближним участкам, вызывая, как говорят в Англии, озабоченность. Однажды на улице к Буковскому подбежал сосед и, притворившись что не узнал его, спросил: «Скажите, а в доме номер 249 кто-нибудь умер?».
Через несколько лет нас познакомили, и я попал в гости в кембриджский заповедник Буковского. Говорили о радио. Я вспомнил, как однажды в поезде половину ночи развинчивал потолок в нашем купе, чтобы добраться до невидимого динамика и перекрыть ему музыкальный кислород: радио в советских поездах по желанию пассажира выключить было невозможно. В тюрьме был тот же принцип, только музыку там, наверное, приходилось слушать гораздо дольше? — спросил я хозяина.
Буковский ответил неожиданно: «Не знаешь, — сказал он, — этот шепелявый на московском радио еще работает?». В глазах его при этом сверкнула такая мрачная ненависть, что стало ясно — идеологическое воспитание заключенных дало мощный результат с обратным знаком.
Вообще, насильственное слушание неприятной тебе музыки — пытка довольно изощренная. Закалка тех далеких лет мне помогает до сих пор. Она дает возможность не расслабляться, не нежиться в теплых струях знакомых мелодий, а смело подставлять себя под ушаты незнакомых ледяных струй. Для пролетария эфира слушать любимое — это непозволительная роскошь.
Когда в эфир начал выходить «Севаоборот», стало понятно, что Буковского надо звать в эфир. Передача была «живой», что получится — не знал никто. Буковского пригласили в январе 1989 года, и результат настолько превзошел наши ожидания, что его тут же, в эфире, позвали и на следующую неделю. К большому сожалению, записи эти не сохранились.
Помню случайную встречу в аэропорту. Буковский возвращался из Москвы.
Весной 1992 года советские коммунисты опротестовали в Конституционном суде указы Ельцина, запретившие КПСС. Буковского вызвали для участия в процессе как свидетеля и эксперта и открыли ему доступ к партийным архивам.
Цитата:
«…угадывая наперед, что скопировать ничего не дадут — под предлогом ли отсутствия копировальных машин, необходимости специального разрешения копировать на каждую бумажку или черт его знает чего, — я заранее приобрел себе чудо японской техники, портативный компьютер с ручным сканером.
По тем временам новинка даже на Западе, а уж для российских дикарей — неслыханное чудо. И теперь прямо у всех на глазах сидел и сканировал все подряд, страницу за страницей, нимало не смущаясь зевак, вечно любовавшихся моей машиной».
Я видел этот портативный компьютер и ручной сканер, способный выводить на экран архивные буковки в увеличенном виде. Это позволило Буковскому придумать готовый ответ: «вижу плохо, так читать легче». О том, что бумаги с грифом «секретно», «совершенно секретно», «особой важности», «особая папка» копируются, потом догадались, но было поздно.
Об этом Буковский со смехом рассказывал потом на «Севаобороте».
За 19 лет существования «Севаоборота» Буковский был нашим гостем шестнадцать раз.
Seva Novgorodsev
Seva Novgorodsev:
Продолжение, часть 49 (часть 48 здесь)
Гости прямого эфира
Владимир Буковский
Книга вскоре вышла, имела большой международный успех и, видимо, принесла немалый гонорар — Буковский купил себе дом. Там же, в Кембридже.
К английскому домовладению надо готовиться с детства — скажем, наблюдать, как отец стрижет газон по субботам или как мать обрезает розы или сажает крокусы.
Во время войны проводилась широкая кампания Dig For Victory («Копай для Победы»): граждан учили сажать и выращивать все необходимое для жизни.
Как продолжение, в апреле 1947 года стартовала радиопередача Gardener’s Question Time, популярная и доныне. Я сам частенько ее слушал, хотя не понимал больше половины сказанного — уж больно диковинные растения там обсуждали.
Говорят, что средний британский любитель-садовод знает до 10 тысяч видов и может назвать их на латыни.
Ничего этого у нашего героя в его жизни не было; в свою британскую недвижимость он вошел тем, кем был — правозащитником и советским зеком с двенадцатью годами психушек, тюрем и лагерей за спиной. Буковский завел себе кота, которого поселил в пристройке, но в дом не пускал, а сад пустил на полный самотек.
По законам дарвинизма вперед вырвалась крапива, лопухи, лебеда, щетинник, пастушья сумка, клоповник, ползучий пырей, амброзия, донник. Хозяин с удовольствием взирал на это буйство природы, попыхивая сигареткой. Свобода, бля, свобода.
Сорняки стали вегетативно расползаться по ближним участкам, вызывая, как говорят в Англии, озабоченность. Однажды на улице к Буковскому подбежал сосед и, притворившись что не узнал его, спросил: «Скажите, а в доме номер 249 кто-нибудь умер?».
Через несколько лет нас познакомили, и я попал в гости в кембриджский заповедник Буковского. Говорили о радио. Я вспомнил, как однажды в поезде половину ночи развинчивал потолок в нашем купе, чтобы добраться до невидимого динамика и перекрыть ему музыкальный кислород: радио в советских поездах по желанию пассажира выключить было невозможно. В тюрьме был тот же принцип, только музыку там, наверное, приходилось слушать гораздо дольше? — спросил я хозяина.
Буковский ответил неожиданно: «Не знаешь, — сказал он, — этот шепелявый на московском радио еще работает?». В глазах его при этом сверкнула такая мрачная ненависть, что стало ясно — идеологическое воспитание заключенных дало мощный результат с обратным знаком.
Вообще, насильственное слушание неприятной тебе музыки — пытка довольно изощренная. Закалка тех далеких лет мне помогает до сих пор. Она дает возможность не расслабляться, не нежиться в теплых струях знакомых мелодий, а смело подставлять себя под ушаты незнакомых ледяных струй. Для пролетария эфира слушать любимое — это непозволительная роскошь.
Когда в эфир начал выходить «Севаоборот», стало понятно, что Буковского надо звать в эфир. Передача была «живой», что получится — не знал никто. Буковского пригласили в январе 1989 года, и результат настолько превзошел наши ожидания, что его тут же, в эфире, позвали и на следующую неделю. К большому сожалению, записи эти не сохранились.
Помню случайную встречу в аэропорту. Буковский возвращался из Москвы.
Весной 1992 года советские коммунисты опротестовали в Конституционном суде указы Ельцина, запретившие КПСС. Буковского вызвали для участия в процессе как свидетеля и эксперта и открыли ему доступ к партийным архивам.
Цитата:
«…угадывая наперед, что скопировать ничего не дадут — под предлогом ли отсутствия копировальных машин, необходимости специального разрешения копировать на каждую бумажку или черт его знает чего, — я заранее приобрел себе чудо японской техники, портативный компьютер с ручным сканером.
По тем временам новинка даже на Западе, а уж для российских дикарей — неслыханное чудо. И теперь прямо у всех на глазах сидел и сканировал все подряд, страницу за страницей, нимало не смущаясь зевак, вечно любовавшихся моей машиной».
Я видел этот портативный компьютер и ручной сканер, способный выводить на экран архивные буковки в увеличенном виде. Это позволило Буковскому придумать готовый ответ: «вижу плохо, так читать легче». О том, что бумаги с грифом «секретно», «совершенно секретно», «особой важности», «особая папка» копируются, потом догадались, но было поздно.
Об этом Буковский со смехом рассказывал потом на «Севаобороте».
За 19 лет существования «Севаоборота» Буковский был нашим гостем шестнадцать раз.