«Идите туда! Там уже человека почти съели…»
15 декабря, 2017 5:58 дп
Диляра Тасбулатова
Ну что могу вам рассказать, дорогие мои френды?
Пошла я (благодаря добрейшей Марине Давыдовой на спектакль «Великий Укротитель» греческого режиссера Димитриса Папаиоанну.
Билеты были раскуплены минут через сорок — и давно, два месяца назад, так что нам давали — внесённым в списки Марины — стоячие или сидячие, кому как повезёт.
Ворвавшись в фойе театра, мы пошли ждать своей участи около дверей партера.
Мимо нас проплывали ВИПы — к примеру сказать, товарищ Нарусова в окружении сильно накрашенных пожилых дам с порочными лицами.
Если бы не декольте и украшения, они бы были точно вроде сенаторов мужского пола Римской империи эпохи упадка: таким физиономиями подошел бы Колизей старой поры (когда объект был только-только сдан) и, к примеру, тигры, терзающие первых христиан, а не товарищ Папаиоанну (уф, выговорила).
Вокруг этой компании тем не менее витало такое облако уважения и кто-то поминал «Ксюшу» (спрашивали громко — а Ксюша где?).
Впереди бежал один модный гей Миша, большой сноб и московский денди (ну ему так, по крайней мере, кажется). Чувствовалось, что это их праздник, билеты они купили давно, чтобы участвовать в культурной жизни столицы.
Остальная публика, правда, была что надо — сплошь хипстеры с длинноногими девушками, свои люди, ценители.
Иначе — если бы все были как Нарусова — похоже было бы или на кремлевский концерт или, как сказано выше, на Колизей.
Около меня стоял интеллигентный дядька, которому я сказала что типа вас здесь не стояло и идите в очередь!
Дядька оказался добрым и не ответил мне, куда типа ты приперлась, морда, типа понаехала, а мягко возразил, что тогда он и писать не будет, что ему все это?
— И я не буду (сказала я).
— А вы кто?
— Блогер в Одноклассниках — сказала я. — Там у меня аккаунт Пантера прерий.
Дядька засмеялся и тут нас отправили на третий этаж на балкон, потому что Нарусова и её римская свита уже были севши.
Так что, стоявши первой, я оказалась последней потому что очередь на лишние побежала с конца. Лестница на балкон была сзади очереди, вот в чём засада-то.
Так что я оказалась третьей, таким фоном декорации, задником — сначала люди заняли кресла, потом еще некоторые стояли, а я уже стояла сзади стоявших.
Зато я выхватила себе кресло. Балкон к тому же был сбоку, так что, вытянув свою не очень длинную шею и стоя, я могла видеть примерно половину сцены и то не всегда.
Дядька-критик сел рядом. Он тоже надыбал себе какое-то кресло — на всякий случай, чтобы поспать, я думаю.
А сбоку была ложа для осветителей, куда зашел в одиночестве охранник: дюжий мужик типа Рэмбо.
Начался спектакль с того, что на сцену вышел совершенно голый мужик и лёг на топчан.
Другой мужик, одетый, прикрыл голого простыней.
Третий мужик, тоже одетый, сорвал простыню.
И так раз 10.
Рэмбо тяжко вздохнул и печально оглядел хипстеров, которые смотрели, затаив дыхание. Было видно, что он не очень понимает вкусов худ. интеллигенции.
Критик, который устал тянуть шею стоя, присел, и я его шёпотом спросила: «Он гений? Но я вижу только половину сцены…»
Критик сказал:
— Значит, он гений наполовину.
И тут же заснул.
Я села в кресло почти в полной темноте и тоже заснула.
Проснулась я от смеха в зале, встала, вытянула шею и увидела, что там кого-то препарируют (ну шутейно) повторяя картину Рембрандта, когда там в центре лежит трупак, а вокруг врачи, типа патологоанатомы.
Проснулся и критик, тоже вытянул шею и сказал:
— Щас они его ещё и съедят.
И правда — они вынули ему внутренности (ну, шутейно, из шерсти какой-то кишки типа) и принялись их как бы есть.
Тут мне стало душно и я вышла, видев мрачного охранника, который сидел на оттоманке с видом человека который перестаёт понимать, что вообще происходит на белом свете.
— Идите туда -сказала я ему. — Там уже человека почти съели.
— Ну уж нет, — сказал охранник. — Я в воскресенье пойду с женой на концерт в Кремль — балалайку слушать.
— И это правильно (сказала я).
Рэмбо посмотрел на меня мрачно и уткнулся в телефон.
Дальше было вот что: что спектакль прекрасный, я догадывалась по взрывам аплодисментов, сидя, как слепой у себя в кресле и ничего не видя.
Порой я засыпала, и, боюсь, похрапывала, потому что проснувшись, видела недовольные взгляды хипстеров.
Зато я первая пробралась в гардероб и успела на метро и даже на свою маршрутку, везущую меня в далекие Химки, где никто не знает имени греческого режиссера Папаиоанну.
Вот так-то.
Это была моя рецензия на выдающийся спектакль, которым закончился блестящий фестиваль NET.
(Дорогая Марина, не обижайтесь, я вам очень благодарна: сама должна была озаботиться тикетами заранее. Это мой вечный стёб, фестиваль великий и спектакль, думаю, тоже)
Диляра Тасбулатова
Ну что могу вам рассказать, дорогие мои френды?
