К 100-летию Би-Би-Си. Иди и играй эту роль сам
2 декабря, 2022 1:18 пп
Seva Novgorodsev
Seva Novgorodsev:
Продолжение, часть 34 (часть 33 здесь)
Малый экран, большой экран
Я вспомнил о Володе, когда нужно было найти человека на роль лагерного охранника. По сценарию фильма зэки на лесоповале поймали рыжую лису и в мешке пронесли её в зону. План был — выпустить ее на вечернем разводе, создать суматоху, неразбериху, для того чтобы помочь группе беглецов спрятаться в товарном вагоне.
Лису выпускают, и охранник расстреливает зверька из автомата. Лицо у Володи, отъевшегося на своей кухне, для этого эпизода было таким как надо. Как говорили в наших кругах «морда 9 на 12». Думаю, в дюймах.
Настал день съемок. Прибыл дрессировщик с лисой, привезли чучело лисы такой же расцветки для сцены расстрела. Статистов, изображавших зеков, переодели в лохмотья. Гримеры подбелили им лица, чтобы скрыть следы обжорства вкуснейший едой, которую подавали в выездном ресторане три раза в день. Зэков немного помуштровали, чтобы создать на экране подобие лагерного порядка и дисциплины.
Всё было готово, кроме охранника. «Где охранник? — хватились тут. — Он переодевался? Гримировался?». Неизвестно, как будто нет. Сначала помощник режиссера, а потом и сам Роджер Янг подошли ко мне с вопросом — где ваш актер?
Времена были дикие, без мобильных телефонов, но в вагончике у продюсеров была временная линия. Я стал названивать Володе, но его номер не отвечал.
«Ну что, — спокойно сказал мне Роджер, — раз твой актер не явился, тогда иди и играй эту роль сам».
Костюмеры тут же подобрали мне форму, сапоги, фуражку с голубым околышем, из реквизита принесли автомат Калашникова с холостыми патронами. Я был страшно зол на Володю, который меня подвел, и эту злость перенаправил на исполнение роли. Мой вохровец получился подтянутым, безжалостным карьеристом. Режиссер похвалил, сказал «You were really mean!»
Первый ассистент режиссера — это безымянный труженик, который находится на площадке от рассвета до заката, включая порой и ночные съемки. Он координирует все движения в кадре — проходы статистов, движение транспорта, он контролирует, так сказать, весь пульс экранной жизни. Хороший «первый» очень ценится.
Наш «первый», рыжий шотландец Джерри, был как раз таким. В последний день он сказал мне, что сразу же едет в Исландию на съемки Джеймса Бонда. Через месяц Джерри позвонил мне.
— Есть работа на один день. Роль летчика в вертолете, гонорар 300 фунтов. Интересует?
— Интересует.
— Тогда приезжай в «Пайнвуд», павильон Кабби Брокколи 007, завтра к восьми утра.
«Кабби» Брокколи был тогда главным продюсером «бондианы». На территории студии он выстроил специальный огромный павильон. В июне того же 1984 года павильон сгорел дотла, его восстанавливали, а пока снимали всё, что не требует много места.
«Пайнвуд» — киностудия в 25 километрах от моего дома. Дорогу туда я знал. От Камдена на Ридженс-парк, оттуда на вокзал Паддингтон и дальше по автостраде A40 на Аксбридж. Приехал на студию, отыскал павильон. Сгоревшие руины производили мрачное впечатление.
Джерри провел меня к вагончикам костюмеров, потом в закуток гримеров, а затем к месту съемки. На расчищенном от пожарища месте стоял фанерный вертолет, вернее не весь вертолет, а только его кабина. Сцену с гибелью советского вертолета уже сняли в Исландии, использовав для этого большую модель. Теперь предстояло погибать нам, крупным планом.
Напарником моим оказался поляк, заверивший режиссера, что он говорит по-русски. Для правды кино на широком экране этого оказалось недостаточно, и Джерри в аварийном порядке вызвал меня. Мы с поляком сели в фанерную кабину, окрашенную зеленой армейской краской, с непременной красной звездой на борту.
— Готовы? Мотор!
— Стоп! — сказал я. — Простите, а что мне надо делать?
Принесли монитор, показали отснятые кадры.
В ледяных торосах Арктики целый отряд ловит Джеймса Бонда. На лыжах, на снегоходах, с вертолета. Бонд, ясное дело, от них виртуозно уходит, да еще при этом сбивает вертолет, попав прямо в кабину сигнальной ракетой розового цвета.
Последнее обстоятельство я хорошо запомнил, потому что целый день, с перерывом на обед, мы с поляком многократно прощались с жизнью в густом облаке едкого ракетного дыма.
Однако начиналось сцена спокойно, даже красиво. Эту красоту арктических льдов мне приходилось воображать, глядя на почерневший замусоренный пол павильона.
Еще раз проверили свет, фокусировщик рулеткой замерил расстояние, щелкнула хлопушка. В безбрежном Заполярье отыскать вражеского диверсанта в белом камуфляже было невозможно, но приказ есть приказ.
— Попробуй тут найди кого-нибудь! — сказал я напарнику волевым, но недовольным голосом.
В тот памятный день я произносил эту фразу много раз. Сколько — не помню, дубль следовал за дублем. Откашлявшись и отплевавшись от гибели в дыму сигнальной ракеты агента 007, мы снова залезали в свою фанерную кабину, чтобы начать все сначала.
Когда я вечером вернулся домой, то перед сном увидел, что белая футболка у меня стала розовой. Полагаю, что легкие — тоже.
