«Исповедуюсь, причащаюсь, на Храм всегда даю, даже с откатов…»
31 декабря, 2020 1:32 пп
Валерий Зеленогорский
Игорь Бродский поделился
Валерий Зеленогорский:
Письмо брату.
Привет, бро!
Не сплю, напился вчера до положения риз, только глаза закрыл и поскакали в башке всадники Апокалипсиса, проснулся, сушняк дикий, воды хватанул цельный ковш и отлегло, но мысли одолевают меня, как обустроить Россию, которую умом не понять, как Тютчев писал. Я от тоски сейчас Бродского перечитал «Пилигримы», ты знаешь, неплохо, очень даже неплохо, хотя и еврей, это я тебе, как филолог словеснику говорю…
Вчера праздник был, даже два: годовщина Октябрьской революции и Всемирный день Мужчины. Отметили узким кругом, без баб, жалко, что Никишин затесался из Счетной Палаты, известный пидор, но что поделаешь, сегодня они банкуют, но дело не в этом. Обсуждали после горячего (котлеты из косули, я завалил, прямо в заповеднике) убийство Николая Второго, ты знаешь, мнения разделись, штатские считают, что правильно сделали, а мы, как люди ответственные, решительно против были, ведь он — помазанник божий был, а ведь власть, она же от бога, это я тебе, как бывший секретарь райкома говорю, помнишь, как мы гоняли старух в Серебрянке на Пасху, эх молодость-молодость, я теперь каюсь часто, исповедуюсь, причащаюсь, на Храм всегда даю, даже с откатов, а что делать, ведь Царство божие — внутри нас, ну ты понял.
Ты знаешь, с бодуна кажется, что все плохо, англичанка гадит, саудиты, Барак Хусейнович — тоже не подарок, кругом враги, в друзьях только армия, флот и Науру (это я так шучу), но разве иначе бывало, то иго, то каганат, а потом супу съешь горяченького и ничего, оттягивает, четыреста лет уже прошло, как полякам по сусалам дали и это только начало, мы еще прибьем свой щит на ворота Константинополя, Москва — третий Рим и четвертому не бывать, я это прямо так Сергей Семеновичу и сказал на приеме в Кремле, намекнул, что пора Кремль в белый цвет побелить, он обещал, но решил радикальней поступить, все плиткой обложить, чтобы на века, и правильно, чего мелочиться, мы чай, не немцы какие-нибудь…
Я бабу хочу новую, ты не поверишь, есть одна на примете в буфете Госдумы, ты же знаешь, буфетчицы и дежурные по этажам — мой лэвел. Я когда вижу халу пергидрольную и лифчик, как танковые чехлы, аж дрожать начинаю, они, как ни странно, силищи необыкновенной, ноги не бреют (это я очень люблю), никаких интимных стрижек, все по фасону «пудель», все естественно, как в дикой природе. Надоели все эти мокрощелки, хочется укрыться в этой первобытной чаще, уколоться и упасть на дно колодца, как Высоцкий пел, светлая ему память.
Ты военкому скажи, что я его простил. За хищения активов, я зла на него не держу, это ему награда за борьбу с израильской военщиной на Синае в Шестидневную войну, мы своих не бросаем.
Знаешь, Коля! А я верю, что взойдет она, звезда пленительного счастья, бля буду…
Сейчас в секс по телефону звонить начну, разбередил ты меня.
Валерий Зеленогорский
Игорь Бродский поделился
Валерий Зеленогорский:
Письмо брату.
Привет, бро!
Не сплю, напился вчера до положения риз, только глаза закрыл и поскакали в башке всадники Апокалипсиса, проснулся, сушняк дикий, воды хватанул цельный ковш и отлегло, но мысли одолевают меня, как обустроить Россию, которую умом не понять, как Тютчев писал. Я от тоски сейчас Бродского перечитал «Пилигримы», ты знаешь, неплохо, очень даже неплохо, хотя и еврей, это я тебе, как филолог словеснику говорю…
Вчера праздник был, даже два: годовщина Октябрьской революции и Всемирный день Мужчины. Отметили узким кругом, без баб, жалко, что Никишин затесался из Счетной Палаты, известный пидор, но что поделаешь, сегодня они банкуют, но дело не в этом. Обсуждали после горячего (котлеты из косули, я завалил, прямо в заповеднике) убийство Николая Второго, ты знаешь, мнения разделись, штатские считают, что правильно сделали, а мы, как люди ответственные, решительно против были, ведь он — помазанник божий был, а ведь власть, она же от бога, это я тебе, как бывший секретарь райкома говорю, помнишь, как мы гоняли старух в Серебрянке на Пасху, эх молодость-молодость, я теперь каюсь часто, исповедуюсь, причащаюсь, на Храм всегда даю, даже с откатов, а что делать, ведь Царство божие — внутри нас, ну ты понял.
Ты знаешь, с бодуна кажется, что все плохо, англичанка гадит, саудиты, Барак Хусейнович — тоже не подарок, кругом враги, в друзьях только армия, флот и Науру (это я так шучу), но разве иначе бывало, то иго, то каганат, а потом супу съешь горяченького и ничего, оттягивает, четыреста лет уже прошло, как полякам по сусалам дали и это только начало, мы еще прибьем свой щит на ворота Константинополя, Москва — третий Рим и четвертому не бывать, я это прямо так Сергей Семеновичу и сказал на приеме в Кремле, намекнул, что пора Кремль в белый цвет побелить, он обещал, но решил радикальней поступить, все плиткой обложить, чтобы на века, и правильно, чего мелочиться, мы чай, не немцы какие-нибудь…
Я бабу хочу новую, ты не поверишь, есть одна на примете в буфете Госдумы, ты же знаешь, буфетчицы и дежурные по этажам — мой лэвел. Я когда вижу халу пергидрольную и лифчик, как танковые чехлы, аж дрожать начинаю, они, как ни странно, силищи необыкновенной, ноги не бреют (это я очень люблю), никаких интимных стрижек, все по фасону «пудель», все естественно, как в дикой природе. Надоели все эти мокрощелки, хочется укрыться в этой первобытной чаще, уколоться и упасть на дно колодца, как Высоцкий пел, светлая ему память.
Ты военкому скажи, что я его простил. За хищения активов, я зла на него не держу, это ему награда за борьбу с израильской военщиной на Синае в Шестидневную войну, мы своих не бросаем.
Знаешь, Коля! А я верю, что взойдет она, звезда пленительного счастья, бля буду…
Сейчас в секс по телефону звонить начну, разбередил ты меня.