«И жили мы в коробке из-под обуви…»
8 мая, 2024 8:51 дп
Мэйдэй
Sergey Kondrashov:
Неустаревающая классика в современной аранжировке:
Четыре русских эмигранта
Первый: Достойно, ведь так? Очень достойно.
Все: — Да, и правда.
Второй: — Бокал Шато-де-Шазеле — это то что надо, ведь, да?
Третий: — О, это точно, Илья.
Второй: — Точно.
Первый: — Кто мог преположить тридцать лет назад, в 1990-х, что мы вот так вот будем все сидеть и пить Шато-де-Шазеле?
Все. — Да-а, да-а.
Четвёртый: — Тогда-от мы были бы рады и чашке чаю.
Второй: — Точно! Чашке холодного чаю!
Четвёртый: — Точно!
Первый: — Без молока и без сахара!
Третий: — И без чая!
Четвёртый: — Из треснутой чашки, ага.
Первый: — О-о, у нас до две тысячи второго не было и чашки. Нам приходилось пить из свёрнутой газеты.
Второй: — Мы могли себе только позволить мокрую тряпку сосать.
Третий: — Но, знаете, мы были счастливы тогда, хоть и были бедными.
Четвёртый: — Именно! Потому, что помнили, как хорошо нам жилось в Советском Союзе, пока у нас всё не украли!
Третий: — Точно!
Четвёртый: — Мой старик-отец говорил: «Деньги не принесут тебе счастья, сынок, потому что олигархи их у тебя снова украдут!»
Первый: — Он был прав!
Четвёртый: — Точно!
Первый: — Да, когда у меня ничего не было, потому что у нас всё украли Ельцин и его банда, я был ещё ребёнком и иногда всё равно радовался жизни, потому что родители рассказывали мне, как жилось в Советском Союзе и эти рассказы согревали и веселили меня. А при Ельцине мы жили в таком маленьком старом разваленном доме с громадными дырами в крыше.
Второй: — Дом! Вам повезло — вы жили в доме! Мы жили в комнате, нас было двадцать шесть, мебели не было, половины пола не было — мы толпились в углу, боясь свалиться.
Третий: — Вам повезло — вы жили в комнате! Мы жили в коридоре!
Четвёртый: — О, о коридоре мы могли только мечтать! Для нас это был бы дворец! Мы жили в старом баке на свалке. Мы просыпались каждый день от того, что на нас вываливали кучу тухлой рыбы! Дом, ха!
Первый: — Так вот, дом, про который я говорил — это была просто яма в земле, накрытая брезентом, но для нас это был дом!
Второй: — Нас выселили из ямы чёрные риэлторы. Нам пришлось идти жить в озеро!
Третий: — Вам повезло — у вас было озеро! Нас было полторы сотни и жили мы коробке из-под обуви, стоявшей посреди дороги.
Четвёртый: — В картонной коробке?
Третий: — Да-а.
Четвёртый: — Вам повезло! Мы три месяца жили в свёрнутой газете в помойном контейнере! Нам приходилось просыпаться в шесть утра, чистить газету, идти работать продавцами в ларьки, по четырнадцать часов в сутки, неделя за неделей, по шесть рублей за каждую, а доллар тогда стоил триста, потом мы приходили домой и отец порол нас ремнём пока мы не засыпали!
Второй: — Роскошь! Нам приходилось вылезать из озера в три часа утра, чистить озеро, есть пригорошню горячей щебенки, работать двадцать часов продавая на барахолке мамины платья, которые она купила на зарплату учительницы когда ещё был Советский Союз, за два рубля в месяц, а доллар уже стоил тысячу триста, потом мы приходили домой и отец охаживал нас по голове и шее битой бутылкой, если нам везло!
Третий: — Да, конечно, приходилось туго! Нам приходилось вылезать из коробки посреди ночи и дочиста вылизывать языками дорогу! Мы довольствовались половиной пригорошни холоднющей щебенки, работать двадцать четыре часа в день продавая клиентам вокзальных проституток мытые использованные презервативы за четыре рубля в шестилетку, а доллар тогда стоил триста тысяч, а когда мы приходили домой, отец разрубал нас надвое ножом для хлеба!
Первый: — Точно! Мне приходилось вставать утром, в десять вечера, за полчаса до того, как я ложился спать, есть кусок неразогретого яда, работать могильщиком для чеченских бандитов по двадцать девять часов в день и платить нохчам за возможность работать, а когда мы приходили домой, наш отец убивал нас и танцевал на наших могилах, распевая «Союз Нерушимый Республик Свободных….!».
Четвёртый: — А-а. Расскажи всё это сегодняшней молодёжи — они тебе не поверят.
