«Испуганные духи бросились, кто как попало, в окна и двери…»
19 сентября, 2021 9:35 дп
PHIL SUZEMKA
PHIL SUZEMKA:
НЕЧИСТЬ
Приговор обвинительный. Кто б сомневался! Загнанная крыса начала последнюю атаку из своей подворотни. Она понимает, что рано или поздно её раздавят. Но она не может не кусать. Потому, что — крыса.
А из остальных подворотен, подвалов, помоек и свалок уже раздаётся восторженный вой всего крысиного племени. Опять-таки, неудивительно. Что они вообще видели, кроме своих подвалов, бараков и хлеба, сделанного из комбикорма?«Когда репрессии в интересах всего общества, это вызывает поддержку со стороны народа». Где-то это я уже читал: «расстрелять как бешеных собак», «смерть врагам народа», «не дадим задушить республику», ну и далее по списку. Вплоть до «их, гадов, — это понятно, а меня-то за шо?!»
Какие права человека! — омбудсмен Диавола товарищ Гундяев поделился сокровенным православнутым знанием: права человека — это ересь.
Ей-богу, «Вий» вспоминается: «Я хотел бы знать, чему у вас в бурсе учат: тому ли самому, что и дьяк читает в церкви, или чему другому?»
Похоже, что таки чему-то другому. Состязательность процесса на уровне песочницы: доказывай — не доказывай, какая кому разница? Можно долго ковырять в песке лопаткой и играться с формочками, но даже сами ковыряющиеся понимают, что куличики у них несъедобные. Но! — партия сказала и комсомол тут же ответил.
Интересно, а в те годы, когда все эти прокуроры, судьи и следователи со свидетелями обвинения ещё сидели на горшках и пускали счастливые детские сопли, учили ли их тогда их прокурорские, следовательские и свидетельские мамы тому, что врать нехорошо? Или у них не было мамы? Или мама была такая специальная, что вся в наколках? Или они до сих пор с горшка не слезли и играют «в суд» так же как тогда «во врача»? То есть, понарошку (в смысле, они все понарошку, а Савченко по-настоящему).
И они же надувают губки, обижаясь, что подсудимая проявляет неуважение к суду! Какие, право, зайки! Все проявляют, а эта не проявляет! А эта сидит и показывает всякое оскорбительное. Ваша нечисть, а чего вы ждали-то? Что перешили свои энкаведешные галифе на мантии и уже поэтому надо считать вас судьями? Вы это всерьёз? Тогда не худо бы и в собственные законы время от времени заглядывать.
Ведь рано или поздно, завтра или через годы, всё это может закончиться. И, скорее всего закончится. Причём, крайне неожиданно. Вдруг. Если государство не может явить миру ничего, кроме подлости, то этому государству уже и на ладан дышать бесполезно.
И не получится ли тогда так, как рассказывал всё тот же полтавский хлопец:
«Испуганные духи бросились, кто как попало, в окна и двери, чтобы поскорее вылететь, но не тут-то было: так и остались они там, завязнувши в дверях и окнах. Навеки осталась церковь с завязнувшими в дверях и окнах чудовищами, обросла лесом, корнями, бурьяном, диким терновником; и никто не найдет теперь к ней дороги».
Как бы не превратиться в такую заросшую, никому не нужную церковь с застрявшими в ней чудовищами. Благо, чудовищ достаточно.
Надежде-то что! Мы ей даром не нужны. А вот она нам — очень. У нас самих таких нет и, похоже, ещё не скоро будет.
PHIL SUZEMKA
PHIL SUZEMKA:
НЕЧИСТЬ
Приговор обвинительный. Кто б сомневался! Загнанная крыса начала последнюю атаку из своей подворотни. Она понимает, что рано или поздно её раздавят. Но она не может не кусать. Потому, что — крыса.
А из остальных подворотен, подвалов, помоек и свалок уже раздаётся восторженный вой всего крысиного племени. Опять-таки, неудивительно. Что они вообще видели, кроме своих подвалов, бараков и хлеба, сделанного из комбикорма?«Когда репрессии в интересах всего общества, это вызывает поддержку со стороны народа». Где-то это я уже читал: «расстрелять как бешеных собак», «смерть врагам народа», «не дадим задушить республику», ну и далее по списку. Вплоть до «их, гадов, — это понятно, а меня-то за шо?!»
Какие права человека! — омбудсмен Диавола товарищ Гундяев поделился сокровенным православнутым знанием: права человека — это ересь.
Ей-богу, «Вий» вспоминается: «Я хотел бы знать, чему у вас в бурсе учат: тому ли самому, что и дьяк читает в церкви, или чему другому?»
Похоже, что таки чему-то другому. Состязательность процесса на уровне песочницы: доказывай — не доказывай, какая кому разница? Можно долго ковырять в песке лопаткой и играться с формочками, но даже сами ковыряющиеся понимают, что куличики у них несъедобные. Но! — партия сказала и комсомол тут же ответил.
Интересно, а в те годы, когда все эти прокуроры, судьи и следователи со свидетелями обвинения ещё сидели на горшках и пускали счастливые детские сопли, учили ли их тогда их прокурорские, следовательские и свидетельские мамы тому, что врать нехорошо? Или у них не было мамы? Или мама была такая специальная, что вся в наколках? Или они до сих пор с горшка не слезли и играют «в суд» так же как тогда «во врача»? То есть, понарошку (в смысле, они все понарошку, а Савченко по-настоящему).
И они же надувают губки, обижаясь, что подсудимая проявляет неуважение к суду! Какие, право, зайки! Все проявляют, а эта не проявляет! А эта сидит и показывает всякое оскорбительное. Ваша нечисть, а чего вы ждали-то? Что перешили свои энкаведешные галифе на мантии и уже поэтому надо считать вас судьями? Вы это всерьёз? Тогда не худо бы и в собственные законы время от времени заглядывать.
Ведь рано или поздно, завтра или через годы, всё это может закончиться. И, скорее всего закончится. Причём, крайне неожиданно. Вдруг. Если государство не может явить миру ничего, кроме подлости, то этому государству уже и на ладан дышать бесполезно.
И не получится ли тогда так, как рассказывал всё тот же полтавский хлопец:
«Испуганные духи бросились, кто как попало, в окна и двери, чтобы поскорее вылететь, но не тут-то было: так и остались они там, завязнувши в дверях и окнах. Навеки осталась церковь с завязнувшими в дверях и окнах чудовищами, обросла лесом, корнями, бурьяном, диким терновником; и никто не найдет теперь к ней дороги».
Как бы не превратиться в такую заросшую, никому не нужную церковь с застрявшими в ней чудовищами. Благо, чудовищ достаточно.
Надежде-то что! Мы ей даром не нужны. А вот она нам — очень. У нас самих таких нет и, похоже, ещё не скоро будет.