«И он предложил ей спасти свою честь комсомолки и спортсменки необременительным сексом…»
1 декабря, 2019 11:52 дп
Валерий Зеленогорский
Международному Дню секса посвящается.
«И все что им нужно, это только любовь….»
Забрезжило весной. Полина стояла перед зеркалом путаясь в панталонах, по радио сказали с утра плюс восемь, можно рискнуть, решила она и резко отбросила душные рейтузы, как горящую головешку.
Николай, живший в трех минутах от кудесницы, выстригал седые волосы из носа и ушей, он хотел предстать перед ней лысым и беспомощно голым, в таком имидже он еще не пробовал быть, ведь он кузнец, мастер художественной ковки, но любви желал неистово и так сильно, что даже пластмассовые зубы его сводило и они выстукивали сами собой глупую песенку «Ближе-ближе, ближе еще, мне не больно, мне горячо…»
Пик апогея наступит вечером, а ведь это не шутки, они встретились в маршрутке, он ехал с выставки кошек, там было чудесно, пахло освежителем воздуха, говном и одиночеством, а она ехала из кружка оригами, где плела всякую чушь, с товарками трудной судьбы…
Ничего не предвещало…..
У шкатулки с фальшивыми драгоценностями Полина не задержалась, сперва она хотела надеть рябиновые бусы, но врожденный вкус остановил ее, вместо этого, она пришпилила на немаркую блузку бумажную бабочку шафранового цвета, она победила с ней на конкурсе управы по спортивному оригами среди женщин второй молодости, она любила шафран, пряность добытую из рыльцев цветка, она уже давно веганила, сразу после увольнения из пансионата для бывших коммунистов за либеральные взгляды и сочувствие партии Парнас, она работала там диетврачом и испортила там себе желудок деликатесами.
Уже перед выходом из дома, ее осенило, она долго рылась на антресолях и из пыльной коробки достала бутылочку эфирного масла, купленную в лавочке около Сфинкса в далеком Египте, где она была в горящем туре еще в прошлом тысячелетии, тогда хозяин лавки сам нанес ей масло в интимные места, она запомнила схему и сделала, как тогда, в ней все запылало. Почему-то ей показалось, что Николай придет на свидание с кованой розой, в голове заиграла песня «Розу белую с черной жабой захотел на земле повенчать», песня ей не понравилась и она отключила мозг…
Чистовымытый Николай чувствовал себя бесформенным куском горячего металла, как-будто его заклинило между молотом и наковальней, непростое прошлое разрывало его центростремительно, он собрал себя в кулак, но в дверь постучали, видимо ногой, так и было, в мастерскую ввалились Гена с гитарой и Боря с водкой, мизансцена стала привычной для гоп-компании, сперва выпили, а потом, как у Михалкова «Гена пел,Борис молчал, Николай ногой качал»
До встречи оставался один академический час, пока все не выпили, гости не уходили, но Николай понял, что в этот раз, он не пропустит свое время «Че» и выгнал непрошенных гостей и пошли они по траве нескошенной к скульптуру Иванченко, импотенту и деграданту.
Николай быстро собрался, надел черный плащ, как у Нео в Матрице и прыгнул в маршрутку до «Чертановской»….
…..
У выхода метро»Чертановская» Николай заметил Полину, она стояла притулившись к стенке ларька «Интим-Ломбард», срубленной веткой сирени, в руках ее был пакет с портретом Хулио Иглесиаса, Николай оторопел, он всегда и во всем искал знаки, он немножко гадал по руке, баловался астрологией, этот дар открылся в нем на перевале Дятлова, там, в этом месте Силы, его пробило на эзотерику, он даже ездил в Непал, тщетно искал Шамбалу, побросало мужика, что и говорить. Через распахнутое пальто Полины он узрел шафрановую бабочку и успокоился, понял, что она наш человек, достойный просветления.
