К 100-летию Би-Би-Си. «Остыли клистирные трубки…»
13 ноября, 2022 9:28 пп
Seva Novgorodsev
Seva Novgorodsev:
Продолжение, часть 20 (часть 19 здесь)
Письма
Когда стали приходить первые письма из Советского Союза, ко мне в комнату тихо забредали коллеги. Посмотреть, потрогать, умилиться — смотри-ка, настоящая бумага в клеточку, из тетради! Филателисты просили марки, я не отказывал, они их вырезали ножницами из конверта.
Первая передача, полностью посвященная письмам и заявкам слушателей, вышла в марте 1979 года. Напрямую отсылать рисковали немногие, в народе ходили легенды о том, что в каждом почтамте сидят люди из КГБ и автор письма тут же попадает «на карандаш».
Ходили рассказы о вечно кипящем титане, от которого отходили трубки с клистирными наконечниками. Этим прибором отпаривали конверты, открывали их, читали содержимое, после чего вновь заклеивали. Я много раз получал такие письма со следами гуммиарабика и даже, помнится, шутил по этому поводу.
«В моем бумажном архиве есть вещи неприкасаемые — коробки с письмами. Это — дело святое, их я при пожаре буду выносить в первую очередь. Недавно наткнулся я на конверт с призывом: «Товарищ проверяющий! У нас перестройка, прошу пропустить мое письмо!» К этому призыву, помнится, я добавлял несколько своих: «Товарищ штемпелюющий! Четче выбивай оттиск! Товарищ открывающий! Не жалей на работе пару, круче кипяти чайник, точнее направляй трубку с паром! Товарищ заклеивающий! Ровнее и тоньше намазывай гуммиарабик!»
Почту тогда сурово перлюстрировали — иными словами, в тайных комнатах открывали конверты, проверяли содержание и потом профессионально заклеивали. Я же, по получении, с увеличительным стеклом на манер Шерлока Холмса разглядывал эти конверты, делая пометки вроде «КПВК — клееподтек верхнего клапана».
Часто авторов писем выгоняли из институтов, увольняли с работы, отправляли в армию или даже в тюрьму. От этого каждое невинное, даже банальное слово принимало особый смысл.
Прошли годы. Остыли клистирные трубки, засох клей, да и сам гуммиарабик уже, наверное, не варят из рогов и копыт невинно убиенных животных. И хоть по-прежнему приходили письма, начертанные собственноручно, с маркой, вкус от которой долго остается на языке, все больше стало писем электронных, которые невидимыми блохами перепрыгивают из одной страны в другую со скоростью света.
Письма эти — виртуальные, и если придет снова лихое время, то новые перлюстраторы будут вскрывать их виртуальными клистирными трубками и заклеивать виртуальным клеем.
Бумажный оригинал я по-прежнему беру в руки с удовольствием — тут и марка, и фактура бумаги, и рука пишущего. От солдатского письма пахнет шинелью, от дамского — шанелью.
Письма поначалу чаще всего приходили через третьи страны: Сирию, Кубу, Польшу. Помогали иностранные студенты, курсанты военных училищ. Иногда моряки опускали за границей сами, было даже настоящее послание в бутылке, брошенное в море где-то у берегов Дании и чудом дошедшее до нас.
На треугольнике, сложенном по-солдатски, неровным почерком, шариковой ручкой было накорябано по-русски «Сева Новгородцев, Би-би-си». Кто-то, видимо, подобрал эту бутылку, увидел в ней письмо, достал его и опустил в почтовый ящик.
Британская почта до сих пор называется Royal Mail и имеет королевский статус. Это влияет на производительность труда и сознательность почтарей. В те годы, в начале 1980-х, письмо с маркой 1 класса, опущенное до восьми утра, приходило адресату в тот же день вечерней почтой, любое отправление приходило на следующий день.
Королевская почта отослала солдатский треугольник в отдел переводов, там определили — написано кириллицей — и перевели: BBC, Seva Novgorodsev.
Письмо пришло в центральный почтовый департамент Би-би-си, оттуда на Всемирную службу, и уж там решили, что это пишут не сербам или болгарам, и передали в Русскую службу.
Поп-программа 21 сентября 1979 года:
«… в письме, найденном на берегу Балтийского моря, ни слова не говорилось о кораблекрушении или необитаемом острове, что было бы вполне понятно — нет, письмо было адресовано Би-би-си. Неизвестно, сколько болталось оно по волнам, даты на письме не было, но судя по тому, что оно написано в сильных политических выражениях, я заключил, что бутылку эту бросили в море после 1917 года».
Начальство заинтересовалось причиной такого энтузиазма и заглянуло в мои сценарии, которые, строго говоря, не вполне соответствовали редакционным предписаниям сбалансированной объективности фактов, подтвержденных как минимум из двух источников. Зато были сомнительные хохмы, малопонятные вне совейского контекста.
