«И наши мальчики кровавые в глазах…»
30 мая, 2023 7:03 дп
Татьяна Рыбакова
Татьяна Рыбакова:
А ведь триггером хейта Шендеровича стали не слова о том, что после войны интересы России и Украины расходятся.
Потому что тут всем очевидно, что да. Украина получит помощь, репарации, мощный подъем гражданского самосознания. А Россия получит шиш и это в лучшем случае.
Не будет никакого плана Маршалла, по тем же причинам, по которым сейчас Европа закрылась от российских беженцев — тупо нет у мира средств поднимать из дерьма такую махину. Тут бы с Украиной справиться, тоже нетривиальная задача. И поддержки российским повстанцам не будет, и российскую оппозицию будут вежливо выслушивать и все. Иногда, может, похлопают.
Собственно, отношение будет такое же, какое было к Украине в первые дни войны: самым крупным фигурам смогут предложить эвакуацию, остальным — лучи поддержки. Так что придется сказать, что нужно не такси и как-то делом доказать, что помогать стоит.
В принципе, это все понимают или, хотя бы, чувствуют.
Нет, хейт Шендеровича вызвало другое, то же, что в случае «Дождя» — «наши мальчики». И я опять обращусь к психологии: если что-то триггерит, хорошо бы разобраться почему. Что это мы, дорогие, так взвиваемся на «наших мальчиков», а? Почему это мы не хотим даже слышать этих слов?
Ведь они и правда наши. Российские, советские. Что, советская армия вела себя лучше? Книжки Суворова почитайте. Или воспоминания бакинцев. Или тбилисцев. А про российскую армию — Политковскую. Или того же Шендеровича. Чечня, да. В которой ныне неистовый Бабченко вполне был тем же «нашим мальчиком». Что, тогда он был не наш, а теперь наш? Неа, так не бывает.
Они ведь и правда наши. Они росли с нами рядом, нюхали клей, пока мы читали книжки, их матери дремали в ночных киосках, пока мы делали карьеры, их отцы гибли в шахтах, пока мы подбирали эпитеты к слову «экономика», их бабки ломали спины на огородах, пока мы томились в аэропортах Турции, Египта или Таиланда, всех их облучал телевизор, в котором некоторые нынешние Гарибальди работали и неплохо зарабатывали на облучении. Мы, может быть, не могли изменить это положение вещей, хотя некоторые пытались. Но из песни слов не выкинешь: наши они, эти кровавые мальчики, наши.
Татьяна Рыбакова
Татьяна Рыбакова:
А ведь триггером хейта Шендеровича стали не слова о том, что после войны интересы России и Украины расходятся.
Потому что тут всем очевидно, что да. Украина получит помощь, репарации, мощный подъем гражданского самосознания. А Россия получит шиш и это в лучшем случае.
Не будет никакого плана Маршалла, по тем же причинам, по которым сейчас Европа закрылась от российских беженцев — тупо нет у мира средств поднимать из дерьма такую махину. Тут бы с Украиной справиться, тоже нетривиальная задача. И поддержки российским повстанцам не будет, и российскую оппозицию будут вежливо выслушивать и все. Иногда, может, похлопают.
Собственно, отношение будет такое же, какое было к Украине в первые дни войны: самым крупным фигурам смогут предложить эвакуацию, остальным — лучи поддержки. Так что придется сказать, что нужно не такси и как-то делом доказать, что помогать стоит.
В принципе, это все понимают или, хотя бы, чувствуют.
Нет, хейт Шендеровича вызвало другое, то же, что в случае «Дождя» — «наши мальчики». И я опять обращусь к психологии: если что-то триггерит, хорошо бы разобраться почему. Что это мы, дорогие, так взвиваемся на «наших мальчиков», а? Почему это мы не хотим даже слышать этих слов?
Ведь они и правда наши. Российские, советские. Что, советская армия вела себя лучше? Книжки Суворова почитайте. Или воспоминания бакинцев. Или тбилисцев. А про российскую армию — Политковскую. Или того же Шендеровича. Чечня, да. В которой ныне неистовый Бабченко вполне был тем же «нашим мальчиком». Что, тогда он был не наш, а теперь наш? Неа, так не бывает.
Они ведь и правда наши. Они росли с нами рядом, нюхали клей, пока мы читали книжки, их матери дремали в ночных киосках, пока мы делали карьеры, их отцы гибли в шахтах, пока мы подбирали эпитеты к слову «экономика», их бабки ломали спины на огородах, пока мы томились в аэропортах Турции, Египта или Таиланда, всех их облучал телевизор, в котором некоторые нынешние Гарибальди работали и неплохо зарабатывали на облучении. Мы, может быть, не могли изменить это положение вещей, хотя некоторые пытались. Но из песни слов не выкинешь: наши они, эти кровавые мальчики, наши.