К 100-летию Би-Би-Си
21 ноября, 2022 3:08 пп
Seva Novgorodsev
Seva Novgorodsev:
Повышение по службе
(предыдущее здесь)
В начале 80-х на Би-би-си шла тихая социальная и аппаратная борьба. Где-то наверху к власти пробились демократические силы — люди способные, но простые, не ходившие в частные школы и престижные университеты.
Главой Русской Службы тогда был Питер Юделл, выпускник Оксфордского университета, более четверти века проживший в лондонском районе Ист-шин. В этом месте, рядом с роскошным Ричмонд-парком, где по бескрайним стриженым газонам гуляют пятнистые олени, селились аристократы, адмиралы, министры, видные журналисты, писатели и музыканты.
В хороших английских семьях детей воспитывают в строгости, приучают к порядку, хорошим манерам, правильной культурной речи. Честь, порядочность, слово джентльмена. Такую семейную печать не скроешь, происхождение само о себе заявит с первых же слов.
Разночинцу-демократу стерпеть такое трудно, даже невозможно. Все в нем восстает инстинктивной волной классовой неприязни. Как это у Пушкина: «И пальцы просятся к перу, перо к бумаге…»
Вышло распоряжение отправить нашего Питера в дальнюю долгую командировку. Казенных денег не пожалели, выписали на полгода «A fact finding mission» по Латинской Америке. Командировочные, суточные, перелеты, гостиницы — страшная сумма набегает, и все ради чего?
Подозреваю, что факты, найденные и добросовестно изложенные Питером в толстом отчете, наверху никого особенно не интересовали и что главной целью поездки было не состояние умов в Бразилии или Перу, а символическое кресло главы Русской службы. Свято место пусто не бывает, и за шестимесячное отсутствие в нем обосновался другой человек. Не скажу, что из простого народа, но проще.
Сейчас уж все стерлось, сравнялось, завяло, но в конце 1970-х в стране еще прослеживалась средневековая традиция. Высший класс — конное рыцарство. Латы, доспехи, мечи. С детских лет обучение воинскому искусству. Рыцарские турниры. Беззаветная верность королю. Готовность сложить голову на поле битвы. И награды — титулы, наделы, крепостные.
Потомки земельной аристократии до сих пор в своих поместьях держат конюшни и псарни, выезжая с гончими на лисий гон без ружья, на кровавую потеху до растерзания. Скакать приходится через кусты, овраги, заграждения. В седле надо сидеть крепко, умело, соблюдать технику опасности.
Широкое население, напротив, воспитано и живет по технике безопасности, Health and Safety («’elf and saifty» на языке кокни), то есть осторожно, по правилам, как бы чего не вышло.
По таким понятиям рисковать собственной шеей в седле по буеракам только для того, чтобы насмерть загнать хищника, — это средневековое зверство. В 2005 году лейбористское правительство охоту на лис запретило, но кто проследит, что происходит на потомственных угодьях?
За рыцарями шли королевские лучники. Луки огромные, два метра длиной, сила натяжения — до 160 фунтов (80 килограммов), боевые стрелы с железными наконечниками летели на 300 метров и больше. Сегодня подобный лук редко кто и натянет, а раньше таких богатырей были целые полки.
Тренироваться приходилось с самого детства. Начинали с легких луков, постепенно увеличивая упругость тетивы. В старинных захоронениях скелеты лучников легко отличить — кости правой руки у них заметно толще, на суставах наросты, остеофиты.
Все это вспоминается, когда смотришь исторический фильм, в котором тонкорукая девица маникюрными пальчиками натягивает лук с тетивой, похожей на резинку от трусов.
О лучниках я вспомнил не случайно: новый глава Русской службы Барри Холланд, бывший военный переводчик, по выходным стрелял из лука. Конечно, уж не ездил верхом, как благородная старая дева Мэри Ситон-Уотсон, но все же и не с удочкой сидел, нанизывая опарышей.
Барри был высоким, широкоплечим, и свой спортивный лук на 70 фунтов, думаю, натягивал без труда. Была в нем, видимо, военная жилка, доставшаяся неосознанно, по смутному наследству, и проявившаяся в пристрастии к стрелам и тетиве, потому что другой Барри, Эллиот, такой же, казалось, коренной англичанин, на досуге лепил и обжигал горшки, а выйдя на досрочную пенсию, стал полноценным керамистом.
Чувство справедливости, равенства перед законом или правилами я замечал у всех наших начальников, хотя проявлялось оно по-разному. Барри Холланд, например, очень чутко относился к редакционным перекосам, для него важен был точный баланс, как на весах древнегреческой Фемиды.
Почти все мы были колобками, которые и от бабушки, и от дедушки ушли, и обретенная свобода требовала выхода. Советское пропагандное вранье, на котором держалась вся система, по нашему мнению, требовалось разоблачать. Ничего подобного, однако, в хартии Би-би-си не было.
«В этом здании, — говаривал Барри, — такой воздух, невидимый газ, атмосфера баланса, уравновешенных взглядов».
«Ага! — запальчиво возразили ему однажды. — Если бы к вам на интервью пришли Христос и Дьявол, вы бы дали им одинаковое время!»
«Да, — ответил Барри невозмутимо, — но Христу я бы дал последнее слово».