Пока они шли в лояльный Николаю ресторан «У Тамаза», он успел рассказать взбудораженной Полине, как встретил в одном ашраме второго секретаря Сокольнического райкома комсомола, он был с лысым черепом и в шафрановым одеянии, просветлялся после геополитической катастрофы развала СССР.
Полина смотрела на кузнеца завороженно, таких у нее еще не было, у нее и других-то было всего два: завкафедры патанатомии в Первом меде, она не смогла два раза сдать кости, и он предложил ей спасти свою честь комсомолки и спортсменки необременительным сексом прямо в анатомичке в окружении скелетов и других наглядных пособий, она до сих пор помнит гипертрофированную печень на которой лежала ее голова, многие годы спустя эта печень не давала ей покоя.
Вторым был сожитель в ведомственном доме за воротами пансионата, он был электриком и киномехаником, сильно искрил и любил в рефракторном периоде пересказывать сюжеты советских фильмов о светлом чувстве, вот и весь ее список, так бывает.
Николай привел ее за руку в ресторан, тут его знали и даже не спросили, резервировал ли он, а хули было бронировать, если в нем было пусто, как в барабане «Поля чудес».
Ресторан был в стиле «азербайджанский ампир», много золота и пластиковой зелени, но еда была хороша, это знали все на раене. Подбежал халдей, с пластикой Саши Коэна, кузнец вальяжно крутанул рукой и сказал: «Принеси все вкусное» и добавил многозначительно: «Возможны чаевые».
Не прошло и пяти минут, как из кухни выполз сам шеф-повар и два поваренка, они мигом накрыли поляну, на ней было все, равнинное и горное, жареное и пареное, все булькало, шкворчело и пенилось, все было разом,как на картинах малых и больших голландцев с легкой подливой Пиросмани..
Полина оторопела, она боялась поднять глаза, она вспомнила, что уволена, а денег в кошельке две тысячи, а на карточке жирный минус, если кавалер бросит ее сейчас, то она будет отрабатывать этот стол года полтора, аппетит у нее пропал, она не была готова к такому повороту событий .
Николай же напротив, оживился и стал работать челюстями, как снегоуборочная машина в стихию, он мел все подряд, обильно запивая водочкой из огромного штофа, она даже загляделась на его былинный аппетит и даже забыла какую прорву денег стоит все это великолепие. Она выпила бокальчик красненького, поклевала веточку зелени и малюсенький кусочек сулугуни, кавалер попросил не стесняться, но у нее поперек горла встало.
В перерывах на перемену блюд, он рассказывал ей истории из жизни, про свое нелепое детство с отчимом в Копейске, про мамочку, сгоревшую на работе в коррекционной школе с дураками, про художественное училище, где его учили лепить свистульки и и дуть из стекла куколок-доярок, свинарок и шахтеров.
А она сидела глазки в пол и отказывалась от вина, намекая исполину, что она уже достаточно пьяная для него и он не пожалеет, что глаз на нее положил.
В ресторане уже никого не было, как в фильме «Однажды в Америке», только за колонной, в пластмассовых кущах притаился Петухов из вчерашнего поста, оскорбленный в Энергосбыте по национальному признаку, он был пьян вусмерть и его присутствие можно было считать оптическим обманом.
Атмосфера межличностных отношений накалилась, Николай почувствовал нерв происходящего и хлопнул в ладоши.
К нему рысью со сцены метнулся певец и на дуде игрец Эрик, местный король энтертеймента, они пошептались с Колей и солист исполнил сразу два хита: Дом восходящего солнца группы Энималс и » Эти глаза напротив» Валерия Ободзинского, Полине понравилось, репертуар был с намеком, она была согласна на все.
А потом зазвучала хит «Отель Калифорния», она уже знала, что лидер группы недавно умер и сердце ее защемило.
Николай встал церемонно и пригласил ее на белый танец, это было немножко не по правилам, но она уступила и поплыла в его сильных руках, этот медляк идет почти шесть минут и за это время с женщиной можно сделать все….