Seva Novgorodsev
Seva Novgorodsev:
Продолжение, часть 20 (часть 19 здесь)
Письма
Когда стали приходить первые письма из Советского Союза, ко мне в комнату тихо забредали коллеги. Посмотреть, потрогать, умилиться — смотри-ка, настоящая бумага в клеточку, из тетради! Филателисты просили марки, я не отказывал, они их вырезали ножницами из конверта.
Первая передача, полностью посвященная письмам и заявкам слушателей, вышла в марте 1979 года. Напрямую отсылать рисковали немногие, в народе ходили легенды о том, что в каждом почтамте сидят люди из КГБ и автор письма тут же попадает «на карандаш».
Ходили рассказы о вечно кипящем титане, от которого отходили трубки с клистирными наконечниками. Этим прибором отпаривали конверты, открывали их, читали содержимое, после чего вновь заклеивали. Я много раз получал такие письма со следами гуммиарабика и даже, помнится, шутил по этому поводу.
«В моем бумажном архиве есть вещи неприкасаемые — коробки с письмами. Это — дело святое, их я при пожаре буду выносить в первую очередь. Недавно наткнулся я на конверт с призывом: «Товарищ проверяющий! У нас перестройка, прошу пропустить мое письмо!» К этому призыву, помнится, я добавлял несколько своих: «Товарищ штемпелюющий! Четче выбивай оттиск! Товарищ открывающий! Не жалей на работе пару, круче кипяти чайник, точнее направляй трубку с паром! Товарищ заклеивающий! Ровнее и тоньше намазывай гуммиарабик!»
Почту тогда сурово перлюстрировали — иными словами, в тайных комнатах открывали конверты, проверяли содержание и потом профессионально заклеивали. Я же, по получении, с увеличительным стеклом на манер Шерлока Холмса разглядывал эти конверты, делая пометки вроде «КПВК — клееподтек верхнего клапана».
Часто авторов писем выгоняли из институтов, увольняли с работы, отправляли в армию или даже в тюрьму. От этого каждое невинное, даже банальное слово принимало особый смысл.
Прошли годы. Остыли клистирные трубки, засох клей, да и сам гуммиарабик уже, наверное, не варят из рогов и копыт невинно убиенных животных. И хоть по-прежнему приходили письма, начертанные собственноручно, с маркой, вкус от которой долго остается на языке, все больше стало писем электронных, которые невидимыми блохами перепрыгивают из одной страны в другую со скоростью света.
Письма эти — виртуальные, и если придет снова лихое время, то новые перлюстраторы будут вскрывать их виртуальными клистирными трубками и заклеивать виртуальным клеем.
Бумажный оригинал я по-прежнему беру в руки с удовольствием — тут и марка, и фактура бумаги, и рука пишущего. От солдатского письма пахнет шинелью, от дамского — шанелью.
Письма поначалу чаще всего приходили через третьи страны: Сирию, Кубу, Польшу. Помогали иностранные студенты, курсанты военных училищ. Иногда моряки опускали за границей сами, было даже настоящее послание в бутылке, брошенное в море где-то у берегов Дании и чудом дошедшее до нас.
На треугольнике, сложенном по-солдатски, неровным почерком, шариковой ручкой было накорябано по-русски «Сева Новгородцев, Би-би-си». Кто-то, видимо, подобрал эту бутылку, увидел в ней письмо, достал его и опустил в почтовый ящик.
Британская почта до сих пор называется Royal Mail и имеет королевский статус. Это влияет на производительность труда и сознательность почтарей. В те годы, в начале 1980-х, письмо с маркой 1 класса, опущенное до восьми утра, приходило адресату в тот же день вечерней почтой, любое отправление приходило на следующий день.
Королевская почта отослала солдатский треугольник в отдел переводов, там определили — написано кириллицей — и перевели: BBC, Seva Novgorodsev.
Письмо пришло в центральный почтовый департамент Би-би-си, оттуда на Всемирную службу, и уж там решили, что это пишут не сербам или болгарам, и передали в Русскую службу.
Поп-программа 21 сентября 1979 года:
«… в письме, найденном на берегу Балтийского моря, ни слова не говорилось о кораблекрушении или необитаемом острове, что было бы вполне понятно — нет, письмо было адресовано Би-би-си. Неизвестно, сколько болталось оно по волнам, даты на письме не было, но судя по тому, что оно написано в сильных политических выражениях, я заключил, что бутылку эту бросили в море после 1917 года».
Начальство заинтересовалось причиной такого энтузиазма и заглянуло в мои сценарии, которые, строго говоря, не вполне соответствовали редакционным предписаниям сбалансированной объективности фактов, подтвержденных как минимум из двух источников. Зато были сомнительные хохмы, малопонятные вне совейского контекста.