Пошла я (благодаря добрейшей Марине Давыдовой на спектакль «Великий Укротитель» греческого режиссера Димитриса Папаиоанну.
Билеты были раскуплены минут через сорок — и давно, два месяца назад, так что нам давали — внесённым в списки Марины — стоячие или сидячие, кому как повезёт.
Ворвавшись в фойе театра, мы пошли ждать своей участи около дверей партера.
Мимо нас проплывали ВИПы — к примеру сказать, товарищ Нарусова в окружении сильно накрашенных пожилых дам с порочными лицами.
Если бы не декольте и украшения, они бы были точно вроде сенаторов мужского пола Римской империи эпохи упадка: таким физиономиями подошел бы Колизей старой поры (когда объект был только-только сдан) и, к примеру, тигры, терзающие первых христиан, а не товарищ Папаиоанну (уф, выговорила).
Вокруг этой компании тем не менее витало такое облако уважения и кто-то поминал «Ксюшу» (спрашивали громко — а Ксюша где?).
Впереди бежал один модный гей Миша, большой сноб и московский денди (ну ему так, по крайней мере, кажется). Чувствовалось, что это их праздник, билеты они купили давно, чтобы участвовать в культурной жизни столицы.
Остальная публика, правда, была что надо — сплошь хипстеры с длинноногими девушками, свои люди, ценители.
Иначе — если бы все были как Нарусова — похоже было бы или на кремлевский концерт или, как сказано выше, на Колизей.
Около меня стоял интеллигентный дядька, которому я сказала что типа вас здесь не стояло и идите в очередь!
Дядька оказался добрым и не ответил мне, куда типа ты приперлась, морда, типа понаехала, а мягко возразил, что тогда он и писать не будет, что ему все это?
— И я не буду (сказала я).
— А вы кто?
— Блогер в Одноклассниках — сказала я. — Там у меня аккаунт Пантера прерий.
Дядька засмеялся и тут нас отправили на третий этаж на балкон, потому что Нарусова и её римская свита уже были севши.
Так что, стоявши первой, я оказалась последней потому что очередь на лишние побежала с конца. Лестница на балкон была сзади очереди, вот в чём засада-то.
Так что я оказалась третьей, таким фоном декорации, задником — сначала люди заняли кресла, потом еще некоторые стояли, а я уже стояла сзади стоявших.
Зато я выхватила себе кресло. Балкон к тому же был сбоку, так что, вытянув свою не очень длинную шею и стоя, я могла видеть примерно половину сцены и то не всегда.
Дядька-критик сел рядом. Он тоже надыбал себе какое-то кресло — на всякий случай, чтобы поспать, я думаю.
А сбоку была ложа для осветителей, куда зашел в одиночестве охранник: дюжий мужик типа Рэмбо.
Начался спектакль с того, что на сцену вышел совершенно голый мужик и лёг на топчан.
Другой мужик, одетый, прикрыл голого простыней.
Третий мужик, тоже одетый, сорвал простыню.
И так раз 10.
Рэмбо тяжко вздохнул и печально оглядел хипстеров, которые смотрели, затаив дыхание. Было видно, что он не очень понимает вкусов худ. интеллигенции.
Критик, который устал тянуть шею стоя, присел, и я его шёпотом спросила: «Он гений? Но я вижу только половину сцены…»
Критик сказал:
— Значит, он гений наполовину.
И тут же заснул.
Я села в кресло почти в полной темноте и тоже заснула.
Проснулась я от смеха в зале, встала, вытянула шею и увидела, что там кого-то препарируют (ну шутейно) повторяя картину Рембрандта, когда там в центре лежит трупак, а вокруг врачи, типа патологоанатомы.
Проснулся и критик, тоже вытянул шею и сказал:
— Щас они его ещё и съедят.
И правда — они вынули ему внутренности (ну, шутейно, из шерсти какой-то кишки типа) и принялись их как бы есть.
Тут мне стало душно и я вышла, видев мрачного охранника, который сидел на оттоманке с видом человека который перестаёт понимать, что вообще происходит на белом свете.
— Идите туда -сказала я ему. — Там уже человека почти съели.
— Ну уж нет, — сказал охранник. — Я в воскресенье пойду с женой на концерт в Кремль — балалайку слушать.
— И это правильно (сказала я).
Рэмбо посмотрел на меня мрачно и уткнулся в телефон.
Дальше было вот что: что спектакль прекрасный, я догадывалась по взрывам аплодисментов, сидя, как слепой у себя в кресле и ничего не видя.
Порой я засыпала, и, боюсь, похрапывала, потому что проснувшись, видела недовольные взгляды хипстеров.
Зато я первая пробралась в гардероб и успела на метро и даже на свою маршрутку, везущую меня в далекие Химки, где никто не знает имени греческого режиссера Папаиоанну.
Вот так-то.
Это была моя рецензия на выдающийся спектакль, которым закончился блестящий фестиваль NET.
(Дорогая Марина, не обижайтесь, я вам очень благодарна: сама должна была озаботиться тикетами заранее. Это мой вечный стёб, фестиваль великий и спектакль, думаю, тоже)