Валерий Зеленогорский
Международному Дню секса посвящается.
«И все что им нужно, это только любовь….»
Забрезжило весной. Полина стояла перед зеркалом путаясь в панталонах, по радио сказали с утра плюс восемь, можно рискнуть, решила она и резко отбросила душные рейтузы, как горящую головешку.
Николай, живший в трех минутах от кудесницы, выстригал седые волосы из носа и ушей, он хотел предстать перед ней лысым и беспомощно голым, в таком имидже он еще не пробовал быть, ведь он кузнец, мастер художественной ковки, но любви желал неистово и так сильно, что даже пластмассовые зубы его сводило и они выстукивали сами собой глупую песенку «Ближе-ближе, ближе еще, мне не больно, мне горячо…»
Пик апогея наступит вечером, а ведь это не шутки, они встретились в маршрутке, он ехал с выставки кошек, там было чудесно, пахло освежителем воздуха, говном и одиночеством, а она ехала из кружка оригами, где плела всякую чушь, с товарками трудной судьбы…
Ничего не предвещало…..
У шкатулки с фальшивыми драгоценностями Полина не задержалась, сперва она хотела надеть рябиновые бусы, но врожденный вкус остановил ее, вместо этого, она пришпилила на немаркую блузку бумажную бабочку шафранового цвета, она победила с ней на конкурсе управы по спортивному оригами среди женщин второй молодости, она любила шафран, пряность добытую из рыльцев цветка, она уже давно веганила, сразу после увольнения из пансионата для бывших коммунистов за либеральные взгляды и сочувствие партии Парнас, она работала там диетврачом и испортила там себе желудок деликатесами.
Уже перед выходом из дома, ее осенило, она долго рылась на антресолях и из пыльной коробки достала бутылочку эфирного масла, купленную в лавочке около Сфинкса в далеком Египте, где она была в горящем туре еще в прошлом тысячелетии, тогда хозяин лавки сам нанес ей масло в интимные места, она запомнила схему и сделала, как тогда, в ней все запылало. Почему-то ей показалось, что Николай придет на свидание с кованой розой, в голове заиграла песня «Розу белую с черной жабой захотел на земле повенчать», песня ей не понравилась и она отключила мозг…
Чистовымытый Николай чувствовал себя бесформенным куском горячего металла, как-будто его заклинило между молотом и наковальней, непростое прошлое разрывало его центростремительно, он собрал себя в кулак, но в дверь постучали, видимо ногой, так и было, в мастерскую ввалились Гена с гитарой и Боря с водкой, мизансцена стала привычной для гоп-компании, сперва выпили, а потом, как у Михалкова «Гена пел,Борис молчал, Николай ногой качал»
До встречи оставался один академический час, пока все не выпили, гости не уходили, но Николай понял, что в этот раз, он не пропустит свое время «Че» и выгнал непрошенных гостей и пошли они по траве нескошенной к скульптуру Иванченко, импотенту и деграданту.
Николай быстро собрался, надел черный плащ, как у Нео в Матрице и прыгнул в маршрутку до «Чертановской»….
…..
У выхода метро»Чертановская» Николай заметил Полину, она стояла притулившись к стенке ларька «Интим-Ломбард», срубленной веткой сирени, в руках ее был пакет с портретом Хулио Иглесиаса, Николай оторопел, он всегда и во всем искал знаки, он немножко гадал по руке, баловался астрологией, этот дар открылся в нем на перевале Дятлова, там, в этом месте Силы, его пробило на эзотерику, он даже ездил в Непал, тщетно искал Шамбалу, побросало мужика, что и говорить. Через распахнутое пальто Полины он узрел шафрановую бабочку и успокоился, понял, что она наш человек, достойный просветления.