Seva Novgorodsev
Seva Novgorodsev:
Повышение по службе
(предыдущее здесь)
В начале 80-х на Би-би-си шла тихая социальная и аппаратная борьба. Где-то наверху к власти пробились демократические силы — люди способные, но простые, не ходившие в частные школы и престижные университеты.
Главой Русской Службы тогда был Питер Юделл, выпускник Оксфордского университета, более четверти века проживший в лондонском районе Ист-шин. В этом месте, рядом с роскошным Ричмонд-парком, где по бескрайним стриженым газонам гуляют пятнистые олени, селились аристократы, адмиралы, министры, видные журналисты, писатели и музыканты.
В хороших английских семьях детей воспитывают в строгости, приучают к порядку, хорошим манерам, правильной культурной речи. Честь, порядочность, слово джентльмена. Такую семейную печать не скроешь, происхождение само о себе заявит с первых же слов.
Разночинцу-демократу стерпеть такое трудно, даже невозможно. Все в нем восстает инстинктивной волной классовой неприязни. Как это у Пушкина: «И пальцы просятся к перу, перо к бумаге…»
Вышло распоряжение отправить нашего Питера в дальнюю долгую командировку. Казенных денег не пожалели, выписали на полгода «A fact finding mission» по Латинской Америке. Командировочные, суточные, перелеты, гостиницы — страшная сумма набегает, и все ради чего?
Подозреваю, что факты, найденные и добросовестно изложенные Питером в толстом отчете, наверху никого особенно не интересовали и что главной целью поездки было не состояние умов в Бразилии или Перу, а символическое кресло главы Русской службы. Свято место пусто не бывает, и за шестимесячное отсутствие в нем обосновался другой человек. Не скажу, что из простого народа, но проще.
Сейчас уж все стерлось, сравнялось, завяло, но в конце 1970-х в стране еще прослеживалась средневековая традиция. Высший класс — конное рыцарство. Латы, доспехи, мечи. С детских лет обучение воинскому искусству. Рыцарские турниры. Беззаветная верность королю. Готовность сложить голову на поле битвы. И награды — титулы, наделы, крепостные.
Потомки земельной аристократии до сих пор в своих поместьях держат конюшни и псарни, выезжая с гончими на лисий гон без ружья, на кровавую потеху до растерзания. Скакать приходится через кусты, овраги, заграждения. В седле надо сидеть крепко, умело, соблюдать технику опасности.
Широкое население, напротив, воспитано и живет по технике безопасности, Health and Safety («’elf and saifty» на языке кокни), то есть осторожно, по правилам, как бы чего не вышло.
По таким понятиям рисковать собственной шеей в седле по буеракам только для того, чтобы насмерть загнать хищника, — это средневековое зверство. В 2005 году лейбористское правительство охоту на лис запретило, но кто проследит, что происходит на потомственных угодьях?
За рыцарями шли королевские лучники. Луки огромные, два метра длиной, сила натяжения — до 160 фунтов (80 килограммов), боевые стрелы с железными наконечниками летели на 300 метров и больше. Сегодня подобный лук редко кто и натянет, а раньше таких богатырей были целые полки.
Тренироваться приходилось с самого детства. Начинали с легких луков, постепенно увеличивая упругость тетивы. В старинных захоронениях скелеты лучников легко отличить — кости правой руки у них заметно толще, на суставах наросты, остеофиты.
Все это вспоминается, когда смотришь исторический фильм, в котором тонкорукая девица маникюрными пальчиками натягивает лук с тетивой, похожей на резинку от трусов.
О лучниках я вспомнил не случайно: новый глава Русской службы Барри Холланд, бывший военный переводчик, по выходным стрелял из лука. Конечно, уж не ездил верхом, как благородная старая дева Мэри Ситон-Уотсон, но все же и не с удочкой сидел, нанизывая опарышей.
Барри был высоким, широкоплечим, и свой спортивный лук на 70 фунтов, думаю, натягивал без труда. Была в нем, видимо, военная жилка, доставшаяся неосознанно, по смутному наследству, и проявившаяся в пристрастии к стрелам и тетиве, потому что другой Барри, Эллиот, такой же, казалось, коренной англичанин, на досуге лепил и обжигал горшки, а выйдя на досрочную пенсию, стал полноценным керамистом.
Чувство справедливости, равенства перед законом или правилами я замечал у всех наших начальников, хотя проявлялось оно по-разному. Барри Холланд, например, очень чутко относился к редакционным перекосам, для него важен был точный баланс, как на весах древнегреческой Фемиды.
Почти все мы были колобками, которые и от бабушки, и от дедушки ушли, и обретенная свобода требовала выхода. Советское пропагандное вранье, на котором держалась вся система, по нашему мнению, требовалось разоблачать. Ничего подобного, однако, в хартии Би-би-си не было.
«В этом здании, — говаривал Барри, — такой воздух, невидимый газ, атмосфера баланса, уравновешенных взглядов».
«Ага! — запальчиво возразили ему однажды. — Если бы к вам на интервью пришли Христос и Дьявол, вы бы дали им одинаковое время!»
«Да, — ответил Барри невозмутимо, — но Христу я бы дал последнее слово».