«И я съел яблоко…»
25 декабря, 2020 6:41 пп
Игорь Свинаренко
Игорь Свинаренко:
«Ранение я получил 25.12.1942, и новый год пришлось встречать в полевом госпитале. К нам в госпиталь прислали с дивизии делегацию с поздравлением. Прибывшая из нашего медсанбата медсестра спела несколько фронтовых песен, «Землянку» и другие. Некоторые из раненых бойцов и командиров плакали навзрыд.
…сделали операцию на левой раненной ноге под местным наркозом. Сделали укол в позвонок, запустили туда новокаину, разрезали пятку и вырубили кусок кости.
Было такое разрешение: женщины, потерявшие своих мужей, приезжали в госпитали и могли брать себе «хозяина» из выздоравливающих ранбольных. Приезжали и к нам в госпиталь женщины из ближайших сел Горьковской области. Врачи заводили их в палаты и показывали таких, у которых неизвестно где семья — или одиноких. Некоторые договаривались между собой и уезжали в села на «хозяйство». (Из записок моего деда Ивана Дмитриевича, 1901-1992) Все кончилось хорошо!
При погрузке сделали обезболивающие уколы – морфий.
В первые дни у меня была высокая температура и слабость от большой потери крови. От пищи я отказывался, состояние было угнетенное и безразличное. Об этом медсестра доложила главврачу госпиталя. Он подошел ко мне как-то и спросил, почему я ничего не ем, стал меня убеждать, что для скорейшего выздоровления нужно питаться. Я категорически отказался – Зачем и для чего я нужен в таком состоянии? Оставьте меня в покое!
Главврач — участник финской войны, и на груди у него был Орден Красной звезда. Когда я увидел орден, мне стало просто стыдно, что такой заслуженный человек уделяет мне столько внимания.
Он вторично подошел ко мне и спросил: «Что бы Вы ели? У нас для раненых все есть.» Я сказал, что хочу свежее яблоко и меду. Откуда, думаю, они возьмут… Врач ушел, я подумал, что он оставит меня в покое.
Однако через несколько минут он подошел снова с медсестрой, которая несла на тарелке два красивых свежих яблока, мед и две стопки красного вина. Уговаривать не стал, а приказал: «Выпить вино и съесть то, что просили!» Мы с ним выпили вино, и я съел яблоко. А медсестре он приказал, чтоб перед едой давали мне по стопке вина или водки.
Это написал, чтобы знали, какое чуткое внимание было к раненым….заехал еще в село Чебаркуль, где жила семья пулеметчика из моего взвода. Долго с ними беседовали, меня все спрашивали, — как там их Кирюшка, жив ли. Был я с ним вместе в последнем бою, а после ранения его не видел. Мать Кирилла занималась домашними делами, а жена работала в детсадике. У нее был сын-подросток, он провожал меня на станцию и сидел возле меня до прибытия поезда. Во время беседы он заплакал горько и рассказал, что ему очень обидно — отец сражается на фронте с фашистами, а мать связалась с шофером, который у них живет на квартире, спит с ним. Бабушка ругает ее, а мальчику запретила писать об этом отцу: жив останется, придет и сами разберутся…
Игорь Свинаренко
Игорь Свинаренко:
«Ранение я получил 25.12.1942, и новый год пришлось встречать в полевом госпитале. К нам в госпиталь прислали с дивизии делегацию с поздравлением. Прибывшая из нашего медсанбата медсестра спела несколько фронтовых песен, «Землянку» и другие. Некоторые из раненых бойцов и командиров плакали навзрыд.
…сделали операцию на левой раненной ноге под местным наркозом. Сделали укол в позвонок, запустили туда новокаину, разрезали пятку и вырубили кусок кости.
Было такое разрешение: женщины, потерявшие своих мужей, приезжали в госпитали и могли брать себе «хозяина» из выздоравливающих ранбольных. Приезжали и к нам в госпиталь женщины из ближайших сел Горьковской области. Врачи заводили их в палаты и показывали таких, у которых неизвестно где семья — или одиноких. Некоторые договаривались между собой и уезжали в села на «хозяйство». (Из записок моего деда Ивана Дмитриевича, 1901-1992) Все кончилось хорошо!
При погрузке сделали обезболивающие уколы – морфий.
В первые дни у меня была высокая температура и слабость от большой потери крови. От пищи я отказывался, состояние было угнетенное и безразличное. Об этом медсестра доложила главврачу госпиталя. Он подошел ко мне как-то и спросил, почему я ничего не ем, стал меня убеждать, что для скорейшего выздоровления нужно питаться. Я категорически отказался – Зачем и для чего я нужен в таком состоянии? Оставьте меня в покое!
Главврач — участник финской войны, и на груди у него был Орден Красной звезда. Когда я увидел орден, мне стало просто стыдно, что такой заслуженный человек уделяет мне столько внимания.
Он вторично подошел ко мне и спросил: «Что бы Вы ели? У нас для раненых все есть.» Я сказал, что хочу свежее яблоко и меду. Откуда, думаю, они возьмут… Врач ушел, я подумал, что он оставит меня в покое.
Однако через несколько минут он подошел снова с медсестрой, которая несла на тарелке два красивых свежих яблока, мед и две стопки красного вина. Уговаривать не стал, а приказал: «Выпить вино и съесть то, что просили!» Мы с ним выпили вино, и я съел яблоко. А медсестре он приказал, чтоб перед едой давали мне по стопке вина или водки.
Это написал, чтобы знали, какое чуткое внимание было к раненым….заехал еще в село Чебаркуль, где жила семья пулеметчика из моего взвода. Долго с ними беседовали, меня все спрашивали, — как там их Кирюшка, жив ли. Был я с ним вместе в последнем бою, а после ранения его не видел. Мать Кирилла занималась домашними делами, а жена работала в детсадике. У нее был сын-подросток, он провожал меня на станцию и сидел возле меня до прибытия поезда. Во время беседы он заплакал горько и рассказал, что ему очень обидно — отец сражается на фронте с фашистами, а мать связалась с шофером, который у них живет на квартире, спит с ним. Бабушка ругает ее, а мальчику запретила писать об этом отцу: жив останется, придет и сами разберутся…