Мэйдэй
Sergey Kondrashov:
Неустаревающая классика в современной аранжировке:
Четыре русских эмигранта
Первый: Достойно, ведь так? Очень достойно.
Все: — Да, и правда.
Второй: — Бокал Шато-де-Шазеле — это то что надо, ведь, да?
Третий: — О, это точно, Илья.
Второй: — Точно.
Первый: — Кто мог преположить тридцать лет назад, в 1990-х, что мы вот так вот будем все сидеть и пить Шато-де-Шазеле?
Все. — Да-а, да-а.
Четвёртый: — Тогда-от мы были бы рады и чашке чаю.
Второй: — Точно! Чашке холодного чаю!
Четвёртый: — Точно!
Первый: — Без молока и без сахара!
Третий: — И без чая!
Четвёртый: — Из треснутой чашки, ага.
Первый: — О-о, у нас до две тысячи второго не было и чашки. Нам приходилось пить из свёрнутой газеты.
Второй: — Мы могли себе только позволить мокрую тряпку сосать.
Третий: — Но, знаете, мы были счастливы тогда, хоть и были бедными.
Четвёртый: — Именно! Потому, что помнили, как хорошо нам жилось в Советском Союзе, пока у нас всё не украли!
Третий: — Точно!
Четвёртый: — Мой старик-отец говорил: «Деньги не принесут тебе счастья, сынок, потому что олигархи их у тебя снова украдут!»
Первый: — Он был прав!
Четвёртый: — Точно!
Первый: — Да, когда у меня ничего не было, потому что у нас всё украли Ельцин и его банда, я был ещё ребёнком и иногда всё равно радовался жизни, потому что родители рассказывали мне, как жилось в Советском Союзе и эти рассказы согревали и веселили меня. А при Ельцине мы жили в таком маленьком старом разваленном доме с громадными дырами в крыше.
Второй: — Дом! Вам повезло — вы жили в доме! Мы жили в комнате, нас было двадцать шесть, мебели не было, половины пола не было — мы толпились в углу, боясь свалиться.
Третий: — Вам повезло — вы жили в комнате! Мы жили в коридоре!
Четвёртый: — О, о коридоре мы могли только мечтать! Для нас это был бы дворец! Мы жили в старом баке на свалке. Мы просыпались каждый день от того, что на нас вываливали кучу тухлой рыбы! Дом, ха!
Первый: — Так вот, дом, про который я говорил — это была просто яма в земле, накрытая брезентом, но для нас это был дом!
Второй: — Нас выселили из ямы чёрные риэлторы. Нам пришлось идти жить в озеро!
Третий: — Вам повезло — у вас было озеро! Нас было полторы сотни и жили мы коробке из-под обуви, стоявшей посреди дороги.
Четвёртый: — В картонной коробке?
Третий: — Да-а.
Четвёртый: — Вам повезло! Мы три месяца жили в свёрнутой газете в помойном контейнере! Нам приходилось просыпаться в шесть утра, чистить газету, идти работать продавцами в ларьки, по четырнадцать часов в сутки, неделя за неделей, по шесть рублей за каждую, а доллар тогда стоил триста, потом мы приходили домой и отец порол нас ремнём пока мы не засыпали!
Второй: — Роскошь! Нам приходилось вылезать из озера в три часа утра, чистить озеро, есть пригорошню горячей щебенки, работать двадцать часов продавая на барахолке мамины платья, которые она купила на зарплату учительницы когда ещё был Советский Союз, за два рубля в месяц, а доллар уже стоил тысячу триста, потом мы приходили домой и отец охаживал нас по голове и шее битой бутылкой, если нам везло!
Третий: — Да, конечно, приходилось туго! Нам приходилось вылезать из коробки посреди ночи и дочиста вылизывать языками дорогу! Мы довольствовались половиной пригорошни холоднющей щебенки, работать двадцать четыре часа в день продавая клиентам вокзальных проституток мытые использованные презервативы за четыре рубля в шестилетку, а доллар тогда стоил триста тысяч, а когда мы приходили домой, отец разрубал нас надвое ножом для хлеба!
Первый: — Точно! Мне приходилось вставать утром, в десять вечера, за полчаса до того, как я ложился спать, есть кусок неразогретого яда, работать могильщиком для чеченских бандитов по двадцать девять часов в день и платить нохчам за возможность работать, а когда мы приходили домой, наш отец убивал нас и танцевал на наших могилах, распевая «Союз Нерушимый Республик Свободных….!».
Четвёртый: — А-а. Расскажи всё это сегодняшней молодёжи — они тебе не поверят.