Seva Novgorodsev
Seva Novgorodsev:
Продолжение, часть 34 (часть 33 здесь)
Малый экран, большой экран
Я вспомнил о Володе, когда нужно было найти человека на роль лагерного охранника. По сценарию фильма зэки на лесоповале поймали рыжую лису и в мешке пронесли её в зону. План был — выпустить ее на вечернем разводе, создать суматоху, неразбериху, для того чтобы помочь группе беглецов спрятаться в товарном вагоне.
Лису выпускают, и охранник расстреливает зверька из автомата. Лицо у Володи, отъевшегося на своей кухне, для этого эпизода было таким как надо. Как говорили в наших кругах «морда 9 на 12». Думаю, в дюймах.
Настал день съемок. Прибыл дрессировщик с лисой, привезли чучело лисы такой же расцветки для сцены расстрела. Статистов, изображавших зеков, переодели в лохмотья. Гримеры подбелили им лица, чтобы скрыть следы обжорства вкуснейший едой, которую подавали в выездном ресторане три раза в день. Зэков немного помуштровали, чтобы создать на экране подобие лагерного порядка и дисциплины.
Всё было готово, кроме охранника. «Где охранник? — хватились тут. — Он переодевался? Гримировался?». Неизвестно, как будто нет. Сначала помощник режиссера, а потом и сам Роджер Янг подошли ко мне с вопросом — где ваш актер?
Времена были дикие, без мобильных телефонов, но в вагончике у продюсеров была временная линия. Я стал названивать Володе, но его номер не отвечал.
«Ну что, — спокойно сказал мне Роджер, — раз твой актер не явился, тогда иди и играй эту роль сам».
Костюмеры тут же подобрали мне форму, сапоги, фуражку с голубым околышем, из реквизита принесли автомат Калашникова с холостыми патронами. Я был страшно зол на Володю, который меня подвел, и эту злость перенаправил на исполнение роли. Мой вохровец получился подтянутым, безжалостным карьеристом. Режиссер похвалил, сказал «You were really mean!»
Первый ассистент режиссера — это безымянный труженик, который находится на площадке от рассвета до заката, включая порой и ночные съемки. Он координирует все движения в кадре — проходы статистов, движение транспорта, он контролирует, так сказать, весь пульс экранной жизни. Хороший «первый» очень ценится.
Наш «первый», рыжий шотландец Джерри, был как раз таким. В последний день он сказал мне, что сразу же едет в Исландию на съемки Джеймса Бонда. Через месяц Джерри позвонил мне.
— Есть работа на один день. Роль летчика в вертолете, гонорар 300 фунтов. Интересует?
— Интересует.
— Тогда приезжай в «Пайнвуд», павильон Кабби Брокколи 007, завтра к восьми утра.
«Кабби» Брокколи был тогда главным продюсером «бондианы». На территории студии он выстроил специальный огромный павильон. В июне того же 1984 года павильон сгорел дотла, его восстанавливали, а пока снимали всё, что не требует много места.
«Пайнвуд» — киностудия в 25 километрах от моего дома. Дорогу туда я знал. От Камдена на Ридженс-парк, оттуда на вокзал Паддингтон и дальше по автостраде A40 на Аксбридж. Приехал на студию, отыскал павильон. Сгоревшие руины производили мрачное впечатление.
Джерри провел меня к вагончикам костюмеров, потом в закуток гримеров, а затем к месту съемки. На расчищенном от пожарища месте стоял фанерный вертолет, вернее не весь вертолет, а только его кабина. Сцену с гибелью советского вертолета уже сняли в Исландии, использовав для этого большую модель. Теперь предстояло погибать нам, крупным планом.
Напарником моим оказался поляк, заверивший режиссера, что он говорит по-русски. Для правды кино на широком экране этого оказалось недостаточно, и Джерри в аварийном порядке вызвал меня. Мы с поляком сели в фанерную кабину, окрашенную зеленой армейской краской, с непременной красной звездой на борту.
— Готовы? Мотор!
— Стоп! — сказал я. — Простите, а что мне надо делать?
Принесли монитор, показали отснятые кадры.
В ледяных торосах Арктики целый отряд ловит Джеймса Бонда. На лыжах, на снегоходах, с вертолета. Бонд, ясное дело, от них виртуозно уходит, да еще при этом сбивает вертолет, попав прямо в кабину сигнальной ракетой розового цвета.
Последнее обстоятельство я хорошо запомнил, потому что целый день, с перерывом на обед, мы с поляком многократно прощались с жизнью в густом облаке едкого ракетного дыма.
Однако начиналось сцена спокойно, даже красиво. Эту красоту арктических льдов мне приходилось воображать, глядя на почерневший замусоренный пол павильона.
Еще раз проверили свет, фокусировщик рулеткой замерил расстояние, щелкнула хлопушка. В безбрежном Заполярье отыскать вражеского диверсанта в белом камуфляже было невозможно, но приказ есть приказ.
— Попробуй тут найди кого-нибудь! — сказал я напарнику волевым, но недовольным голосом.
В тот памятный день я произносил эту фразу много раз. Сколько — не помню, дубль следовал за дублем. Откашлявшись и отплевавшись от гибели в дыму сигнальной ракеты агента 007, мы снова залезали в свою фанерную кабину, чтобы начать все сначала.
Когда я вечером вернулся домой, то перед сном увидел, что белая футболка у меня стала розовой. Полагаю, что легкие — тоже.