«Идиотски полагая, что всем им найдётся место опричника…»
21 декабря, 2024 10:56 дп
Мэйдэй
Татьяна Хохрина:
145 лет Сталину. За полторы сотни лет забыты миллионы прекрасных, достойных имен, а имя этого упыря, как Тунгусский метеорит, рухнуло на пятую часть земного шара, оставило в ней незарастающее пепелище и втягивает в им образованную воронку все новые поколения если не раздавленных и изувеченных, то оболваненных людей. И никакие факты, цифры, свидетельства, следы и ужасы его злодеяний почему-то не могут достучаться до сознания и перевесить рабскую, кликушескую любовь и преданность запуганной и забитой дворни своему кровавому хозяину. И несколько поколений искалеченных им соотечественников, для которых тюрьма, расстрел, донос, лицемерие, холуйство и притворство вошли в обиход и стали их органической составляющей, поволокут с утра море цветов к подножью этого истукана, а из-под земли, как после кислотного дождя, ядовитыми грибами полезут его новые памятники и зажурчат сладостные и восхищенные воспоминания. 70-и лет с его смерти не хватило, чтоб выветрились страх, память и рабский дух. И, словно дурные дети, люди с готовностью снова суют руки в огонь, наивно и идиотски полагая, что всем им найдется место опричника, даже не задумываясь о том, какую страшную судьбу они готовят своим детям.
* * *
Мы все ходили под богом.
У бога под самым боком.
Он жил не в небесной дали,
Его иногда видали
Живого. На мавзолее.
Он был умнее и злее
Того — иного, другого,
По имени Иегова,
Которого он низринул,
Извел, пережег на уголь,
А после из бездны вынул
И дал ему стол и угол.
Мы все ходили под богом.
У бога под самым боком.
Однажды я шел Арбатом.
Бог ехал в пяти машинах.
От страха почти горбата,
В своих пальтишках мышиных
Рядом дрожала охрана.
Было поздно и рано.
Серело. Брезжило утро.
Он глянул жестоко, мудро
Своим всевидящим оком,
Всепроницающим взглядом.
Мы все ходили под богом.
С богом почти что рядом.
Слуцкий
* * *
У каждого были причины свои:
Одни – ради семьи.
Другие – ради корыстных причин:
Звание, должность, чин.
Но ложно понятая любовь
К отечеству, к расшибанью лбов
Во имя его
Двинула большинство.
И тот, кто писал: «Мы не рабы!» —
В школе, на доске,
Не стал переть против судьбы,
Видимой невдалеке.
И бог – усталый древний старик,
Прячущийся в облаках,
Был заменен одним из своих
В хромовых сапогах.
Слуцкий
Мэйдэй
Татьяна Хохрина:
145 лет Сталину. За полторы сотни лет забыты миллионы прекрасных, достойных имен, а имя этого упыря, как Тунгусский метеорит, рухнуло на пятую часть земного шара, оставило в ней незарастающее пепелище и втягивает в им образованную воронку все новые поколения если не раздавленных и изувеченных, то оболваненных людей. И никакие факты, цифры, свидетельства, следы и ужасы его злодеяний почему-то не могут достучаться до сознания и перевесить рабскую, кликушескую любовь и преданность запуганной и забитой дворни своему кровавому хозяину. И несколько поколений искалеченных им соотечественников, для которых тюрьма, расстрел, донос, лицемерие, холуйство и притворство вошли в обиход и стали их органической составляющей, поволокут с утра море цветов к подножью этого истукана, а из-под земли, как после кислотного дождя, ядовитыми грибами полезут его новые памятники и зажурчат сладостные и восхищенные воспоминания. 70-и лет с его смерти не хватило, чтоб выветрились страх, память и рабский дух. И, словно дурные дети, люди с готовностью снова суют руки в огонь, наивно и идиотски полагая, что всем им найдется место опричника, даже не задумываясь о том, какую страшную судьбу они готовят своим детям.
* * *
Мы все ходили под богом.
У бога под самым боком.
Он жил не в небесной дали,
Его иногда видали
Живого. На мавзолее.
Он был умнее и злее
Того — иного, другого,
По имени Иегова,
Которого он низринул,
Извел, пережег на уголь,
А после из бездны вынул
И дал ему стол и угол.
Мы все ходили под богом.
У бога под самым боком.
Однажды я шел Арбатом.
Бог ехал в пяти машинах.
От страха почти горбата,
В своих пальтишках мышиных
Рядом дрожала охрана.
Было поздно и рано.
Серело. Брезжило утро.
Он глянул жестоко, мудро
Своим всевидящим оком,
Всепроницающим взглядом.
Мы все ходили под богом.
С богом почти что рядом.
Слуцкий
* * *
У каждого были причины свои:
Одни – ради семьи.
Другие – ради корыстных причин:
Звание, должность, чин.
Но ложно понятая любовь
К отечеству, к расшибанью лбов
Во имя его
Двинула большинство.
И тот, кто писал: «Мы не рабы!» —
В школе, на доске,
Не стал переть против судьбы,
Видимой невдалеке.
И бог – усталый древний старик,
Прячущийся в облаках,
Был заменен одним из своих
В хромовых сапогах.
Слуцкий