Пока они шли в лояльный Николаю ресторан «У Тамаза», он успел рассказать взбудораженной Полине, как встретил в одном ашраме второго секретаря Сокольнического райкома комсомола, он был с лысым черепом и в шафрановым одеянии, просветлялся после геополитической катастрофы развала СССР.
Полина смотрела на кузнеца завороженно, таких у нее еще не было, у нее и других-то было всего два: завкафедры патанатомии в Первом меде, она не смогла два раза сдать кости, и он предложил ей спасти свою честь комсомолки и спортсменки необременительным сексом прямо в анатомичке в окружении скелетов и других наглядных пособий, она до сих пор помнит гипертрофированную печень на которой лежала ее голова, многие годы спустя эта печень не давала ей покоя.
Вторым был сожитель в ведомственном доме за воротами пансионата, он был электриком и киномехаником, сильно искрил и любил в рефракторном периоде пересказывать сюжеты советских фильмов о светлом чувстве, вот и весь ее список, так бывает.
Николай привел ее за руку в ресторан, тут его знали и даже не спросили, резервировал ли он, а хули было бронировать, если в нем было пусто, как в барабане «Поля чудес».
Ресторан был в стиле «азербайджанский ампир», много золота и пластиковой зелени, но еда была хороша, это знали все на раене. Подбежал халдей, с пластикой Саши Коэна, кузнец вальяжно крутанул рукой и сказал: «Принеси все вкусное» и добавил многозначительно: «Возможны чаевые».
Не прошло и пяти минут, как из кухни выполз сам шеф-повар и два поваренка, они мигом накрыли поляну, на ней было все, равнинное и горное, жареное и пареное, все булькало, шкворчело и пенилось, все было разом,как на картинах малых и больших голландцев с легкой подливой Пиросмани..
Полина оторопела, она боялась поднять глаза, она вспомнила, что уволена, а денег в кошельке две тысячи, а на карточке жирный минус, если кавалер бросит ее сейчас, то она будет отрабатывать этот стол года полтора, аппетит у нее пропал, она не была готова к такому повороту событий .
Николай же напротив, оживился и стал работать челюстями, как снегоуборочная машина в стихию, он мел все подряд, обильно запивая водочкой из огромного штофа, она даже загляделась на его былинный аппетит и даже забыла какую прорву денег стоит все это великолепие. Она выпила бокальчик красненького, поклевала веточку зелени и малюсенький кусочек сулугуни, кавалер попросил не стесняться, но у нее поперек горла встало.
В перерывах на перемену блюд, он рассказывал ей истории из жизни, про свое нелепое детство с отчимом в Копейске, про мамочку, сгоревшую на работе в коррекционной школе с дураками, про художественное училище, где его учили лепить свистульки и и дуть из стекла куколок-доярок, свинарок и шахтеров.
А она сидела глазки в пол и отказывалась от вина, намекая исполину, что она уже достаточно пьяная для него и он не пожалеет, что глаз на нее положил.
В ресторане уже никого не было, как в фильме «Однажды в Америке», только за колонной, в пластмассовых кущах притаился Петухов из вчерашнего поста, оскорбленный в Энергосбыте по национальному признаку, он был пьян вусмерть и его присутствие можно было считать оптическим обманом.
Атмосфера межличностных отношений накалилась, Николай почувствовал нерв происходящего и хлопнул в ладоши.
К нему рысью со сцены метнулся певец и на дуде игрец Эрик, местный король энтертеймента, они пошептались с Колей и солист исполнил сразу два хита: Дом восходящего солнца группы Энималс и » Эти глаза напротив» Валерия Ободзинского, Полине понравилось, репертуар был с намеком, она была согласна на все.
А потом зазвучала хит «Отель Калифорния», она уже знала, что лидер группы недавно умер и сердце ее защемило.
Николай встал церемонно и пригласил ее на белый танец, это было немножко не по правилам, но она уступила и поплыла в его сильных руках, этот медляк идет почти шесть минут и за это время с женщиной можно сделать все….