«И уже не променяет обратно шило на карандаш…»
21 февраля, 2022 6:40 пп
Евгений Шестаков
Игорь Бродский поделился
Евгений Шестаков:
Конечно, победим. И на том свете на крыльях снова догоним и победим. Вот это, дети, Захар Прилепин, писатель кровью на обоях, отойдем от клетки, вы для него ягнятина, я баранина. Дело в том, что писатели бывают двух видов. У одних в груди бьется сердце, у других в желудке бьются чьи-то проглоченные сердца и в руках — немножечко автомат. Это называется «активная жизненная позиция», когда через сто письменных столов от тебя должен гнить и контрастировать кто-то мертвый. Как-то, помнится, я сказал, что весь мир, дети, не стоит вашей слезы, а вот сопли — уже намного дешевле. А кровь — еще дешевле, если оптом и не глядя в каждое отдельное личико. Ибо сверху, дети, песочница с вами выглядит как объект, наполненный всякой мелочью. И когда скромное дарование, литератор из Рязани, художник из Браунау или журналист из Пномпеня вдруг открывает в себе родник новых творческих сил — бойтесь, дети. Оно хочет сделать вам больно и уже не променяет обратно шило на карандаш.
Евгений Шестаков
Игорь Бродский поделился
Евгений Шестаков:
Конечно, победим. И на том свете на крыльях снова догоним и победим. Вот это, дети, Захар Прилепин, писатель кровью на обоях, отойдем от клетки, вы для него ягнятина, я баранина. Дело в том, что писатели бывают двух видов. У одних в груди бьется сердце, у других в желудке бьются чьи-то проглоченные сердца и в руках — немножечко автомат. Это называется «активная жизненная позиция», когда через сто письменных столов от тебя должен гнить и контрастировать кто-то мертвый. Как-то, помнится, я сказал, что весь мир, дети, не стоит вашей слезы, а вот сопли — уже намного дешевле. А кровь — еще дешевле, если оптом и не глядя в каждое отдельное личико. Ибо сверху, дети, песочница с вами выглядит как объект, наполненный всякой мелочью. И когда скромное дарование, литератор из Рязани, художник из Браунау или журналист из Пномпеня вдруг открывает в себе родник новых творческих сил — бойтесь, дети. Оно хочет сделать вам больно и уже не променяет обратно шило на карандаш.