«Из зала в зал переходя, здесь движется народ…»
30 марта, 2019 1:44 пп
Евгений Шестаков
Ежедневно встречаясь с прекрасным в зеркале, невольно задаешься вопросом — где корни? Из чего так благородно развилось знакомое нам с вами лицо? Ответ очевиден и сложен одновременно. Красота передается через величие, набирая градусы с течением времени.
Лицо Земли на тонкой ножке шеи
Навеки замерло над пульсом мертвых жил.
Прапрасестра моя, тебя я не дурнее,
Вот только шапки чоткой не нажил.
…
Приникнув взором к лику бюста юного Иоанна Крестителя, мы оказываемся в самой глубине огромной толщины его личности, которую, чтобы не перегреть ум, приходится вывести за скобки тут же. Эта копия флорентийского шедевра, в отличие от хранящейся в Пушкинском Музее, более соответствует оригиналу, особенно если учесть тот факт, что в жизни будущий Предтеча правильно питался и не имел белого гипсового лица.
…
Искусство сострадания самому себе через непережитую боль других заслуживает отдельной скамейки в сердце оперирующего добром. Мощная милосская фигура, отринув крест вместе с руками, как бы где-то воспаряет ими вне поля целостности и зрения. Одновременно покоряясь неизбежности принятия дани уважения, каковая в центре Москвы стоит немалых денег.
Евгений Шестаков
Ежедневно встречаясь с прекрасным в зеркале, невольно задаешься вопросом — где корни? Из чего так благородно развилось знакомое нам с вами лицо? Ответ очевиден и сложен одновременно. Красота передается через величие, набирая градусы с течением времени.
Лицо Земли на тонкой ножке шеи
Навеки замерло над пульсом мертвых жил.
Прапрасестра моя, тебя я не дурнее,
Вот только шапки чоткой не нажил.
…
Приникнув взором к лику бюста юного Иоанна Крестителя, мы оказываемся в самой глубине огромной толщины его личности, которую, чтобы не перегреть ум, приходится вывести за скобки тут же. Эта копия флорентийского шедевра, в отличие от хранящейся в Пушкинском Музее, более соответствует оригиналу, особенно если учесть тот факт, что в жизни будущий Предтеча правильно питался и не имел белого гипсового лица.
…
Искусство сострадания самому себе через непережитую боль других заслуживает отдельной скамейки в сердце оперирующего добром. Мощная милосская фигура, отринув крест вместе с руками, как бы где-то воспаряет ими вне поля целостности и зрения. Одновременно покоряясь неизбежности принятия дани уважения, каковая в центре Москвы стоит немалых денег.