«И я его запомнила…»
15 декабря, 2025 11:23 дп
Мэйдэй
Геннадий Вольман:
УКРАИНА
Инга Чекинда, одна из военнопленных, рассказывает о 🇷🇺плене: «Однажды в камеру вошел лейтенант и сказал: „Запомни меня на всю жизнь. Мой позывной — „Смерть““. И я его запомнила. Он прижал меня к стене и сказал: „Ноги на ширине плеч“, и вывернул мне руки. Он сказал: „Что, ты крепкий орешек?“ и ударил меня по обоим ушам. У меня закружилась голова. Тогда я поняла, что попала в ад. Он бил меня изо всех сил. Он избивал меня три дня, и на моей ноге образовалась огромная гематома. Потому что, когда он прижимал меня к стене, он бил правой ногой и ударял по левой. Однажды он сказал: „Если ты не дашь мне информацию, я изнасилую твою соратницу“». Он велел мне взять огромный молоток, надеть на него презерватив и пососать его. Я сделала то, что он мне велел, только чтобы он не тронул её. Я сделала это и заплакала. А он сказал: «Почему ты плачешь? Я сейчас же выбью тебе зубы». В Таганрогском СИЗО № 2 русские построили большую печь, которую использовали для пыток украинских пленных. Они запихивали туда людей, чтобы запугать их. «Однажды моя соратница рассказала мне, что её отвели в комнату с печью, куда можно было запихнуть человека целиком и сжечь. Печь была включена и горела. Сначала этот лейтенант ударил её раз 40, а затем вместе с кадыровцем они начали запихивать её в печь. Один хватал за одну ногу, другой — за другую. И они начали запихивать её в печь. Потом я вспомнила нечеловеческий крик, который слышала. Я спросила: «Как они тебя туда запихнули целиком?» Она ответила, что даже не помнит того момента, потому что её сознание отключилось. Она чувствовала только, как огонь касается её лица… На плоской тарелке — вода и немного каши на дне — вот чем кормили Ингу и других военнопленных русские. Им давали два куска хлеба в день. «Мы отламывали один кусок хлеба и делили его: один на завтрак, второй на обед. А половина второго была ужином. Если от первого куска оставалась половина, мы съедали её около 10 вечера и запивали водой, чтобы не умереть от голода. Мы с моей сокамерницей тоже делились друг с другом. Если я не могла удержаться от голода, она давала мне свой кусок. А если ей хотелось, я давала ей свой. В камере был железный стол, и если на нём оставались крошки, мы все их собирали. Я никогда не думала, что в XXI веке человек будет собирать крошки со стола вот так, чтобы не умереть от голода». Охранницы — кадыровицы — постоянно задавали один и тот же вопрос: «Россия или Украина?» Девушки воздерживались от ответа, потому что сказать «Украина» означало, что их немедленно убьют, а сказать «Россия» они не могли. Они не могли предать Украину, говорит Инга.
Мэйдэй
Геннадий Вольман:
УКРАИНА
Инга Чекинда, одна из военнопленных, рассказывает о 🇷🇺плене: «Однажды в камеру вошел лейтенант и сказал: „Запомни меня на всю жизнь. Мой позывной — „Смерть““. И я его запомнила. Он прижал меня к стене и сказал: „Ноги на ширине плеч“, и вывернул мне руки. Он сказал: „Что, ты крепкий орешек?“ и ударил меня по обоим ушам. У меня закружилась голова. Тогда я поняла, что попала в ад. Он бил меня изо всех сил. Он избивал меня три дня, и на моей ноге образовалась огромная гематома. Потому что, когда он прижимал меня к стене, он бил правой ногой и ударял по левой. Однажды он сказал: „Если ты не дашь мне информацию, я изнасилую твою соратницу“». Он велел мне взять огромный молоток, надеть на него презерватив и пососать его. Я сделала то, что он мне велел, только чтобы он не тронул её. Я сделала это и заплакала. А он сказал: «Почему ты плачешь? Я сейчас же выбью тебе зубы». В Таганрогском СИЗО № 2 русские построили большую печь, которую использовали для пыток украинских пленных. Они запихивали туда людей, чтобы запугать их. «Однажды моя соратница рассказала мне, что её отвели в комнату с печью, куда можно было запихнуть человека целиком и сжечь. Печь была включена и горела. Сначала этот лейтенант ударил её раз 40, а затем вместе с кадыровцем они начали запихивать её в печь. Один хватал за одну ногу, другой — за другую. И они начали запихивать её в печь. Потом я вспомнила нечеловеческий крик, который слышала. Я спросила: «Как они тебя туда запихнули целиком?» Она ответила, что даже не помнит того момента, потому что её сознание отключилось. Она чувствовала только, как огонь касается её лица… На плоской тарелке — вода и немного каши на дне — вот чем кормили Ингу и других военнопленных русские. Им давали два куска хлеба в день. «Мы отламывали один кусок хлеба и делили его: один на завтрак, второй на обед. А половина второго была ужином. Если от первого куска оставалась половина, мы съедали её около 10 вечера и запивали водой, чтобы не умереть от голода. Мы с моей сокамерницей тоже делились друг с другом. Если я не могла удержаться от голода, она давала мне свой кусок. А если ей хотелось, я давала ей свой. В камере был железный стол, и если на нём оставались крошки, мы все их собирали. Я никогда не думала, что в XXI веке человек будет собирать крошки со стола вот так, чтобы не умереть от голода». Охранницы — кадыровицы — постоянно задавали один и тот же вопрос: «Россия или Украина?» Девушки воздерживались от ответа, потому что сказать «Украина» означало, что их немедленно убьют, а сказать «Россия» они не могли. Они не могли предать Украину, говорит Инга.