«И она неслась вниз по лестнице босиком, выкинув туфли…»
11 сентября, 2018 7:11 дп
Евгения Лещинская
Сегодня годовщина. Очередная. Повторю уже сказанное когда-то. Добавить нечего.
Я собиралась везти ребенка в школу. Включила телевизор. Мне показалось, что это замедленная съемка из какого-то фильма ужасов. Но в телевизоре были новости.
Я смотрела на самолеты, входящие в здания, как нож в масло, я видела эти многоцветные огненные шары, я слышала рвущиеся голоса дикторов, и я не понимала, почему они показывают в новостях кино. Ведь это кино. Такого не может быть на самом деле.
Потом к телевизору подбежал ребенок, прижался ко мне и прошептал : это взаправду?
Потом пришел мой папа, обнял нас и сказал каким-то совсем чужим голосом: дети, война началась. Мы все-таки поехали в школу. Просто потому что надо было что-то делать, как-то двигаться. Мы молчали по дороге, потому что никто не знал, о чем говорить.
Школьный двор был полон. И тих так, как будто все люди, присутствующие там, от мала до велика, враз потеряли дар речи. Вышел директор. Сгорбившийся старый человек (я только там увидела какой он старый и сгорбившийся, до этого он мне казался элегантным господином средних лет).
Бесстрастным голосом попросил всех расходиться по домам и беречь себя, сегодня занятий не будет. Потом я узнала, что в ту самую минуту его сын был там, на 96-м этаже. И еще в ту же минуту моя сестра выбежала из офиса на пятом, где проходила рабочее интервью. Лифты уже были заблокированы. И она неслась вниз по лестнице босиком, выкинув туфли на каблуках, модные шикарные туфли, которые купила по такому случаю накануне… Она успела.
Евгения Лещинская
Сегодня годовщина. Очередная. Повторю уже сказанное когда-то. Добавить нечего.
Я собиралась везти ребенка в школу. Включила телевизор. Мне показалось, что это замедленная съемка из какого-то фильма ужасов. Но в телевизоре были новости.
Я смотрела на самолеты, входящие в здания, как нож в масло, я видела эти многоцветные огненные шары, я слышала рвущиеся голоса дикторов, и я не понимала, почему они показывают в новостях кино. Ведь это кино. Такого не может быть на самом деле.
Потом к телевизору подбежал ребенок, прижался ко мне и прошептал : это взаправду?
Потом пришел мой папа, обнял нас и сказал каким-то совсем чужим голосом: дети, война началась. Мы все-таки поехали в школу. Просто потому что надо было что-то делать, как-то двигаться. Мы молчали по дороге, потому что никто не знал, о чем говорить.
Школьный двор был полон. И тих так, как будто все люди, присутствующие там, от мала до велика, враз потеряли дар речи. Вышел директор. Сгорбившийся старый человек (я только там увидела какой он старый и сгорбившийся, до этого он мне казался элегантным господином средних лет).
Бесстрастным голосом попросил всех расходиться по домам и беречь себя, сегодня занятий не будет. Потом я узнала, что в ту самую минуту его сын был там, на 96-м этаже. И еще в ту же минуту моя сестра выбежала из офиса на пятом, где проходила рабочее интервью. Лифты уже были заблокированы. И она неслась вниз по лестнице босиком, выкинув туфли на каблуках, модные шикарные туфли, которые купила по такому случаю накануне… Она успела.